​Дни Балабанова

В день рождения режиссёра Алексея Балабанова 25 февраля в Ельцин Центре был показан фильм «Война», который зрителям представил актёр Алексей Чадов. Он подробно рассказал о съёмках картины, о своём дебюте в кино, о знакомстве, дружбе и ссоре с Балабановым.

– Конечно, он мне отец, – сказал Алексей Чадов в интервью Ельцин Центру, – я раньше стеснялся так говорить, но теперь не стесняюсь. Я его отцом считал, считаю и буду считать. Он меня заразил своим видением кино. Своим взглядом на творчество. Своей стилистикой и своим вкусом. В этом смысле, когда он меня выбирал, смотрел и предполагал, что я могу во всё это вписаться, он увидел, что во мне это тоже есть. Я тоже не могу смотреть «театральное кино» совершенно. Фильм должен быть фильмом. Как мальчик должен быть мальчиком. Девочка – девочкой. Женщина должна быть женственной. Мужчина – мужественным. Здесь очень чёткая грань.

Ведущий киноклуба киновед Вячеслав Шмыров напомнил зрителям, что за роль сержанта Ивана Ермакова – свою дебютную роль в фильме «Война» – Алексей Чадов получил приз за лучшую мужскую роль на Международном кинофестивале в Монреале, а в Высшем театральном училище имени Щепкина, где тогда учился актёр, съёмки у Балабанова засчитали за дипломную работу. Но поставили «тройку».

– Это правда, – смеётся Чадов, – я парень активный и мог бы всё совместить: и съёмки, и репетиции дипломного спектакля. И хотел совмещать. И однокурсники, надо отдать им должное, очень за меня радовались. Когда я прилетел со съёмок, они меня всем курсом встречали во Внуково с шариками. Но потом начались проблемы. Думаю, это зависть была профессиональная. Такая удача – съёмки у Балабанова, в такой теме, да ещё фестиваль международный, а потом приз. Настоящий сон. Но в училище я даже слово боялся об этом проронить.

Кастинг для фильма «Война» Алексей Чадов назвал самым лёгким в своей жизни. Сначала студентов просто фотографировали в училище, а потом Чадова позвали в Санкт-Петербург, где во время первой встречи Алексей Балабанов снова фотографировал его, расспрашивая при этом о жизни, о детстве, о родителях. Потом было несколько примерок одежды. А затем Чадов получил роль. Первую в своей жизни роль в кино. И единственную у Балабанова. Впрочем, по словам актёра, должно было быть ещё как минимум две роли. В неснятом, законсервированном Балабановым фильме «Американец» и в «Жмурках».

– Лёша очень изменился после трагедии в Кармадонском ущелье и гибели Сергея Бодрова, – вспоминает Чадов, – и по здоровью изменился, и очень тяжело ему было снимать. Немножко не в форме он мне позвонил: снимешься у меня? Конечно, снимусь. А потом позвонила ассистентка и позвала меня на озвучку. Какую озвучку? А съёмки? Он же мне роль обещал. Роль студента-хирурга, который, если помните, приходит, чтобы помочь одному из главных героев. Я жду этой роли как манны небесной. А она сказала, что всё уже сняли. Я разозлился.

– Но вы же помирились потом? – уточнил Вячеслав Шмыров.

– Да мы и не ссорились по-настоящему, – ответил актёр, – я просто обиделся, как сын на отца. И думаю, что он меня понял. Хотя он меня и критиковал за это. Даже публично. Говорил, что я загордился. А с чего мне гордиться? Это вообще не про меня. Такой непростой был эпизод в наших отношениях. Но со временем всё нивелировалось.

Кроме «Войны» в рамках «Дней Балабанова» в Ельцин Центре с 23 по 25 февраля показали фильмы «Счастливые дни», «Я тоже хочу», «Груз 200», короткометражку «Трофим» и незаконченную картину картина «Река». «Реку» и «Трофима» представлял продюсер Сергей Сельянов, а «Груз 200» – Агния Кузнецова, сыгравшая в фильме главную роль.

– Балабанов был честным, закрытым, грустным, резким, – сказала актриса. – Правду говорил всегда в лицо. В тот период, когда я его знала, он ни с кем особо не тусовался. Просто делал своё дело и не шёл ни на какие компромиссы. Если бы он снимал в Советском Союзе, где была дикая цензура, резали всё, думаю, он бы также не отдал ни одного кадра из своих фильмов. И его фильмы клали бы на полку. Он такой был – очень цельный человек. И не думаю, что я его сильно интересовала, чтобы он со мной хотел как-то общаться. С Лёней Бичевиным они тогда общались больше. Потому что Балабанова всегда интересовал мужчина как киногерой, а не женщина. Женщина для него всегда была неким добавочным материалом, так скажем. Хотя, когда мы поехали с фильмом на Выборгский кинофестиваль, гуляли там с ним и его женой, он мне рассказывал, что придумал фильм. Что я буду в нём сниматься. Фильм будет называться «Яма». Там будет главный герой мясник. И я буду там тоже какая-то девочка-жертва. Он рассказывал про фильм и это было реально. Но потом он передумал его снимать. И стал снимать «Морфий».

Мы спросили у Сергея Сельянова, который работал на всех картинах Алексея Балабанова, какой фильм он мог бы назвать главным.

– Это вечный вопрос и на него нет ответа, – вздыхает Сельянов, – потому что так не бывает. Каждый проект делается с желанием, чтобы именно он был самым лучшим. Со страстью, любовью и всё это никуда не девается. Тем не менее, чтобы всё-таки ответить на ваш вопрос, я назову штук пять. «Брат» и «Брат 2» – можно считать его за один, хотя это разные фильмы. «Про уродов и людей», который, наверное, самый любимый был у Лёши. «Груз 200». «Кочегар». «Река». Последний фильм Алексея Балабанова я называть не буду («Я тоже хочу» – ред.). Понятно, что он особое место занимает, потому что последний. И он замечательный. Но он как-то за скобками. Не то главнее всех остальных, не то просто последний. Вот такой список. «Жмурки» ещё. Прекрасный фильм.

– Можно было бы снять какое-то кино про Алексея Балабанова? Художественный игровой фильм, где он был бы одним из главных героев?

– Можно. Не знаю, нужно ли? Поскольку я сам не люблю фильмы про режиссёров, поэтов, художников, писателей. Если дело касается каких-то художественных обстоятельств, реалий, того, как он творил, то это не совсем материал для кино. Потому что какое-то двойное зеркало получается. И само произведение искусства в виде фильма. А ведь нужно ещё отразить у этого героя какие-то собственные творческие образы. И потом, это зрителю неинтересно.

– Зритель любит байопики. Про Фредди Меркьюри все посмотрели.

– Вы ошибаетесь. Я лучше знаю. И чем больше в таких фильмах художественного пространства, попыток разобраться, как он творил, тем хуже. Вот фильм про поэта: вот он взял и совершил какой-то поступок. Это очень важно для драматургии, для кино, чтобы люди совершали поступки, а не просто разговаривали. И нет нужды мотивировать этот поступок, потому что он же поэт. Он – особенный. Почему он поступил так, а не иначе? Да потому что он поэт. Нормальный человек так бы поступил? Нет. Есть логика в его поведении? Нет. Но он имеет право. Почему? Да потому что он поэт. Это такие поддавки.

– Сейчас всё чаще снимается так называемое продюсерское кино. Выживет ли кино режиссёрское?

– По большому счёту ничего не меняется. Оно видоизменяется, но никуда не девается. Знаю, что могу обратиться за помощью к любому, и ко мне может обратиться любой коллега. Даже за ерундой.

– А что такое ерунда?

– Совсем простой пример: меня могут попросить посмотреть рабочий материал, а это ведь время – исключительно дорогой ресурс. И вовсе не обязательно, что с такой просьбой обращается твой товарищ. Может даже совсем незнакомый человек обратиться. Звонит дебютант, например. И скорее всего, это не бог весть что. Но кинематографическое братство меня обязывает посмотреть. И время я потратить готов.

– Алексей Балабанов прославился в 90-е. Как вспоминается то время?

– Это было очень сложное время. Травматичное. Но для меня это была возможность двигаться. Делать что-то. С другой стороны, делать кино было чрезвычайно сложно. Не было кинотеатров. Ни одного. В 1997 в Москве появился первый современный кинотеатр «Кодак Киномир», в 1998 году – «Пушкинский». То есть фактически до конца 90-х мы не имели того, для чего мы кино снимаем – кинотеатров. Мы снимаем фильмы для кинотеатров. Не для телевидения, не для интернета. Для кинотеатров. И ничего не было. И денег не было. И государственная поддержка была микроскопическая. И трудно получаемая. Но энергии было много. Идей было много. Кино – дело дорогое, и трудно было с этим совладать. Тем не менее в эти годы были сняты и «Брат», и «Про уродов и людей», и был запущен «Брат 2», который вышел в 2000 году, но снимался-то он в 90-е.

В отличие от Сергея Сельянова, Алексей Чадов в 90-е годы учился в школе и сейчас называет своё детство тяжёлым. Однако, познакомившись с экспозицией Музея Бориса Ельцина, сказал, что был бы не против вернуться в детство.

– Сейчас я прошёл по музею и так ярко всё вспомнил. Особенно 1998 год, когда был дефолт, а я как раз закончил школу. И надо было работать, надо было зарабатывать. Вот здесь на витрине увидел Dandy – это была мечта, которая сейчас никому не нужна. Многие молодые люди и вовсе не знают сегодня, что была такая игровая приставка. А мы мыли бандитам машины в Солнцево, чтобы заработать на эту мечту. И когда заработали, и купили, то буквально в перчатках – бережно её брали и передавали друг другу. Играли в «Танчики» что ли, если правильно помню. Время было непростое. И я рад, что мы его прошли. Не должно быть войны внутри страны. И я счастлив, что война закончилась.

«Дни Балабанова» в Ельцин Центре завершились, но про режиссёра в его родном городе помнят. В ноябре 2016 года в центре Екатеринбурга на фасаде гимназии №2 установили мемориальную доску в память об Алексее Балабанове. В этой школе с 1966 по 1976 годы учился будущий режиссёр.