В Ельцин Центре в Екатеринбурге 7 сентября народная артистка России Юлия Рутберг представила программу «Кабаре «Бродячая собака». Программа своего рода микс из воспоминаний актрисы и стихотворений известных поэтов. Пушкин, Ахматова, Антокольский, Коржавин, Окуджава – произведения этих ярчайших представителей культуры составили основу программы Рутберг.
Встречу с актрисой провел киновед, член Российской академии кинематографических искусств «Ника», лауреат премии Москвы Вячеслав Шмыров.
Стоит отметить, что на счету Рутберг, тридцать лет проработавшей в театре им. Вахтангова, галерея ролей театральных и в кино. Среди них, безусловно, особое место занимают образы, созданные Рутберг в родном театре: заглавная роль в «Медее», Зоя Денисовна из «Зойкиной квартиры», Адельма из «Принцессы Турандот», Тайная Недоброжелательность из «Пиковой дамы» и многие другие. В Театре им. Станиславского актриса сыграла Анну Ахматову в спектакле «Хлестаков», а в Театре наций – Аркадину в «Чайке». Не менее обширен и опыт актрисы в кино: Фаина Раневская в фильме «Орлова и Александров», Анна Ахматова в «Анне Герман», Эмма Константиновна в «Московских окнах», Алена в «Макарове» и другие.
– В Екатеринбурге есть свой Люксембург, и это Ельцин Центр, – отметила во время встречи актриса Юлия Рутберг. – Также впервые у меня в сознании соединились две фигуры, имеющие отношение к Екатеринбургу, это Николай II и Борис Николаевич Ельцин. Борис Николаевич – огромная по масштабу фигура, и он был единственным, кто сказал людям «простите меня».
Рассказала Юлия Рутберг и предысторию появления программы «Кабаре «Бродячая собака».
– «Бродячая собака» – место, куда приходили очень молодые люди, начинающие поэты Санкт-Петербурга. Среди них Ахматова, Мандельштам, Мережковский, Гиппиус, Белый, – пояснила Юлия Рутберг. – Туда приезжали Маяковский и Есенин. Это место, откуда вышли поразительные люди, которые оставили след не только в русской культуре, но стали мировыми величинами. Это место существует до сих пор, молодые поэты читают там стихи, там же выступают артисты со своими программами.
Однажды, по словам Рутберг, в рамках проекта «Послушайте!» телеканал «Культура» предложил двенадцати деятелям культуры прочесть свои самые любимые стихи. Этот опыт, вкупе с историей культового кабаре Санкт-Петербурга, подвели Рутберг к мысли о создании собственной оригинальной программы «Кабаре «Бродячая собака».
Рассказала Юлия Рутберг о своем отношении к великой актрисе Фаине Раневской, чей талант произвел на Рутберг сильное впечатление еще в детстве. Игра Раневской, по воспоминаниям Рутберг, трогала зрителей до слез. Саму же Юлию Рутберг до слез растрогал Музей Б.Н. Ельцина, который она посетила перед выступлением.
– Здесь все сделано тонко, творчески, свободно, – сказала, переполненная впечатлениями, Юлия Рутберг. – Вообще свободой нужно уметь пользоваться, она может быть бесконечно созидательной и страшно разрушительной. Музей Б.Н. Ельцина – это что-то невероятное, сделанное умными и тонкими людьми, и это не может не произвести мощное впечатление, как и потрясающая, трагическая фигура Бориса Николаевича.
Разговор о Музее Б.Н. Ельцина вылился в беседу – и интервью для сайта Президентского центра Б.Н. Ельцина.
– Нахожусь в состоянии ошеломленности и удивления от посещения Музея Ельцина, и не потому что не привыкла видеть талантливые вещи, – рассказала в интервью Юлия Рутберг. – Для меня посещение этого музея – событие. В музее информация подана так, что смысл превалирует над антуражем. Это погружение в эпоху и события, которые я пережила и запомнила, будучи уже во взрослом возрасте. Это высокая степень погружения, документальности, образности. Музей Ельцина – документ времени. В нем также можно узнать реакцию людей на тот или иной поступок Бориса Николаевича. Мне запомнился зал музея, где можно прочесть высказывания членов Политбюро в ответ на речь Ельцина... Впоследствии рядом с ним находились невероятные люди, которые оставили огромный след в российской жизни. В общем, я была потрясена работой режиссера Павла Лунгина и его идеей семи дней в Музее Ельцина. В этом музее есть что-то Дантовское, и ад, и рай, и путь. Вот ты в СССР, а вот сделал шаг – и уже в России. Здесь есть символы и «работающие» знаки. Информация в музее доступна и для посвященных людей, и для непосвященных. В музее есть и элемент перформанса, когда тебя вовлекают в музейное пространство.
Рассказала Юлия Рутберг и о своем отношении к Борису Ельцину.
– Умом Россию не понять, но есть люди, которые посвящают свою жизнь тому, чтобы что-то изменить в стране, – отметила Юлия Рутберг. – Масштаб фигуры Бориса Николаевича в музее – это, можно сказать, точное попадание. Думаю, что, если бы Пушкин жил с Ельциным в одно время, он бы написал поэму о другом Борисе, не Годунове. Вообще Россия чередует правителей, которые ее уничтожают и воскрешают, приближают к Европе и изолируют от мира. Детство Бориса Николаевича и история его семьи, знание большой беды и горя, которые были частью жизни, – думаю, что это повлияло на его взгляды. А еще есть понятия государственного ума и государственного мужа. В связи с этим мне вспомнился фильм «Темные времена», в котором Гэри Олдмен роскошно сыграл Уинстона Черчилля, который ездит в метро и управляет Англией в сложнейший момент, когда страна делает свой выбор. Погрузившись в Музей Ельцина, я вспомнила именно Черчилля. Неожиданно для себя поняла, что у Ельцина и Черчилля было много сходных черт, несмотря на различия.
– 1991 год, если судить по вашей фильмографии, был для вас очень «урожайным»: вы снимались в фильмах «Похороны Сталина», «Савой», «И возвращается ветер», «Расстанемся, пока хорошие». Чем он еще вам запомнился?
– Мне повезло в том смысле, что актерская профессия – своего рода лечение, потому, что играя, ты не очень концентрируешься на происходящем вокруг. Чтобы сохранить себя и выходить на сцену, внутренний мир должен быть мощнее, чем социум, в котором ты пребываешь. В 1991 году для меня самым страшным был августовский путч. Мои родители – шестидесятники. Помню, я ушла с репетиции спектакля «Принцесса Турандот», заглянула домой к отцу, который был болен и не мог пойти на баррикады. Я сделала бутерброды с вареной колбасой и с сыром, собрала сигареты и пошла к Белому дому. Там, если кто-то говорил, что хочет есть, тут же подбегали пять человек с едой, а если говорил, что хочет курить, давали сигареты. Около Белого дома возник странный мир, куда пришли люди, для которых вопросы свободы и выбора пути дальнейшей жизни для них самих и для их детей были важными и очевидными. И было страшно, когда все эти чаяния и надежды оборвались, потому что момент вдохновенного желания участвовать в судьбе страны и ожидание каких-то результатов ушли в другую сторону. В целом девяностые были тяжелым периодом для театров, для искусства. Да, люди не привыкли объедаться и есть черную икру, но масштаб бедствий был огромен.
– Вы находились возле Белого дома в течение всех трех дней путча 1991-го?
– Да. Мне запомнился момент, когда пошли бронетранспортеры, мы с мужем стояли в первой линии (наш маленький ребенок оставался на даче). И рядом стояла беременная девушка, почти девочка. И когда я увидела эти бронетранспортеры, железную массу… Это было не просто страшно: я остолбенела и не понимала, сколько секунд выдержу. Бронетранспортеры ехали – а напротив стояли безоружные люди, дети. И, казалось, это длилось тысячу лет. Вообще человек думает, что, если его что-то не касается лично, та же война, то этого как будто нет. Но все это касается каждого из нас каждодневно. Да, человек, который узнал настоящий страх, помнит его всю жизнь. Но, кроме генетического страха, в людях заложено и генетическое бесстрашие. Пример – Сенатская площадь, которая стала поводом для осмысления для нескольких поколений.
– Что для вас, творчески свободного человека, значит слово «свобода», которое запечатлено в последнем зале Музея первого президента России на картине Эрика Булатова?
– К свободе нужно прийти, потому что это огромная мера ответственности. Мне кажется, свобода прежде всего прерогатива образованных людей, у которых есть система моральных ценностей и ограничений. К сожалению, в нашей стране свобода нередко превращалась во вседозволенность. Потому что люди не понимали, с чем имеют дело. Что свобода не безответственность, а еще большая ответственность. Свобода – большое бремя, к ней приходят люди, которые формулируют что-то важное для человечества. Конъюнктурщикам не нужна свобода, им нужен мейнстрим. Людям же, которые формулируют вечные ценности, было и будет тяжело. Когда мы сегодня смотрим фильмы Алексея Германа, которому удалось прорваться и сделать удивительные вещи, когда мы видим, как танцевала Майя Плисецкая, как брали вершины наши великие спортсмены, потрясающие ученые – мы говорим о людях, которые в полной мере несли бремя свободы. А Андрей Сахаров, а Дмитрий Лихачев? Сахаров расплатился за свою свободу сполна. Свобода – осознанный выбор, и это очень тяжелая и опасная вещь. Но чтобы люди не свернули в сторону неандертальцев и манкуртов, кто-то должен понимать, что такое свобода, бороться и гибнуть за нее, потому что свобода не даруется, а приобретается. При этом важны образование и внутренняя культура человека.
– У вас большая фильмография, в то же время вы принимали участие во множестве спектаклей, и в Театре им. Вахтангова, и в Театре им. Станиславского, и в Театре наций. Какой художественный язык вам ближе для вашего самовыражения и воплощения ваших идей – театральный или кинематографический?
– Для меня приоритетен театр, и сколько бы ему ни предрекали гибель с появлением кино и телевидения, время показало, что он жив. К людям возвращается понимание того, что то, что происходит на твоих глазах здесь и сейчас, и для тебя наиболее ценно. Конечно, для кого-то кинематограф более исповедальное место, у меня же по репертуару и масштабу ролей превалирует театр.
– Тем не менее, в кино вы создали образы таких знаковых героинь, как Фаина Раневская и Анна Ахматова.
– Да, но это просто два разных вида искусства, театр и кино. В фильме об Анне Герман у меня было две сцены с участием моего персонажа, Анны Ахматовой, и я признательна, что эту роль заметили. В ситуации с исполнением мною роли Фаины Раневской я была потрясена тем, что меня хвалили, а я предполагала, что в асфальт закатают.
– Вы также играли в сериале «Каменская». Как вы отнеслись к этой работе и к сериалам как таковым? Согласны ли с мнением, что сериалы убивают искусство?
– Сериалы уже убили все, что возможно. Стараюсь принимать участие в проектах, которые обращаются к различным историческим эпохам. «Каменская» же была выдающимся сериалом, благодаря актерскому составу и режиссуре Юрия Мороза, и мне посчастливилось принимать участие в первом сезоне. Телевизор же фактически не смотрю, не хочу тратить на это время, фильмы определенных режиссеров и актеров смотрю адресно. Предпочитаю читать книги и изучать первоисточники, избирательно что-то скачиваю из интернета. Существуют потрясающие музеи, где хранится «нетленка», есть яркие оперы и балетные постановки. Для меня важна опора на смысл. Есть Бах и Моцарт, есть величие простоты, и все к ним тянутся. Это не отменяет Шнитке, Шостаковича, Губайдулину, но и у них – академическая основа.
– Известные режиссеры, с которыми вы работали, Роман Виктюк и Петр Фоменко, также опираются на классические основы?
– Для меня Роман Михайлович Виктюк навсегда остался великим Мюнхгаузеном, потому что у него слова получают другой смысл, он волшебник и невероятный человек. Вникнуть в его систему – большой труд. А Петр Наумович Фоменко меня полностью сформировал, так что потом мне не пришлось учиться чему-либо в профессии. В частности, он научил меня идти за автором и видеть смысл в произведении. В спектакле «Кабаре «Бродячая собака» я не просто чтец: через стихи я рассказываю свою жизнь, детство, отрочество, юность, зрелость. Это то, что менялось вместе со мной или объясняет, как я менялась.
Поделилась Юлия Рутберг и своим восприятием Ельцин Центра.
– Ельцин Центр – Люксембург в Екатеринбурге, маленькое государство, на территории которого можно достаточно долго существовать, – сказала Рутберг. – Здесь прекрасная комфортная гостиница, чей персонал относится к тебе как к гостю, а не как к посетителю, здесь все заряжены на Центр и Бориса Николаевича Ельцина. Здесь хранится большой фрагмент жития России. Наина Иосифовна Ельцина – фантастическая женщина, супруга, соратница, хранительница. Она особый человек, который вызывает огромное уважение, и я очень рада, что мы с нею знакомы.
