В Ельцин Центре в Екатеринбурге 7 октября открылась выставка фотографий Генриетты Перьян «Записки. Из фото-книжки».
Фотографии этой выставки – будто штрихи к портрету «шестидесятых». Портрету, сделанному не просто кинооператором, «для души» зафиксировавшим на фотопленку своих героев, – портрету, сделанному самобытным художником. Художником в широком смысле слова. Который выбирает в качестве объекта фотографирования только тех, кто ему интересен.
Эти фотографии – не памятник ушедшей эпохе, потому что они – живые, и в них в некотором смысле отражен сам мятежный и ищущий, творческий и талантливый дух «шестидесятых». Поэтому среди героев «Записок» – непосредственно и «по-простому» беседующий с колхозниками политик Хрущев, открывший стране глаза на репрессии – и задержавший на полчаса поезд, чтобы дождаться удивившую его «девочку с телевидения» – юную Гету Перьян. Режиссер Марлен Хуциев и сценарист Геннадий Шпаликов, увлеченно работающие над фильмом «Застава Ильича», ставшим квинтэссенцией «шестидесятых». Роберт Рождественский, Андрей Тарковский, легендарный оператор Маргарита Пилихина. Совсем молодой, но уже большой поэт Евгений Евтушенко, влюбленно глядящий на «прекрасную даму» 60-х и королеву поэзии – поэтессу Беллу Ахмадулину.
Студийный павильон, в котором снимался фильм, ставший классикой кинематографа и настолько естественный, что его до сих пор принимают за непостановочный, эпизод съемок знаменитого поэтического вечера в Политехническом. Эпизод, ставший мифом о том, что все студенты Советского Союза обожали своих лучших поэтов, миф, настолько убедительный, что после выхода фильма «молодые да ранние» литераторы проснулись классиками. Исполненный бюрократической суровости худсовет Киностудии им. Горького, который бдительно следил за тем, чтобы в «Заставе Ильича» было все «как надо». Мечтательный и немного не от мира сего поэт Андрей Вознесенский – и знаменитый свитер от Генриетты Перьян с фамилией Вознесенского на английском, свитер, попавший в «Нью-Йорк Таймс» и ставший после этого больше, чем свитером, – сегодня сказали бы, акцией и символом поэзии, не знающей географических границ.
Уникальный снимок – первый вечер поэзии в Лужниках. Изысканный и полифоничный проект поэтория, объединивший двух талантливых людей своего времени, – поэта Андрея Вознесенского и композитора Родиона Щедрина. Хрупкая и аристократичная Майя Плесецкая. Неузнаваемый в гриме и ценящий шутку, «негамлетовский» Владимир Высоцкий. Задумчивые ценители эстетики – Эрнст Неизвестный и Василий Аксенов. Углубленный в себя Василий Шукшин во время съемок «Они сражались за Родину». Алла Пугачева. Погруженный в работу, склонившийся над рукописью Самуил Маршак. Генриетта Перьян рядом с застенчивым и светящимся улыбкой первым космонавтом Юрием Гагариным, который сам захотел с нею сфотографироваться…
На страничке в соцсети Генриетты Перьян написано: «Фейсбук просит описать себя – слов не хватит». Все же лучше всего о творчестве любого человека говорят его работы – и его слова. О творчестве и о себе. Итак…прислушаемся к Генриетте Перьян. Ее фотографиям и ее шестидесятым.
Заметки к выставке. Прямая речь.
«Застава Ильича». «О юность, феникс, дурочка, весь в пламени диплом!» (из стихотворения А. Вознесенского «Пожар в Архитектурном институте»)
Всё началось с фильма «Застава Ильича», этот фильм стал моей путеводной звездой. Я была студенткой с периферии, из Волгограда, куда каждый день приезжали делегации, «грозить шведу» с Мамаева кургана. С 1961 года я училась на операторском факультете ВГИКа. А рядом снимался фильм «Застава Ильича». Меня сразу заинтересовал этот фильм, над ним работала женщина-кинооператор Маргарита Пилихина, одна из лучших кинооператоров. И я стала ходить на съемки. Сначала полулегально, потом мне выписали пропуск, и я смотрела, как работает Пилихина. Я вписалась в труппу, сделалась фактически родным человеком. Потом начались съемки поэтов. У меня сложились прекрасные отношения со сценаристом Геннадием Шпаликовым, он был прекраснейшим человеком, о таких Булат Окуджава говорил «каждый пишет, как он дышит». Жаль, что он так рано ушел… После того как я познакомилась с поэтами, я поддерживала с ними отношения. Вознесенский подружил меня с «Таганкой» и с Высоцким.
На фотографиях из «Записных книжек» – режиссер Марлен Хуциев и сценарист Геннадий Шпаликов, которого Марианна Вертинская назвала «пацаном». Однако у этого «пацана» шли съемки фильма «Застава Ильича», одновременно на «Мосфильме» шла работа над фильмом «Я шагаю по Москве». Так что возрастом ничего не измеряется, а измеряется результатами труда.
Сегодня многие вспоминают и пишут про вечера поэзии, которые якобы проходили в Политехническом, и на которые эти люди ходили. Эти вечера Хуциев придумал! В Центральной киностудии им. М. Горького был построен павильон, сцена, там снимали крупные планы и читали стихи. В фильме «Застава Ильича» снялись Борис Слуцкий, Григорий Поженян, Михаил Светлов, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Римма Казакова. Это было созвездие поэтов. В фильм вошли несколько четверостиший каждого из поэтов, а читали они по несколько стихотворений, и все это сохранилось. Снятого материала хватило бы на несколько фильмов. Я для всех поэтов сделала фотографии, а они в ответ подарили мне книги с автографами.
Съемки поэтов приносили настоящий кайф. Поэтов снимали подолгу и в разные дни. Кроме того, Хуциеву удалось снять вместе литераторов, которые никогда не собирались. Поэтов нужно было совмещать, кто-то из них был в отъезде, кто-то в отпуске. Однажды случилось так, что пришел Роберт Рождественский, а рядом должен был находиться Булат Окуджава. Но он по какой-то причине не смог присутствовать, и тогда рядом с Рождественским положили гитару, как будто Окуджава просто вышел. У меня есть этот кадр...
На одной из фотографий – заседание очередного худсовета по исправлению недостатков фильма. Присутствовали представитель Госкино, Марлен Хуциев, Сергей Герасимов, который заведовал кафедрой во ВГИКе. Это случайная съемка, я сделала четыре кадра через дверную щель. Фильм долго не принимали, по многим причинам. В нем есть эпизод, когда герой начинает раздумывать о жизни и мысленно советоваться с отцом (погибшим примерно в его возрасте - ред.). Он спрашивает отца: «Скажи, как мне жить?» А отец отвечает: «Как я могу тебе посоветовать, мне 21, а тебе 23?». Фильм стали критиковать: как это отцы не могут дать совет молодежи?.. Хуциев обычно обещал переделать все согласно замечаниям, приходил на съемку, обсуждал, потом о переделках забывали.
Как Борис Ельцин своей правдой выход «Правды» «зарубил».
Съезды партии и профсоюзов в Москве были счастливым временем, ведь пока делегаты съездов заседают, ты делаешь, что хочешь. Встречаешься с друзьями, ходишь в театры и т.п. Также у делегатов можно было приобрести любые книги, так что я всегда ездила на съезды со списком книг, в том числе для друзей. Билеты в театры, например, в Большой, на любой спектакль тоже можно было достать. На делегацию выделяли ограниченное количество билетов, но не все хотели идти, поэтому оставались лишние. Также косметику можно было заказать или вещи в ГУМе. У меня же был остеохондроз от работы с тяжелой камерой, и помогало мне одно лекарство – финалгон, которое выпускалось в Белграде. Оно стоило восемь рублей, но купить его было невозможно. Его, видимо, распознали советские партийные работники, у которых от многочасовых заседаний развивался радикулит. Они стали пользоваться финалгоном, этого лекарства сразу стало мало, и его приходилось специально заказывать.
Я работала во время XXVIII съезда КПСС. Снимала, как наша делегации шла на регистрацию, проходы делегатов. И заодно попросила сразу трех или четырех «партийцев» заказать мне финалгон. Но его в последний день съезда не смогли привезти в нашу гостиницу «Россия», поэтому нужно было подойти в аптечный киоск в здании, где проходил съезд, и выкупить. Помню, я пришла, жду, когда привезут лекарство, а в это время по телевизору идет трансляция XXVIII Съезда КПСС. Вокруг стоят девушки-официантки, которые тоже смотрят трансляцию. И вдруг начинает выступать Ельцин. Помню тот момент, когда он выступил, положил на трибуну партбилет и пошел. Но не на свое место, а к выходу, затем в пространство, где не показывают камеры.
А потом вдруг передо мной открывается дверь – навстречу идет Ельцин. Идет, ничего не замечая… Я остолбенела и растерялась. И прямо в грудь ему головой уткнулась. Я, конечно, оценила, что он сделал, положив партийный билет. Я знала партийных работников, и поняла, что как политик он подписал себе смертный приговор. Положить партбилет – это был поступок, даже в моих глазах, беспартийной.
На следующий день выяснилось, что, так как Борис Николаевич совершил свой поступок, а выступления делегатов съезда обычно набирались и сдавались заранее, то он сломал всю схему выхода газеты «Правда». В 6 или 7 утра я пошла к киоску «Союзпечати» – туда впервые не привезли «Правду», потому что ее еще не напечатали. Доставили газету только в 10 утра. Помню, мне было пора на поезд на Волгоград, а я стою в очереди за газетой, и вся очередь обсуждает поступок Ельцина, разделившись на противников и сторонников.
И вот волгоградская делегация выехала в поезде, кстати, делегаты ездили по двое в купе. И, помню, они говорили, что выступлений в поддержку гласности не было. И стали друг у друга спрашивать, есть ли у кого-нибудь газета «Правда» со стенограммами выступлений. Я им тогда прямо сказала: «Вы коммунисты – и у вас нет газеты «Правда»? Вам каждый день эту газету привозили бесплатно в гостиницу «Россия», разносили по номерам или оставляли у администратора. А я, беспартийная, с 6 до 10 утра стояла у киоска «Союзпечати» и вела в очереди разъяснительную работу.» И пошла в свой вагон за газетой.
О Хрущеве, Шираке и крепостном праве
Говорят, что в 1861 году отменили крепостное право. Нет, его отменили не тогда – его отменил Хрущев после смерти Сталина. Вообще Никита Сергеевич Хрущев много хорошего сделал – выпустил людей из лагерей, многих реабилитировал. Помню, его называли «кукурузником». Но при нем кукуруза стала лучшей кормовой культурой в стране, даже в северных районах. Сейчас, спустя много лет, кукуруза нравится всем, консервированную кукурузу завозят из-за границы, да и вареную кукурузу едят с удовольствием, а тогда такое противостояние было...
Шел 1964 год. Мне было 23 года. На току в Палласовском районе выращивали горох. И этого гороха было много, целая гора. Начальник личной охраны Хрущева толкнул нашего оператора, тот упал на спину, а когда встал, то обнаружил, что пленка не двигается. И я со злости толкнула начальника охраны Хрущева на гору гороха. Он упал. Этот поступок вылился в то, что через полчаса мне предложили… поехать с Хрущевым по стране. Хрущев собирался в Оренбургскую область и в Казахстан. Я не поехала, но перед тем поезд главы государства специально задержали, и ждали меня целых полчаса. Когда я пришла, меня подозвали к вагону. Я подошла, и Хрущев спросил: «Из «Комсомольской правды»?» Я ответила: «Нет, с телевидения». Вообще к Никите Сергеевичу я подходила на расстояние полуметра и без препон снимала его, охранники стояли и никак не реагировали.
А в 1975 году президент Франции Жак Ширак прилетел с журналистами в Волгоград и возложил венки на площади Павших борцов. Я снимала об этом сюжет, мы должны были брать интервью. Ширак подозвал переводчика и пригласил меня в Париж, сказал «полетели». У меня даже паспорта не было, а также не было никаких соответствующих документов. Но я в шутку сказала: «Поехать, что ли?» А в ответ, от нашей уже стороны, услышала: «Поезжай… Куда вернешься?».
Свитер для Вознесенского
Сейчас я размышляю, почему у меня больше всех сфотографирован Вознесенский, и почему я с ним больше чем с другими общалась? Думаю, по многим причинам. Он был очень интересный поэт, и мне нравились его ранние стихи.
Свитер для Вознесенского был связан специально и по мотивам книг поэта. 1974 год был сложным временем, в продаже ничего не было. Чтобы связать свитер, нужно было найти разноцветную качественную шерсть. Потом про этот свитер написала «Нью-Йорк таймс». Свитер произвел такое неизгладимое впечатление, потому что вырезать американскую книжку на его задней стороне и вывести на рукаве по-английски фамилию Вознесенский (Voznesensky) было подвигом.
Предыстория появления свитера следующая. Андрей Вознесенский и Родион Щедрин придумали оригинальный жанр поэтория, который потом никто не повторил. Во время поэтории стихи, положенные на музыку, читали или пели, например, их исполняла Людмила Зыкина. Был задействован и Хор радио и телевидения. Однажды поэтория прошла в Большом зале Консерватории. Там тоже обсуждали свитер Вознесенского. Помню, Александра Николаевна Пахмутова тогда спросила: «Гета, это про тебя говорят?». Как-то я спросила у Вознесенского, почему свитер вызвал такую реакцию. Он сказал, что всем в поэтории все было непонятно, а это понятно. «Свитер для Вознесенского» был поступком.
Троица
Интересная фотография – это фото троицы. Один из героев – Владимир Высоцкий в гриме, другой – актер Владимир Трещалов, известный всей стране по фильму «Битва в пути». В годы перестройки, говорят, Трещалов работал водителем троллейбуса. И вот заходит в троллейбус актриса Наталья Фатеева, а он по громкой связи объявляет: «Девушка Наташа, вы не взяли билет». Она слышит – голос знакомый, но чей – не узнает. А голос повторяет: «Наталья Фатеева, возьмите билет!» Она подошла, посмотрела на водителя – Владимир Трещалов, с которым она в одном фильме снималась…
Маршак из «ленинградского колодца»
На одной из фотографий выставки запечатлен первый вечер поэзии в Лужниках в октябре 1962 года. Корреспондент ТАСС дал мне тогда свой объектив и показал, как склеить панораму из двух кадров. Вечер поэзии собрал 15 тысяч человек, и около каждого входа стояла очередь из людей, не попавших на вечер. Тогда мода была на поэзию, все хотели казаться умнее и чище. Люди тянулись к слову, даже если приходили на вечера случайно.
Общение с поэтами – это каждый раз проникновение на литературный вечер или встречу. Самуил Яковлевич Маршак никого не принимал, болел, долго не хотел фотографироваться. И я приходила к Маршаку несколько раз. Наконец, разрешили. Самуил Яковлевич сидел в комнате, темной как ленинградский колодец. Писал он медленно, сидел за столом подолгу. Помню, шел октябрь или ноябрь. А у меня был фотоаппарат «Зенит», который единиц 100 от силы мог вытянуть. Штатива не было, я ставила фотоаппарат на книги и снимала Маршака. Потом распечатала, некоторые фотографии ему понравились. Он куда-то позвонил и сказал, что я должна съездить в «Литературную газету». Я поехала, снимки взяли. Потом пришел перевод на 25 рублей. Стипендия тогда составляла 22 рубля, повышенная – 28. Так что, бывало, сделаешь «халтуру» и получишь 40 рублей. Это был праздник души и именины сердца.
Василий Аксенов. «Звездный билет» в литературу
Помню, я сдавала экзамены, и мне дали журнал «Юность», а там был напечатан «Звездный билет» писателя Василия Аксенова. Я прочитала. Василий Аксенов жил в том же доме и подъезде, что и Андрей Вознесенский, двумя этажами выше. И однажды он зашел к Вознесенским. Мы познакомились. Также помню его, когда он был в гостях у Рождественских, а потом мы встретились в тот год, когда Рождественские ждали появление дочери Ксении. Я приехала из Волгограда, и Алла Рождественская сказала: «Будет вечер Роберта в зале Чайковского, билетов нет, но мы тебя проведем».
Я пришла, беременная Алла стоит возле входа, дает мне билет и говорит: «С Васей будешь сидеть». Я ответила: «Что с Васей – что с Петей, наплевать». Она кого-то еще ждала и предложила мне зайти. Я вошла в зал, села. Кто-то в темноте сел рядом – оказалось, обещанным «Васей» был Василий Павлович Аксенов… Я поздоровалась. Он меня узнал и сказал: «А, это вы?». После вечера было отмечание и возможность поговорить…А потом он уехал. Вспоминаю еще одну встречу с ним. Когда я приехала в Москву уже в 2005 году, иду по улице – и навстречу идет Аксенов. Через полмесяца ему должно было быть 75, а Белле Ахмадулиной 70. Он сказал: «Я в цейтноте, все расписано».
В 90-е годы я снимала «команду молодости нашей» и всех литераторов-шестидесятников хотела поддержать морально – я видела, как их нигде не показывают. Я узнала, что у Василия Павловича Аксенова пятитомник выходит к юбилею. Мы приехали в галерею «Дом Нащокина» к Наталье Рюриковой, где проходила презентация. Аксенова все снимали, он уже немного устал и сказал нам: «Я уже не могу». Но потом согласился сниматься. А галерея расположена в старом особняке, в нем старые окна, с деревянными рамами, помню, тополиный пух летел. Мы открыли окна. Он сначала встал, я сказала: «Нет, садись на подоконник». Он сел – и еле поместился.
В последний раз я снимала его для журнала «Итоги». Он всем отказал, а я взяла его в Государственном музее А.С. Пушкина за руку и сказала: «Пошли, человека снимем, а не памятник». Привела его на лестницу, посадила на ней и сняла. И этот кадр я не отдала никому…
Выставка Генриетты Перьян «Записки. Из фото-книжки» в Круглом зале в Ельцин Центре продлится до 5 ноября. Время работы выставки с 10 до 21 часа.
