«Звездные Арахнеи» Жюльена Сало

Арт-галерея Ельцин Центра и Посольство Франции в России, а также Французский институт в Париже, галерея Suzanne Tarasiéve Paris и Альянс Франсез в преддверии международной акции «Ночь музеев» представили 17 мая екатеринбуржцам и гостям города работы Жульена Сало.

Французский художник, скульптор, создатель инсталляций и видео-арта, Сало обратил на себя внимание критики и любителей искусства необычным видением, оригинальными идеями и их воплощением. Его инсталляции дышат первобытной энергией и неоновыми символами. В Екатеринбурге он представляет новую серию видео и фотографий под общим названием «Звездные Арахнеи» – в оригинале Arachnées des étoiles.

Согласно древнегреческому мифу, Арахнея – искусная ткачиха, которая, возгордившись своим мастерством, заявила, что превзошла в ткачестве саму Афину, покровительницу женского рукоделия, за что была наказана – превращена в паука. Миф об Арахнее мы встречаем в поэме Овидия «Метаморфозы». Звездные Арахнеи Жюльена Сало – это чудесные животные, созданные воображением художника, которые, как в старинных легендах, по своему желанию способны изменять форму и сущность. Их волшебная сила заключена в паутине. Арахнеи покрывают ей классические статуи или чучела животных, вследствие чего они оживают и превращаются в чувственные образы – одновременно жертвы, затянутые в паутину; и сущности, с которыми происходит волшебная трансформация.

В день открытия выставки Жульен Сало дал интервью для сайта Ельцин Центра.

– Как вам город? Не показался волшебным?

– Очень нравится. Спокойный, уверенный – в нем чувствуется внутренняя сила.

– Где вы черпаете вдохновение для своих работ, все-таки они очень необычные?

– Меня обогащает и питает мой опыт. Меня воспитывали люди, которые очень любят природу. Я мог часами наблюдать за природой, за животными и за людьми. Это развило во мне наблюдательность, внимание к деталям. Мои сверстники дразнили меня из-за моей фамилии, которая обозначает ругательство, что-то вроде «нерасторопный дурак». Я убегал на ферму и возился с животными.

– Не разочаровались ли вы в людях в пользу животных?

– Наоборот. Мне это очень помогло, когда я работал в Новой Гвинее, где меня окружало мало людей и много животных. Считаю, что экология и антропология, природное и человеческое настолько связаны, что невозможно их противопоставлять.

– Тогда вы, наверное, отмечали много общего?

– О, да. Только вчера я разговаривал со своей подругой, которая переживает сейчас глубокое потрясение. Она спрашивала моего совета, как справиться с негативными чувствами, как поступать, не руководствуясь эмоциями. Я сказал ей, что мы должны учиться у животных и больше доверять своей интуиции. Иногда надо плыть по течению, а не противостоять ему – чтобы сохранить силы. Когда нами руководят чувства, мы не видим подсказок и не слышим звоночков, и не используем те шансы, которые подбрасывает нам судьба. Так можно пройти мимо своей жизни.

– Чем вас привлек миф об Арахнее? Он малоизвестен...

– В Арахнее много значений. Мне, как ученому-биологу изначально был интересен научный смысл: арахнеи – это кланы, сообщества, семейства паукообразных, которые собственно и плетут паутины. С культурологической точки зрения мне мифы нравятся больше сказок, потому что они не поучают, но при этом, конечно, поучительны. Они рассказывают нам истории некогда живших полубогов-полулюдей, и в этом можно увидеть множество смыслов. Мне интересен персонаж, который дергает за нить.

– У нас это называется кукловод. Но в этом мифе есть еще один контекст: те, кто оказываются в паутине, не умирают, но меняют свою суть.

– Да, как раз это очень интересно. Паутина, как кокон в данном случае, в котором происходит прекрасная трансформация – гусеница превращается в бабочку, правда, живет один день. Мне нравится мысль, что мы должны меняться, развивать какие-то сущности в себе. У меня есть знакомая семья индейцев, с которыми мы очень близки – многое пережили вместе, у нас почти родственные отношения. Тогда у меня умер брат, и я мучительно переживал эту утрату. Они мне помогли пережить боль и одиночество. Они словно спеленали меня своими мифами и ритуалами, и я отстранённо наблюдал, как становлюсь другим. Уже в новом качестве исправил некоторые ошибки прошлого. Так я испытал на себе влияние их культуры. В этой семье у меня был тотем паука. В их иерархии я тоже был пауком. Когда я переживаю трансформацию или перехожу из одной ситуации в другую, то стараюсь находить баланс между тем, что беру и что отдаю. Это относится ко всему: к тому, что я ем, как общаюсь с природой, как не позволяю быть праздными или бессмысленными отношениям с людьми. Все ответы ищу в природе. Она преподносит нам множество метафор и заимствований. Видите, значений действительно много. Хотелось бы, чтобы мы находились в гармонии с природой, больше взаимодействовали с ней, в этом мое послание.

– Хватает ли вам средств для самовыражения?

– Недостатка в средствах вроде бы нет. Я сейчас неожиданно вспомнил наш разговор в трамвае. Меня спросили: чему я научился в университете. Изучая биологию и живя студенческой жизнью, я отчетливо понял, что человеку для жизни надо очень мало. Если надо много, то не для жизни, а для чего-то другого. Я не концептуальный художник. Я не хочу выражать идеи. Я хочу открывать скрытое для взгляда человеческого. Я хочу, чтобы картина была целостной. Многие смотрят на мои модели и говорят – это интересно, но как-то не эстетично, это красиво и не красиво одновременно. Для меня это важно – быть свободным в выборе средств. Выбирать то, что я хочу, и находить то, что я хочу. Когда у автора есть четкая позиция – его взгляд сужен. Я стараюсь этого избегать. Я, принимаясь за работу, никогда не знаю, что с ней будет потом. Я даю ей право жить своей жизнью. Я вижу в этом баланс. Я знаю, что у меня есть какие-то негативные черты. Насколько это возможно, я стараюсь их не проявлять. Но в работах я не делю мир на плохое и хорошее – мои работы воплощают целостность мира. А, на самом деле, баланс – это сумма хаотических крайностей.

– Вы верите в свое предназначение? И которое из них? Вы ученый или вы – художник?

– Я долго искал себя. Я пытался быть ученым и из этого ничего не получилось. Я стал учиться искусству, следовал за моими учителями, плыл по течению, и это течение вынесло меня к карьере художника, которая начала складываться очень легко. Но это совершенно не значит, что я буду художником всю оставшуюся жизнь. Может быть, я буду фермером. Я продолжаю плыть по течению.

– Для вас важны успех, признание, популярность? Все эти социальные фетиши?

– Я всегда боялся успеха из-за того, что как художник очень быстро начал набирать обороты. После окончания учебы у меня следовали выставки одна за другой. Я получил международное признание и очень тяжело к этому отношусь. Все бросил и уехал из Парижа в провинцию, где чувствую себя как дома. Постепенно сменился круг друзей. Что такое успех? Это то, как другие смотрят на тебя. Но твое ли это качество? Может, не твое? Это очень сложный вопрос.

– В России говорят, что судьба это характер. Какие черты помогали двигаться вперед?

– У меня очень много недостатков. Меня спасает мой оптимизм. Я очень хорошо адаптируюсь к среде – мне везде комфортно. Я не люблю насилие, принуждение – это мне отравляет жизнь.

– Какие качества вы унаследовали от родителей?

– От родителей я унаследовал свою дурацкую фамилию. Когда я еще был очень молодым, умолял отца сменить мне фамилию, потому что все смеялись надо мной. Но отец мне сказал, что он научился жить с этой фамилией, и теперь ее не променяет ни на что. Я его сейчас понимаю. Я тоже научился жить со своей фамилией. Если бы не она, я вообще не знаю, кем бы я был. Она сделал меня человеком и мужчиной. С этой фамилией я состоялся как художник. От отца взял вкус к жизни, к природе, к долгим наблюдениям, когда сам становишься частью природы. Очень благодарен ему за это. Папа – это вся горизонтальная жизнь вокруг. А мама… мама познакомила меня с иерархией: кто-то выше, кто-то ниже, потом они меняются местами, и жизнь все расставляет в нужном порядке. Сложный, но полезный опыт.

– Как близко вы знакомы с русской культурой? Близка она вам?

– Очень близка. Она намного сложнее, чем моя жизнь. Есть вещи, которые невозможно понять, но они бесконечно восхищают: русский балет, русская природа в живописи, русская музыка, Урал, Сибирь, русские цари. Русская культура – это очень звучная песня, которую не понимаешь, но хочется слушать. Все мои друзья, кто бывал в России, были ей очарованы, я просто не мог сюда не приехать.