#КонституцияРФ: громкая премьера

В День Конституции в Музее Бориса Ельцина состоялась очередная громкая премьера. Громкая во всех смыслах: изрядно нашумевшая, исполненная молодыми, сильными голосами. Подрастающая смена пермского «Театр-Театра», подопечные режиссера Владимира Гурфинкеля, буквально прокричали #конституциюрф – спектакль, который содержит не только отдельные главы и пункты основного закона страны, но и невольное отношение к нему самых разных исторических личностей.

В спектакле звучали тексты и фразы, дневниковые записи, стихи, песни и мемуары: Павла Пестеля, Александра Пушкина, Николая Гоголя, Александра Блока, Максима Горького, Ивана Бунина, Зинаиды Гиппиус, Максимилиана Волошина, Марины Цветаевой и Ариадны Эфрон, Анны Ахматовой, Всеволода Мейерхольда, Даниила Хармса, Юрия Олеши, Лидии и Корнея Чуковских, Александра Есенина-Вольпина, Дмитрия Лихачева, Евгения Евтушенко, Юлия Даниэля, Андрея Тарковского, Венедикта Ерофеева, Наума Коржавина, Людмилы Улицкой, Анатолия Собчака, Светланы Алексиевич.

Динамичное действие спектакля развернулось на Президентской площади музея, которую невозможно было узнать из-за масштабных декораций: наспех сколоченных досок, напоминающих стены теплушек, в которых с места на место перевозили целые народы, гигантские стеллажи, доверху заполненные старинными чемоданами с теплыми вещами, которые хранились в каждой семье на случай ареста, пол устлан телогрейками с арестантскими номерами.

Такие чемоданы собирали даже дети, о чем напишет Людмила Улицкая в своей повести «Детство 45-53: а завтра будет счастье»:

«Каждый вечер я, пятилетний, собирал свои любимые игрушки в коробку и перевязывал шпагатом. Если бы страшное ГПУ пришло нас выселять, у меня уже все было готово для дальней дороги… Нам тогда повезло: отца не арестовали, семью не выселили. Игрушки из той коробки давным-давно затерялись, но безликие фотографии из бабушкиного альбома (с вырезанными лицами «врагов народа» – Ред.), напоминающие кадры из фильма ужасов, по сей день хранятся в семье, как самые страшные реликвии».

Собрать множество чемоданов помог пермский коллекционер Аркадий Константинов. Остальные добирали по знакомым и на блошиных рынках. Количество потрясает – не меньше двух сотен картонных чемоданов, обтянутых клеенкой. Словно вся страна задумала куда-то ехать.

Зрители на импровизированной трибуне, всего сто человек, музей больше вместить не мог – все невозможно близко, лицом к лицу, на расстоянии вытянутой руки и от этого особенно страшно.

На экране транслируются знакомые главы Конституции, прекрасные и многообещающие по своей сути. Но происходящее на их фоне никак не напоминает счастливую гражданскую жизнь. Только боль, унижение, страх, недоумение и вопль отчаяния.

Слова Анатолия Собчака из книги «Жила-была коммунистическая партия» очень точно выражают историю Конституции и отношение к ней простого народа:

«Россия никогда в своей истории не имела Конституции в подлинном смысле этого слова. Царская Россия так и не дождалась много раз обещанной народу Конституции. В Советской России за семьдесят пять лет большевистского режима было несколько документов, напоминавших Конституцию. Но как мало они были похожи на Основной закон, по которому живут государство и общество! Этим диктовалось и отношение людей к Конституции. Все знали, что она есть, но никто не ощущал ее действия и поэтому не воспринимал всерьез».

Повествование начинается с первого пункта статьи 3 российской Конституции:

З. 1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

Вроде бы так, но вникая в слова и действия, зритель очень быстро понимает, что народ – безликая серая масса, которая всегда отдельно от власти и вроде даже бежит от нее. Но власть всегда настигает, отщипывая и уничтожая самых сильных, самых лучших.

В 1936 году принята «бухаринская» Конституция. А через год начинается большой террор и первыми попадают в его жернова авторы Конституции.

Все, что происходит – грандиозно. И даже террор грандиозен. Юрий Олеша записывает в своем дневнике 5 мая 1930 года:

«Вместо того, чтобы писать роман, я начал писать дневник. Зачем выдумывать, «сочинять»? Нужно честно, день за днем записывать истинное содержание прожитого без мудрствования, а кому удастся – с мудрствованиями. Пусть пишут дневники все: служащие, рабочие, писатели, малограмотные, мужчины, женщины, дети – вот клад для будущего! Мы, живущие в эпоху основоположения нового человеческого общества, должны оставить множество свидетельств».

Кто-то пишет дневники, а кто-то доносы. Власть сочиняет дела и процессы, по которым миллионы советских граждан переезжают в Сибирь. Лучшие из лучших. Вот что напишет Ариадна Эфрон в письме Борису Пастернаку. 26 августа 1949 года:

«Дорогой Борис! Все – как сон, и все никак не проснусь. Работу предложили найти в трехдневный срок – а ее здесь очень трудно найти! В самый последний момент мне посчастливилось – я устроилась уборщицей в школе с окладом 180 р. в месяц. 22 дня я была на сенокосе на каком-то необитаемом острове, перетаскала на носилках 100 центнеров сена, комары и мошки изуродовали меня до неузнаваемости. Сейчас занята ремонтом – побелкой, покраской парт и прочей школьной мебели, мою огромные полы, пилю, колю – работаю 12–14 часов в сутки. Воду таскаем на себе из Енисея – далеко и в гору… Но глаза по старой привычке впитывают в себя и доносят до сердца, минуя рассудок, великую красоту ни на кого не похожей Сибири. Безумно, ежеминутно хочется и писать, и рисовать. Ни времени, ни бумаги, все таскаю на сердце. Оно скоро лопнет. Очень прошу, пришли то твое, что есть, и стихи, и переводы Шекспира, и я бы очень хотела ту твою прозу, если можно. Еще, если можно, пришли писчей бумаги и каких-нибудь тетрадок, здесь совсем нельзя достать. Мне ужасно хочется получить от тебя весточку, скорее… Целую тебя, спасибо тебе. Твоя Аля».

Когда слышишь такое из уст молодых актрис, совсем еще девочек, становится не по себе, пробирает до дрожи. И многие ежатся, укутываются в платки и шарфы. Зябко и тревожно: нельзя чтобы это повторилось.

У нас самая гуманная Конституция в мире.

Статья 20. Каждый имеет право на жизнь.

Жутко слушать со сцены письмо Максимилиана Волошина жене Елене, написанное 21 февраля 1921 года:

«В Крыму за эту зиму расстреляно 96 тысяч – на 800 тысяч всего населения, то есть через восьмого. Если опустить крестьянское население, не пострадавшее, то городского в Крыму 300 тысяч, то есть расстреляли через второго. А если оставить интеллигенцию, то окажется, что расстреляли двух из трех».

Статья 29. 1 гарантирует каждому свободу мысли и слова.

А еще есть пункт 3 в ней же: никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. И пункт 4: каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

Пункт 5 тоже очень важный, потому что гарантирует свободу массовой информации и запрещает цензуру.

Статья 31 позволяет гражданам Российской Федерации собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.

Участник демонстрации в Новочеркасске Николай Степанов напишет в своих «Воспоминаниях»:

«Я говорю – глянь, что это такое? Детей постреляли! На деревьях сидели дети, забрались туда, чтобы лучше видеть. Затем начали стрелять по толпе».

А это напишет другой участник той же демонстрации в Новочеркасске Михаил Лось:

«Вся площадь была залита кровью. На солнце она быстро засыхала, и вся площадь была в бурых пятнах. На следующий день рано утром власти пытались смыть их сначала струей из пожарной машины, затем пригнали машину со щетками, а после просто заасфальтировали всю площадь. В тот же день вечером на этой площади устроили танцы для молодежи».

И все-таки верили, что наступит счастливая жизнь и у каждого, согласно статье 40. 1. Будет свое жилище. И никто не может быть произвольно его лишен.

«Верили! – напишет в своей повести «Время секонд-хэнд» нобелевский лауреат по литературе Светлана Алексиевич. – Что когда-нибудь будет хорошая жизнь. Подожди-потерпи, да, подожди-потерпи… Всю жизнь по казармам, по общежитиям, по баракам. Нас тут три семьи в этом бараке. Поселились молодыми, думали – на год-два, а прожили всю жизнь. В бараке и умрем».

Людмила Улицкая описала жизнь людей, оставшихся без крова, в своей повести «Детство 45-53: а завтра будет счастье»:

«В пятидесятых годах, когда мне было лет шесть, напротив нашего дома, через дорогу, вдруг появилась землянка. Однажды мама налила бутылку молока, завернула в тряпочку большой кусок сала, дала все это мне, подвела к землянке и сказала, что там есть такая же девочка. Так вот, я могу пойти и поиграть с ней, а молоко и сало нужно отдать ее маме… В землянке было темно, сыро, пахло дымом, черные земляные стены и пол. Там жила семья калмыков: муж, жена и девочка моих лет… Придя домой, я долго плакала и все спрашивала маму: «Мама, почему они так живут? А мы никогда не будем жить в землянке? Никогда, никогда?»

За статью 59. 1 – защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации – заплачена высокая цена.

В своей повести «Цинковые мальчики» Светлана Алексиевич напишет про своего героя, покалеченного войной в Афганистане:

«Ещё год я боялся выйти на улицу: бронежилета нет, каски нет, автомата нет, как голый. А ночью сны… Кто-то в лоб целится… По ночам кричал. Бросался на стену. Затрещит телефон – у меня испарина на лбу: стреляют. Кабул, Герат, Кандагар, …, раша, сгущенка, «Тайфун, Тайфун, Тайфун…» На нас напали, надо отступать, я всем вырою могилы…».

Эти мальчики еще не умели воевать и заплатили за это высокую цену. Но и те, кто могли и умели, чьей профессией и долгом была защита Отечества, заплатили за это не менее высокую.

Эрнст Генри в «Открытом письме Илье Эренбургу» в 1965 году называет страшные цифры:

«За несколько лет до войны с самым страшным врагом, который когда-либо противостоял России, было внезапно уничтожено или выведено из строя все основное ядро высшего командного состава Красной Армии. В частности, было репрессировано: из 5 маршалов Советского Союза – 3; из 4 армейских комиссаров – 2; из 12 командиров первого ранга – 12; из 6 флагманов флота первого ранга – 6; из 2 флагманов флота второго ранга – 2; из 15 армейских комиссаров – 15; из 67 комкоров – 60; из 28 корпусных комиссаров – 25; из 199 комдивов – 136; из 397 комбригов – 221; из 36 бригадных генералов – 34; Ни одно поражение никогда не ведет к таким чудовищным потерям командного состава. Только полная капитуляция страны после проигранной войны может иметь следствием такой результат».

Не только высшие военные чины исчезали в небытие. Поредело российское искусство. Всеволод Мейерхольд напишет письмо к Вячеславу Молотову из Бутырской тюрьмы в 1940 году с мольбой о пощаде. Старик верил, что все это чудовищное недоразумение, которое вот-вот откроется, и тогда его пусть униженного и истерзанного, но все же выпустят из тюрьмы:

«Когда следователи в отношении меня, подследственного, пустили в ход физические методы (меня здесь били – больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой… В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные, чувствительные места ног лили крутой кипяток, я кричал и плакал от боли. Меня били по спине этой резиной, руками меня били по лицу размахами с высоты) и к ним присоединили еще так называемую «психическую атаку», то и другое вызвало во мне такой чудовищный страх, что натура моя обнажилась до самых своих корней».

Пережив такое, человек уже не может восстановиться. Его преследуют кошмары всю оставшуюся жизнь. И поделиться таким ни с кем нельзя – опасно. У кого-то не выдерживало сердце от груза пережитого. Все это описал поэт Николай Моршен в 1957 году в своем стихотворении «Он прожил мало». Ровесник революции, переживший годы репрессий в Одессе, оккупацию в Киеве, чудом избежавший насильственной репатриации в СССР из лагеря союзников, он осел в Калифорнии на берегу Тихого океана, где 30 лет преподавал русский язык отпрыскам тех, кто мечтал о том, что не дети, так внуки вернутся когда-нибудь в Россию:

В этом месте у зрителя защемило сердце. Как же раскидала россиян по миру Октябрьская революция и все, последующие за ней, события. Какое великое множество имен принадлежат теперь миру, а не России.

«Азбуку коммунизма» тоже написал Моршен, правда, значительно раньше, когда многие еще верили в построение коммунизма:

Государство гарантировало право на труд и тут же отнимало его у тех, кто был хоть в чем-нибудь с ним не согласен. Для таких существовали выселки. 101 километр. Колыма. Изгнание или психиатрическая лечебница. Американский и советский математик, философ, поэт, один из лидеров диссидентского движения в СССР, пионер правового просвещения, сын Сергея Есенина, как политзаключённый провёл в тюрьмах, ссылке и психиатрических клиниках шесть лет. В 1965 году Александр Есенин-Вольпин организовал «Митинг гласности» на Пушкинской площади в Москве. Его основным лозунгом было требование открытого суда над арестованными незадолго до этого Андреем Синявским и Юлием Даниэлем; митингующие держали плакаты с призывом «Уважайте Советскую Конституцию». Позже, 8 февраля 1969, сын поэта напишет памятку «Как вести себя на допросе». Она широко разойдется в «самиздате» и сама по себе станет инструментом борьбы.

Актеры зачитывают ее, выстроившись в идеальную шеренгу. Один человек – одна строчка:

– Каждого могут неожиданно вызвать на допрос, а значит, надо быть к этому готовым.

– Во время допроса поздно начинать определять свою позицию и вырабатывать линию поведения – тот, кто допрашивает, знает свое дело и сумеет переиграть неподготовленного.

– Всегда перед возможным вызовом на допрос постарайтесь оценить события, о которых вас будут допрашивать, с юридической точки зрения.

– Обстоятельства, не могущие очевидным образом способствовать совершению какого-либо преступления, например, политические или философские взгляды, или литературные вкусы свидетеля, или другого лица, не относятся к числу тех, о которых может быть допрошен свидетель.

– Не надейтесь на то, что следователь запишет ваши слова дословно. Шумилин: Главное: редакция ваших показаний должна принадлежать вам, и этого гораздо легче добиться, если вы будете их писать сами.

– Свидетель должен различать юридическое значение некоторых слов, значение которых расходится с повседневными.

– Слово «клеветнический» соответствует определению клеветы, как заведомой лжи порочащего характера.

– Слово «беспорядок» не может означать демонстрацию как таковую, поскольку свобода демонстраций и митингов установлена Конституцией.

– Явившись на допрос, не начинайте давать показания до тех пор, пока следователь не скажет, по какому делу вы вызваны.

– Не называйте никаких фамилий и не давайте никаких сведений о лицах, фамилии которых следователь не произнес.

– Для тех, кто прочно уяснил себе всю тщетность юридической эквилибристики со следователем, лучшим во всех отношениях будет категорический отказ от дачи любых показаний.

– Нужно перестать сваливать на Сталина все свои проблемы!

– Да жили бедно, но зато были счастливы, так как была уверенность в завтрашнем дне!

И это уже совсем другое время, другие допросы, другая молодежь.

Другая? Другая ли? Вот они стоят на сцене, отбивая ногами такт, напоминающий гул истории. Крутятся в голове строчки Александра Пушкина: «Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода нас примет радостно у входа…»

Когда? Пусть не будет ничего, только Свобода, которую гарантирует тебе Конституция.

Поэт «лианозовской школы» Генрих Сапгир напишет «Сонет о том, чего нет», который как нельзя лучше описывает знакомую нам ситуацию:

Каждая строчка, как удар молота. Громче. Громче. Громче. Сильными, дерзкими голосами, упирающимися в музейный купол. Это вызов. Гражданский вызов всем, кто хочет «пересидеть», остаться в стороне. Но именно во время таких спектаклей, глядя в глаза начинающим актерам, понимаешь, что «тебя не минет чаша сия». И ты должен высказаться, с кем ты сегодня, кому доверяешь свое человеческое нутро.

Здесь, в Музее первого президента России, в зале «День четвертый» главы конституции читают любимые артисты: Константин Хабенский, Ингеборга Дапкунайте, Евгений Миронов, Сергей Гармаш, Федор Бондарчук, Анна Михалкова и сотни других. Здесь и только здесь мог состояться премьерный показ Пермского «Театр-театра».

Петр Столыпин говорил: «Распускайте Думу, но не трогайте Конституцию»

И это правильно, Свобода у каждого может быть – своя, но основной закон государства призван быть единым для всех.

Анатолий Собчак в «Хождении во власть» в 1991 году прямо пишет, что нет нигде в мире более гуманной Конституции, чем сахаровская:

«Во второй статье проекта сахаровской Конституции в качестве цели народа и государства провозглашается «счастливая, полная смысла жизнь, свобода материальная и духовная, благосостояние, мир и безопасность для граждан страны, для всех людей на земле, независимо от их расы, национальности, пола, возраста и социального положения». Ни в одной из действующих в мире конституций мы не найдем подобной записи. Во всех конституциях говорится о правах и свободах граждан, о благосостоянии и т.д., но нигде не говорится о счастливой и полной духовного смысла жизни как подлинной цели каждого человеческого общества, каждого человеческого существа. А существует ли другая, более высокая цель?»

В другой своей книге Собчак напишет, – а они, молодые, перспективные, талантливые актеры, собранные режиссером со всей страны, повторят так громко и звонко, что слова их разнесутся по всем залам и галереям Ельцин Центра:

– Быть русским для меня означает не только думать и говорить по-русски, но прежде всего принадлежать России

– гордиться своей страной за ее вклад в мировую науку и культуру

– испытывать стыд за чеченскую войну и Чернобыль

– за пустующие земли, зарастающие чертополохом

– за убогий, неухоженный вид наших городов и деревень

– за нашу нищету при неисчислимых природных богатствах

– скорбеть о жертвах сталинских репрессий и межнациональных конфликтов

– возмущаться плохо сделанной работой, пьянством и хамством

– И, конечно, верить

– Верить в то, что, оглянувшись на свое прошлое, мы, наконец, извлечем уроки, покаявшись за трагические ошибки

– испытаем гордость за истинное величие нашего Отечества

– Верить в мирную демократическую и процветающую Россию, которую мы должны оставить нашим детям и внукам

Первая мысль в короткой паузе перед мощной волной аплодисментов: «Господи, как же мы выжили!? Мы – многонациональный народ…» Последние слова, которые прочувствовано, вдохновенно произносит совсем юная девушка-актриса. И ты вдруг понимаешь, что именно они вселяют надежду:

– Мы, многонациональный народ Российской Федерации,

соединенный общей судьбой на своей земле,

утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие,

сохраняя исторически сложившееся государственное единство,

исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов,

чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость,

возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы,

стремясь обеспечить благополучие и процветание России,

исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями,

сознавая себя частью мирового сообщества,

принимаем Конституцию Российской Федерации.

Документы из Архива Президентского центра Б.Н. Ельцина

Теперь премьера спектакля #конституциярф состоится в Перми на малой «Сцене-молот».

А 20 февраля спектакль снова пройдёт в Ельцин Центре в Екатеринбурге.