Режиссер Илья Мощицкий в цикле онлайн-бесед «Будущее будет» Театральной платформы «В Центре» рассуждает о том, повлияет ли эпидемия на развитие театра, а также рассказывает о своем опыте интервенции в сеть – рожденном в карантин спектакле «Игрушки Люшера».
Интервью записано 16 апреля 2020 года. Беседу вела руководитель театральных проектов в Ельцин Центре Наталья Санникова.
– Как будет жить театр после того, как закончится эпидемия? Повлияет ли карантин на театральную жизнь? Что может измениться?
– Я надеюсь, что повлияет, и хотелось бы увидеть какие-то прямо глобальные изменения, но я думаю, что трансформация произойдет ровно у той части, которая к этим изменениям была готова. Мы сейчас в театральной среде видим неповоротливые институции, которые растерялись и не знают, что им сделать. По сути, они продолжают делать то, что делали: они играют спектакли, как играли, только поставили камеры и сделали трансляцию, потеряв 80 процентов того, что происходит при реальном контакте. Мне кажется, что это не работает вообще. Показывать спектакли, снимая и транслируя их – это не тот разворот, который приводит к каким-то изменениям, который благотворен, полезен и вообще интересен. Пандемия – это возможность совершить какую-то интервенцию в сети и посмотреть, что там вообще можно сделать, как там можно существовать, как что-то приобрести. На мой взгляд, что-то надо придумывать для того, чтобы отращивать какие-то новые органы, какие-то жабры, чтобы эволюционировать в цифровой среде.
– Многие считают, что после того как пандемия закончится, в первое время произойдёт откат к некой театральной архаике, потому что людям захочется такого традиционного общения со сцены в зал. Действительно ли так будет или есть другие варианты?
– У меня уже есть определённый эмпирический опыт. Мы с небольшим количеством людей, которые работают со мной и делают независимый театр, посмотрели на эту ситуацию и выдумали спектакль, который происходит в сети. Он представляет из себя некий диалог между психотерапевтом и реципиентом. Артист-перформер находится перед камерой, а зритель-реципиент – у себя дома, и полтора часа общения между ними – это и есть спектакль. Мы оказались лицом к лицу со своим зрителем, с человеком, которого никогда обычно не видим. Его как бы выдернули из зрительного зала и поставили в zoom лицом к лицу с артистом. И это очень интересный опыт, потому что оказалось, что нет никакой публики, что зритель очень разный. Конечно, кто-то соскучится по тактильному, по цветам, запахам, по всему тому, чего мы лишились, но есть огромная часть молодых людей, которые стремились в цифру и, наконец-то, получили шанс оказаться в этом прекрасном мире. Я думаю, что как взорвался мир, как он перевернулся, когда пандемия началась, точно также он перевернется и развернётся куда-то после её окончания. Будет сразу большое количество течений, мы увидим что-то новое и к чему-то может быть будем не готовы, но это, по-моему, очень хорошо. Мне всегда нравится, когда происходит что-то, к чему надо адаптироваться. На мой взгляд, театр показывает во многом свою нежизнеспособность, потому что очень много людей записали себя в ряды несчастных, оставшихся без работы. А как насчёт того, чтобы пойти работать в Яндекс.Такси? Допустим, лично я готов к тому, что, если нечего будет есть, пойти туда работать.
– Удаётся ли в самоизоляции не утратить самообладания? Ощущается эмоциональный спад или подъём?
– Конечно, ровно всё перевернулось и у меня закончились все проекты, гастроли и премьеры, которые были. Но в какой-то момент мы решили, что не ляжем кверху брюхом, а будем что-то придумывать. Мы сочинили спектакль за неделю, я так активно давно не работал. Оказалось, что исчезли границы и можно сделать спектакль с нашими друзьями, которые эмигрировали, уехали из Санкт-Петербурга. Мы сделали платформу, сделали сайт и к нам сразу же записалась куча людей. За неделю было сделано 30 показов и нам удалось распланировать их до конца месяца, то есть мы как-то развернулись. Я не скажу, что комфортно себя ощущал и ощущаю в цифровом пространстве. Это прыжок в неизвестную сферу и, безусловно, это всё вызывает какой-то дискомфорт, много всяких фрустраций возникает. Но вообще круто, когда ты начинаешь делать спектакль и сталкиваешься с тем, что ты чего-то не знаешь. Я думаю, что это как раз органичный процесс, но, честно говоря, было большое достаточное количество страхов и опасений, что вообще не сможем совершить этот кульбит, этот прыжок. Но оказалось, что по крайней мере в этом есть драйв.
Этот спектакль называется «Игрушки Люшера» по имени психотерапевта, который придумал известный всем тест. Есть сайт luchersgame.com, на нём можно выбрать специалистов-перформеров, которые будут с тобой работать, можно выбрать время, выбрать день и назначить себе сеанс. Потом придет письмо с инструкциями, и в назначенное время мы выйдем на связь и окажемся лицом к лицу. У меня была сессия и я проводил спектакль для человека 25 лет, который пять лет ходит на фестиваль «Точка доступа» и такой весь модный театральный зритель, презирающий пыльные кулисы, а вчера я провёл спектакль для бабушки из Узбекистана, застрявшей у своей дочери в Москве. Понятно, что такого опыта проведения спектакля лицом к лицу я бы не получил, если бы не карантин.
– Что бы ты мог посоветовать людям, которые сейчас находятся в изоляции? Чем можно заняться?
– Мне кажется, что каждый ключи к себе подбирает самостоятельно, поэтому советы здесь не помогут. Кому-то действительно помогает просто лечь на диван и неделю валяться и спать целыми днями, если есть такая возможность. Нормально смотреть сериалы, если до этого человек давно работал в режиме двадцать четыре на семь, а кто-то, наоборот, будет трудиться усиленно. Надо попробовать эту самую изоляцию воспринять как возможность наконец-то столкнуться с собой лицом к лицу и выдержать это испытание, потому что это и есть испытание. Жизнь – это всё-таки движение навстречу себе, и самое опасное и самое печальное – прожить жизнь и с собой не встретиться. А самоизоляция – это вынужденное столкновение с собой через такое насилие.
