В Ельцин Центре в Екатеринбурге 16 февраля состоялся «Другой разговор» известного публициста Валерия Выжутовича с профессором ГИТИСа Андреем Ястребовым.
– Все ли дозволено искусству? – начал «Другой разговор» Валерий Выжутович. – По данным ФОМ, более 80 процентов россиян выступают за введение цензуры в художественных произведениях, 20 процентов респондентов считают, что контроль за содержанием произведения искусства входит в обязанности государства, 14 убеждены, что в творениях много «лишнего» и «вредного». За полную свободу творчества выступают пять процентов опрошенных. Доводилось ли вам покидать зрительный зал, потому что на сцене, с вашей точки зрения, происходило что-то неприемлемое?
– Я предпочту скорее не пойти на спектакль, чем уйти с него раньше окончания, – отметил Андрей Ястребов, обозначив разницу между восприятием профессионала, критика и обычного зрителя. – Еще в школе нам внушали миф о том, что с каждым произведением художник слова добивается все новых и новых высот, растет психологизм, текст становится эпичнее, глубже и тому подобное. Но это не так.
Также Ястребов подчеркнул, что для того, чтобы стать искусствоведом, достаточно посмотреть около пяти тысяч картин и довериться своему опыту.
– Каждый из нас профессионал, потому что у каждого – свой подход к искусству, – выразил свое мнение Андрей Ястребов.
– Порой спектакли или выставки все-таки подвергаются запрету на основе отнюдь не эстетических критериев, – возразил Валерий Выжутович.
– Я противник того, чтобы унижался человек, если человека унижают, то это не искусство, – парировал Андрей Ястребов. – Еще один момент – цензура, цензура в принципе не бывает эстетической, она касается темы или проблемы. Например, уместна ли эротика в кино или на сцене? Я категорический противник этого, мне не нужны обнаженные женщины в спектаклях «Война и мир» или «Евгений Онегин».
– Чем определяются границы дозволенного в искусстве – общественной моралью, эстетическими канонами? В каждую эпоху представления, конечно, разные, но есть ли что-то вечное на все времена?
– Аристотель, например, запрещал изображение смерти на сцене, а у Шекспира было допустимо одновременное нахождение шести «трупов». По существу, не остается понятий, которые на протяжении веков оставались бы незыблемыми. Из эпохи в эпоху придумываются все новые эстетические инструменты, которые «взламывают» вещи, ранее недоступные.
Упомянув про бытование религиозных и эстетических запретов, уже в лирическом отступлении от заданной темы, Андрей Ястребов описал любовные коллизии из произведений классической русской литературы и рассказал о взаимосвязи эмоций литературных персонажей и сезонов, в которые происходит действо.
– Оставляете ли вы за художником право на провокацию?
– Конечно. Но провокация провокации рознь.
Помимо лекции спикер посетил Музей Б.Н. Ельцина и ответил на ряд вопросов.
– Музей Б.Н. Ельцина – грандиозный мультимедийный комплекс, все новинки медиа, которые здесь представлены, интересно смотреть, – рассказал в интервью для сайта Ельцин Центра профессор ГИТИСа Андрей Ястребов. – Меня сопровождала хороший экскурсовод, Саша Кислицына, и благодаря ей я снизил пафос своего восприятия. Когда оказываешься в экспозиции, рассказывающей о 90-х, ты невольно вспоминаешь, как ты жил в то время. Музей Б.Н. Ельцина очень нужен детям, чтобы узнавать историю. Ты окунаешься в прошлое. В 1991 году я был вместе со своими студентами на баррикадах. Я предупредил супругу, что пойду в библиотеку, а сам направился туда, на баррикады, к студентам. Помню, это были учащиеся с курса Судаковой. На нем учились ныне известный актер Максим Виторган и покойный актер Игорь Юраш. И мы провели дни путча на баррикадах. К слову, Максим Виторган тоже. Было ощущение свободы, всеобщей истерии, счастья, которое заводило.
– Можно ли говорить, что сегодня молодежь страдает от «звездной болезни»?
– Все мои студенты хотят стать звездами. Когда коммерция согласуется с творчеством – это идеально. Образно говоря, нельзя быть идеальным дровосеком в пустыне Сахара. Я учу студентов, с высоты опыта, что топор лучше иметь в тайге.
– Обладают ли сегодняшние молодые люди самоцензурой, характерной, к примеру, для поколения их родителей? И насколько изменилась ситуация – отличаются ли нынешние студенты от студентов 90-х и периода «перестройки»?
– Молодые люди родились, образно говоря, «непоротыми», поэтому даже предупреждения родителей им бывают непонятны. Студенты, конечно, очень разные. Раньше не было ЕГЭ, но не было и свободного взгляда на мир, сейчас есть свободный взгляд на мир, но нет образовательного уровня. Вместе с тем, студенты наивны и жаждут что-то узнать. И в «реперных» ситуациях, возникающих в мире, они участвовать тоже готовы.
– Можно ли говорить о том, что сегодня пришло «поколение селфи», то есть людей, привыкших любоваться собой и выставлять результат своего творчества в соцсетях?
– Мы обычно делаем выводы, отталкиваясь от какой-либо страты, зачастую обеспеченной или по-деревенски рвущейся к светской жизни. Но людей живет в мире огромное количество. В техническом вузе, к примеру, мы столкнемся с иным представлением о мире, нежели в творческом, куда порой приходят, к примеру, чтобы правдами и неправдами сняться в сериале или проявить свой талант…
– Стремятся ваши воспитанники в сериалы-то?
– Конечно, стремятся, как не стремиться – при стипендии 2500 рублей?
