«Лучший фильм мира, снятый не на английском языке», — таким эпитетом наградил британский журнал Empire «Семь самураев» Акиры Куросавы спустя 56 лет после выхода картины. Шедевр японского режиссёра, снятый в 1954 году, оказал воздействие на развитие кинематографа по всему миру. В Голливуде его сюжет адаптировали под блокбастер «Великолепная семёрка», а в СССР эстетика Куросавы дала всходы в творчестве Андрея Кончаловского и Андрея Тарковского.
Японскому триллеру с эпическим масштабом влияния была посвящена вторая лекция авторского цикла Вячеслава Шмырова «Кинопутешествия», которая состоялась в Ельцин Центре 6 ноября. Руководитель киноклуба Ельцин Центра рассказал о том, как Куросава способствовал внедрению азиатского кино в мировую кинематографическую культуру и повлиял на главных режиссёров СССР, как благодаря киностудии «Мосфильм» Куросава избежал творческого и финансового кризиса, сняв оскароносный фильм «Дерсу Узала».
По словам Вячеслава Шмырова, Акира Куросава известен своим уникальным стилем и скрупулёзным подходом к деталям сюжета и характеру персонажей. Его звезда на небосклоне мирового кинематографа взошла в 1951 году, когда 41-летний режиссёр представил на фестивале в Венеции фильм «Расёмон» и завоевал «Золотого льва». Это был первый в истории фильм не из Европы, получивший такой приз. Лента, тщательно спланированная и наполненная философским смыслом, переносит зрителя одновременно и в прошлое, и в будущее, рассказывает о насилии и убийстве в феодальной Японии с четырёх абсолютно разных точек зрения.
Следующим международным хитом мастера стал фильм «Семь самураев». В центре сюжета — средневековая японская деревня, жители которой, постоянно страдающие от нападений разбойников, нанимают группу самураев для защиты. Фильм, как и другие работы Куросавы, выделяется глубоким социальным анализом и вниманием к историческим деталям эпохи. Известно, что при подготовке к съёмкам режиссёр написал подробные биографии и описания каждого значительного героя фильма — какую одежду он носит, как говорит, какую еду предпочитает и так далее.
Лента появилась во многом потому, что Акира Куросава очень хотел попробовать себя в популярном в Японии жанре «дзидайгэки», сделав фильм-притчу об одном дне жизни самурая: проследить все поступки героя вплоть до вечера, когда герой должен совершить ритуальное самоубийство. Однако в ходе работы над сюжетом режиссёр набрёл на случай, когда деревня, принадлежавшая одному из убитых феодалов, наняла нескольких ронинов для защиты от разбойников, и решил положить в основу фильма именно эту историю.
Ещё одним источником для вдохновения стала европейская литература: с её помощью в 1950-х Куросава занялся разработкой стиля, стирающего границы использования традиций восточной и западной культур. Также режиссёру удалось гармоничное сочетание элементов «высокой» эстетики и масскульта.
Фильм «Семь самураев», как и предыдущая работа мастера, также попал в программу Венецианского кинофестиваля. Однако был воспринят жюри более сдержанно, получив «всего лишь» «Серебряного льва». Для понимания контекста Вячеслав Шмыров перечислил фильмы, которые разделили с Куросавой эту награду: «Дорога» Федерико Феллини, «В порту» режиссёра Элиа Казана и «Управляющий Сансё», который снял Кэндзи Мидзогути, — второй случай успеха японского кино в программе ведущего европейского фестиваля.
— Интересно, что между фильмами «Расёмон» и «Семь самураев» Куросава экранизировал роман Фёдора Достоевского «Идиот», — рассказал Вячеслав Шмыров. — Действие было адаптировано к японской действительности и современности при сохранении оригинальной сюжетной линии. Лента была встречена довольно прохладно и зрителями, и критикой. А студия, на которой она снималась, даже расторгла с режиссёром контракт — это случилось за несколько дней до прихода новостей из Венеции о «Золотом льве».
Это был первый, но далеко не последний контакт японского режиссёра с русской культурой: «Семь самураев» оказал колоссальное влияние на советское кино. Подтверждая этот тезис, Вячеслав Шмыров привёл цитату из мемуаров Андрона Кончаловского:
«Ко времени „Первого учителя“ (первый полнометражный фильм Кончаловского — ред.) на меня наибольшее влияние оказывал Куросава. Сначала был „Расёмон“, а потом начались наши поездки с Андреем Тарковским в Белые Столбы (хранилище игровых фильмов Госфильмофонда — ред.), где мы посмотрели „Семь самураев“, „Трёх негодяев в скрытой крепости“, „Красную бороду“, „Телохранителя“. Это было время, когда мы писали сценарий „Андрея Рублёва“. Стилистика Куросавы во многом отложилась у Тарковского на этой картине, а у меня на „Первом учителе“».
Кончаловский в своих записях также отмечал, что Куросава обладал «настоящим чувством эпического» и был единственным, кто был способен ставить драмы масштаба Шекспира, когда один человек, стоя на земле, разговаривает с небом, и никакая массовка при этом не нужна. А ещё, по словам российского мэтра, Куросава доказал, что длинная оптика в кино даёт большее ощущение правды, чем короткая.
Вячеслав Шмыров подробно остановился на влиянии «Семи самураев» на «Андрея Рублёва», показав зрителям рифмующиеся сцены из обеих лент:
Дождь, сарай, под крышей которого могут собраться представители разных сословий средневековой Японии, и монах, который своей унылой музыкой как-то развлекает собравшихся, — это Куросава.
Дождь, сарай, под крышей которого оказались представители разных сословий средневековой Руси, и скоморох, поющий песню про боярина под гогот собравшихся, — это Тарковский.
Вячеслав Шмыров отметил, что действие «Андрея Рублёва» разворачивается приблизительно на сто лет позже, чем действие «Семи самураев». Изобразить на экране эпоху русского Средневековья было непростой задачей для Андрея Тарковского — от того времени нам остались только храмы и монастырские летописи, не содержащие ответа на вопросы, как жили люди и чем они питались. В этом смысле визуальный образ, который мог подхватить у Куросавы Андрей Тарковский, имел ключевое значение: Россия под непрерывным дождём, с размытыми дорогами, символизирующими разобщённость страны. Похожим образом у классиков были поставлены и боевые сцены — с целью показать, каким жестоким временем было Средневековье.
Личная встреча Андрея Тарковского и Акиры Куросавы состоялась только в начале 1970-х годов, когда японский режиссёр приехал в Советский Союз ставить фильм «Дерсу Узала». Это был сложный период в жизни Куросавы. По словам Вячеслава Шмырова, соотечественники воспринимали его в тот момент примерно так же, как советские люди воспринимали Тарковского: «это режиссёр для заграницы, нам он не близок».
В годы съёмок «Дерсу Узала» Акира Куросава стал «своим» на Мосфильме и свёл знакомство со многими звёздами советского кино. О встрече с Тарковским, случившейся в тот период, японский классик рассказывал с любовью: «Он был мне как младший брат». При первой встрече в московском Доме кино Андрей Тарковский даже спел песню воинов из «Семи самураев» в знак уважения. И признался Куросаве, что всегда смотрит этот фильм перед съёмкой своих новых работ.
«Я люблю все фильмы Тарковского, — говорил японский режиссёр. — Мне близка его концепция человеческой жизни и его концепция кино. Тем не менее, я почти всегда не согласен с тем, что у него получалось в итоге. Тарковский — поэт, а я — нет». По словам Вячеслава Шмырова, это высказывание довольно красноречиво свидетельствует о том, что один большой художник не должен любить другого большого художника.
Тарковский, в свою очередь, восхищался социальным анализом истории у Куросавы. Мастеру это было особенно очевидно при сравнении «Семи самураев» и вестерна «Великолепная семёрка», взявшего тот же сюжет, но не вышедшего за границы жанра.
«Историзм Куросавы строится на характерах, — писал Андрей Тарковский. — Причём не на условных, а вытекающих из обстоятельств жизни, которой живут герои. Судьба каждого самурая индивидуальна, при том, что каждый из них, не обладая ничем, кроме умения владеть мечом, и не желая из гордости ничем иным заниматься, находит себя в служении крестьянам, в защите их от врагов. Совершенно гениальный текст там в конце фильма, помните, над могилой, когда они сеют рис: самураи приходят и уходят, а народ остаётся — вот в чем идея. Они как ветер. Их приносит и уносит. На земле остаются крестьяне».
