О том, как на художников русского авангарда повлияла Первая мировая война, рассказал 24 сентября Глеб Ершов — кандидат искусствоведения, профессор Школы искусств и культурного наследия Европейского университета в Санкт-Петербурге. (ЕУСПб). Его выступление в Ельцин Центре в Екатеринбурге 24 сентября стало вторым в новом цикле «Советский авангард: координаты ненаступившего будущего», организованного совместно с ЕУСПб.
Период Первой мировой войны стал решающим для русского искусства, в особенности для авангарда. С августа 1914-го до перемирия 1918 года оно оказалось в изоляции: многие художники, ранее проживавшие за границей, были вынуждены вернуться в Россию. Но именно в этой изоляции сформировались основные художественные направления авангарда — супрематизм, конструктивизм и аналитический реализм, которые оказали колоссальное влияние на развитие искусства в целом.
«Сегодняшний лубок» Маяковского и Малевича
По мнению Глеба Ершова, очень точно изменение отношения общества к «германской войне» описывал в своей автобиографии Владимир Маяковский: от ура-патриотизма и шапкозакидательских настроений в дни объявления войны до постепенного осознания ужаса и отвращения, наступившего после первых тяжёлых боёв осенью 1914-го. В начале войны «патриотическим возбуждением» были охвачены многие художники. Например, Аристарх Лентулов в картине «Торжественное молебствие во славу русского воинства» изобразил ликующий настрой московской толпы, с яркими золотыми куполами и духовенством в малиново-золотых одеяниях.
— Это выглядело как светлый праздник, а не начало войны, — комментирует Глеб Ершов. — В его же картине «Битва победы» мы видим редкую для авангарда батальную композицию: генерала на коне, казаков, пушечные колёса, но всё преувеличенно яркое и «невсамделишное», как будто это не война, а озорной карнавал.
Работы художников авангарда того времени характеризуются влиянием кубофутуризма и орфизма, с кричащими красками и элементами народного искусства. Любовь к народной культуре (и возможность заработка) привели Казимира Малевича, Аристарха Лентулова, Давида Бурлюка и других художников к созданию лубочных рисунков для издательства «Сегодняшний лубок» — в нём вышло порядка 40 плакатов и 20 открыток пропагандистского содержания. Практически все подписи к ним сделал молодой Владимир Маяковский, который также был и автором многих иллюстраций.
— Можно сказать, здесь он оттачивал свой стиль в преддверии «Окон РОСТа». Делал это превосходно: двустишия сразу же впечатывались в сознание. «Не ходи австриец плутом — будешь битым русским кнутом», — цитирует Глеб Ершов.
Цвета плакатов и открыток были очень яркими, штриховка намеренно грубой, образы легко считывались, а подписи были «на грани» — это расчёт на крестьянскую массу, из которой главным образом и состояло русское воинство. По словам Глеба Ершова, футуристам очень нравился фовизм лубочного изображения: простота, свобода и энергия, которая сквозит в жанре. В этих произведениях, считает эксперт, не было ничего особо кровожадного — война в них передавалась как водевиль и весёлая «игрушка». Однако осознание трагизма происходящего пришло довольно скоро.
Из лубка в символизм и аналитический реализм
Уже в 1914-1915 годах многие «звёзды» русской культуры того времени оказываются на войне физически. Казимир Малевич служит чертёжником. Сергей Есенин и Александр Вертинский — в санитарных поездах. Кто-то оказывается и на передовой. Владимир Бурлюк, брат Давида Бурлюка, пропадает без вести. Художник Михаил Ларионов получает тяжёлое ранение. Восстановившись, он уезжает в Париж работать с Сергеем Дягилевым.
— Тот, кто хорошо знаком с его невероятно искромётным, гениальным искусством, поймёт, что после 1914 года Ларионов как живописец заканчивается. Ранение оказалось для него роковым, — комментирует Глеб Ершов.
Война и её ужасы коснулись всех творческих людей без исключения. И в творческой среде начинается уже не «лубочное» осмысление страшных событий. Интонация меняется на трагическую.
Художница и супруга Михаила Ларионова Наталья Гончарова создала графический альбом «Мистические образы войны», в котором война подаётся как грозное послание и испытание, которое человек должен преодолеть. Это серия из 14 литографий с изображениями ангелов, религиозных или геральдических символов, связанных с актуальными событиями. Например, литография «Видение» была вдохновлена газетными сообщениями о том, что у солдат на фронте возникали видения сияющего креста в небе или Богородицы. В этой работе впервые появляется некая «химерическая операция»: ангелы противостоят разрушительной силе человеческого оружия. Ещё один сильный образ — литография «Братская могила», где над поверженными телами стоит мощная фигура с распростёртыми крыльями и разведёнными руками. Это эпилог, реквием по погибшим, подытоживает Глеб Ершов.
Создатель аналитического искусства Павел Филонов издал в 1915 году антивоенную поэму «Пропевень о проросли мировой». В этом произведении, пропитанном идеями Велимира Хлебникова о создании «звёздного языка» — мирового языка будущего — художник отразил влияние войны на людей, разложение и разрушение человеческой природы. Этот же мотив заметен в его работе 1915 года «Германская война», которую Глеб Ершов назвал «российской Герникой»: здесь раздробленная фактура тел, мотивы падения, исчезновения, разложения. Интересно, что Филонов ушёл на фронт и сражался до 1918 года, став председателем Совета солдатских депутатов Придунайского края. Вернувшись к мирной жизни, он воспроизвёл рисунок, с которого открывается «Пропевень» — «Бегство в Египет».
— Святое семейство бежит от царя Ирода, который губит первенцев иудейских. Иосиф и Мария спасают через бегство свои жизни и жизнь младенца Иисуса. Для Филонова это и мотив спасения России, выход её из войны. Центральная фигура имеет характерные последовательности цветов: белый, синий, красный, — комментирует Глеб Ершов.
Супрематизм и конструктивизм как выходы из Первой мировой
Во время войны русские художники продолжали самоорганизовываться и проводить выставки. В 1915 году в Петрограде открылись две наиболее важные: «Трамвай В» и «Последняя футуристическая выставка картин «0,10». По словам Глеба Ершова, в тот момент в стане русских художников идёт размежевание и борьба за лидерство. Особенно заметно противостояние между Казимиром Малевичем и Владимиром Татлиным, которое привело к развитию двух ключевых направлений — супрематизма и конструктивизма.
«Последняя футуристическая выставка картин «0,10» открылась осенью 1915 года в доме Адамини на Марсовом поле. Название дал Малевич, объясняя его так: 10 художников вышли вместе с ним за «ноль форм». Здесь были представлены 39 его супрематических полотен, в том числе Чёрный и Красный квадраты. Для Малевича это был выход за горизонт, в открытый космос — подальше от планеты, где люди убивают друг друга, считает профессор.
«Земля брошена, как дом, изъеденный шашлями. И на самом деле в человеке, в его сознании лежит устремление к пространству, тяготение «отрыва от шара земли», — писал впоследствии Казимир Малевич. По мнению Глеба Ершова, целью супрематизма был переход в мир абсолютного спокойствия и пластического безвесия — и это тоже выход из войны. Так что «Чёрный квадрат» безусловно связан с Первой мировой, но апофатически, от противного.
Ещё одним «гвоздём» выставки «0,10» стал угловой контррельеф Владимира Татлина. Его революционность — в выходе в пространство, объём. Это был манифест того, что ещё не имело на тот момент имени, в отличие от супрематизма Малевича. Слово «конструктивизм» придумали пять лет спустя, но этот контррельеф и был конструктивизмом, уверен Глеб Ершов.
Резюмируя сказанное, профессор отметил, что именно в 1915 году на выставке «0,10» «сошлись звёзды»: Малевич и Татлин, несмотря на взаимную ревность и соперничество, явили миру два открытия. Произошёл символический выход русского авангарда из войны — выход к новому искусству.
— Это не пережёвывание обломков старого искусства, которое война разнесла в клочья, а создание нового с чистого листа. Война ещё идёт, ещё будут многочисленные жертвы, но уже явился зародыш того нового, что окрылит десятки художников нового поколения. Так родился новый язык искусства, — отметил лектор.
По мнению Глеба Ершова, итогом Первой мировой войны в русском искусстве стало сгущение, сублимация творческой энергии, которая, возможно, и была обусловлена грозовым фоном страшных военных событий. С одной стороны, это было губительное и трагическое время грозных предчувствий и ожиданий. С другой — этот фон позволил художникам подвести черту под старым искусством и шагнуть «в новое дальше».
О других лекциях цикла «Советский авангард: координаты ненаступившего будущего»:
