Доктор биологических наук Михаил Гельфанд в конце января дал старт совместному курсу Ельцин Центра и Сколковского института науки и технологий «Разберем на молекулы». В своей вводной лекции «Молекулярная биология: основа основ» профессор Сколтеха рассказал о том, как биоинформатика, молекулярная биология и эволюция смешаны между собой в научный коктейль.
В целом курс «Разберем на молекулы» посвящен тому, как устроена главная молекула жизни — ДНК. В новом цикле, который включает в себя шесть лекций и продлится до середины мая, профессора и научные сотрудники Сколтеха будут рассказывать в Ельцин Центре о самых разных аспектах молекулярной биологии — от базовых понятий до главных открытий последних лет.
Лекция Михаила Гельфанда «Молекулярная биология: основа основ»
После своей лекции «Молекулярная биология: основа основ» один из наиболее цитируемых в мире современных российских ученых и самый известный популяризатор науки от биоинформатики и высокотехнологичной молекулярной биологии Михаил Гельфанд ответил на несколько вопросов корреспондента сайта Ельцин Центра.
— В чём цель и какова основная идея курса? Что за темы предполагается обсудить, с какими учёными предстоят встречи?
— Это не будет какой-то последовательный курс по главам учебника. Сложился цикл лекций про разные аспекты современной биологии, где учёные Сколтеха будут рассказывать про то, чем они занимаются. Моя лекция была вводная, обзорная, но я также рассказал про свои работы, когда отвечал на вопросы. Уже объявлена лекция профессора Иванкова про белки, про их структуру, про то, как они работают, — это тоже базовая молекулярная биология. Будет выступление молодого учёного Ильи Остермана, который занимается разработкой новых антибиотиков, и там, соответственно, будет вся история про лекарственную устойчивость и про то, как пытаются сделать новые антибиотики, которые бы от неё убежали.
Будет лекция Веры Рыбко про современную онкологию, которая покажет, как можно сегодня применять в медицине то, что делают учёные, поскольку в онкологии научные достижения в биологии очень быстро переходят в практику. Завершит курс в мае Георгий Базыкин, его лекция про эволюцию вирусов — это то, что сейчас больше всего любят. Егор занимается этой темой последние 15 лет, защитил диссертацию в Принстонском университете. Это человек, который про эволюцию вирусов понимает больше всех в России и один из немногих подобных специалистов в мире.
— Почему важно говорить о науке вообще и о биологии в частности вне научных стен?
— Фундаментальная наука — она про то, как устроен мир, она мгновенной пользы в отличие от технологий не приносит, но её содержат граждане, она существует на деньги налогоплательщиков. Мне кажется, что часть общественного договора между учёными и гражданами состоит в том, что учёные время от времени должны налогоплательщикам объяснять, что они с деньгами, выделенными государством на их работу, сделали, в каком месте мы стали умнее. Это относится к науке вообще, а если говорить о биологии, то каждому эти знания важны, если речь идет о медицине. Лечащий врач должен объяснять какие-то базовые вещи, но их понимание требует знания хотя бы основ биологии. А уже дальше человек принимает решение — делать ему какую-то операцию или не делать, или пара, вступая в брак, идет на генетическую консультацию.
Последние два года все стали вирусологами, иммунологами и эпидемиологами. При этом значительная часть антиваксеров — это люди, которые просто не понимают, как работает иммунная система, потому что их в школе не научили. Если бы про устройство иммунной системы людям хорошо объясняли в школе, то какие-то антипрививочные доводы просто провалились бы. С человеком, который верит, что ему вместе с вакциной вводят чип 5G, уже ничего не поделаешь, но есть какие-то мифы, которые разумными доводами вполне парируются, есть вещи, которые человеку можно и нужно объяснять.
Я много раз слышал утверждение, что иммунитет устаёт, если часто делать вакцинирование, но если доступно рассказать, как работает иммунитет, то станет ясно, что там уставать нечему. Нужно рассказывать, почему защищает прививка, каков механизм действия вакцины. Важно говорить про мутации вируса, объяснять, почему будут возникать новые штаммы в той стране, где половина привитых, а половина — нет. А про то, что появятся новые штаммы, которые частично пробивают иммунную защиту и более вирулентны, люди, которые занимаются эволюционной биологией, начали говорить ещё прошлой зимой. Такие вещи полезно понимать и гражданам.
По большому счёту, я бы устраивал обязательные популярные лекции по биологии и в Госдуме, но тут моего совета не спрашивают, а людям реально нужно какие-то вещи объяснять. На самом деле, эта эпидемия как раз и показала, насколько понимание биологии — необходимая для гражданского самосознания вещь.
— На какой почве взросли и окрепли ряды антиваксеров?
— Во-первых, антивакцинаторы всегда были, но у них не было такого сильного повода для высказываний. Это течение характерно не только для России, оно сильно и в Европе. Известно, что если в каком-то городке их доля превышает некоторый порог, то там возникает локальная эпидемия кори, потому что корь — очень заразное заболевание.
Во-вторых, если говорить конкретно о нашей стране, то это ещё и бездарно проваленная кампания публичного сопровождения вакцины. Сначала мы участвовали в гонке по производству вакцины и из-за этого провалили нормальные клинические испытания, хотя «Спутник» — хорошая вакцина. Затем последовал посыл, что если наша вакцина самая лучшая, то значит, все остальные должны быть плохие. По телевизору непрерывно рассказывали про осложнения от Pfizer, AstraZeneca, но люди не слышат, какая это вакцина, они не слышат, что это один случай на миллион, они автоматом переносят сказанное на все вакцины.
Есть и ещё один аспект. Из трёх вакцин, которые официально в России применяются, одна работает, одна совершенно точно не работает — это «ЭпиВакКорона», а про «Ковивак» мало что известно, про неё ничего не опубликовано, хотя теоретически эта вакцина может работать. Я, например, оказываюсь в странной ситуации, когда говорю, что идите вакцинироваться, но внимательно смотрите, чем вас будут вакцинировать. Ну и кроме того, отказ вакцинироваться — это одно из проявлений подспудного крайнего недовольства тем, что происходит. Неслучайно закон о QR-кодах был отозван Госдумой, — было понятно, что он ситуацию взорвёт.
— Какой эволюционный след может оставить текущая пандемия в человеческой популяции?
— В принципе, большие эпидемии оставляют свой след и генетическую структуру популяции меняют, но мы пока довольно плохо понимаем, как это работает. Могут отобраться какие-то варианты иммунной системы, измениться частота вариантов каких-то генов — это может быть, но данных ещё недостаточно, чтобы смотреть, как устроена индивидуальная расположенность к более тяжелому или мягкому течению болезни. Однако ясно, что какие-то варианты генов могут сдвинуться.
По-видимому, довольно сильными будут социальные изменения. С нами останутся дистант, онлайн-образование. Оказалось, что много полезного можно делать на расстоянии, например, устраивать конференции. Если говорить про организацию науки и преподавание, то эпидемия дала очень сильный толчок в сторону каких-то гибридных и онлайн-форматов.
— Расскажите и о вашей общественной деятельности. Чем сейчас живут просветительский фонд «Эволюция» и сетевое сообщество «Диссернет», которое борется с плагиатом?
— Фонд «Эволюция» сейчас не очень активно живет из-за эпидемии, мы пытаемся его как-то перезапустить онлайн, а «Диссернет» живет совершенно замечательно, ему пандемия не помеха, поскольку это интернет-сообщество. Хочу заметить, что подавляющее большинство клиентов «Диссернета» — это просто университетские преподаватели, а не нечестные чиновники. Наша основная цель — не поймать каких-то людей, которые десять лет назад списали свою диссертацию, а разрушить фабрики по производству плагиата. Осенью мы праздновали юбилей и посчитали, что подали одну тысячу заявлений о лишении учёной степени. Уровень успеха у нас сейчас 90 процентов, то есть столько процентов от наших заявлений Высшая аттестационная комиссия удовлетворяет.
Экспертиза «Диссернета» и заявления о лишении учёной степени — это то, что делают люди, лишь первоначальный поиск совпадений делает программа, а потом обязательно в работу включается человек. Если это медицинская диссертация, то даже два человека, которые проверяют, действительно ли это списано, а не просто процитированы одинаковые источники. Это всегда человеческая экспертиза.
Такая же работа шла по анализу статей в научных изданиях, был обнаружен чистый плагиат, двойные публикации. Самый удивительный случай был, когда мы нашли, что одна и та же статья опубликована трижды, но всякий раз часть авторов были разные. На нашем жаргоне это называется «статьи с загадочным авторством». В итоге несколько сотен статей было отозвано. В «Диссернете» есть проект «Диссеропедия российских журналов» — про издания, имеющие признаки некорректной редакционной политики. К нам теперь регулярно приходят письма с просьбой исключить издания из «чёрного списка» после того, как были отозваны списанные статьи или какие-то люди исключены из состава редколлегий. И мы удаляем, это разумная процедура.
Также мы научились ловить плагиат переводной, когда люди переводят с русского на английский переводчиком Google и публикуют это в международных «хищных» журналах, готовых за плату опубликовать все, что угодно. Потом у нас появилась программа, которая ловит совпадения не в тексте, а в числовых данных, в таблицах. Сейчас мы боремся со статьями с покупным авторством. Есть целые конторы, которые занимаются тем, что продают место второго автора в статьях, которые уже приняты к печати научными изданиями.
— Как вам Ельцин Центр? Сложился ли контакт с аудиторией, которая пришла послушать вашу лекцию?
— Ельцин Центр замечательный. Я по плану делал вводную лекцию, чтобы напомнить людям школьную биологию, но в результате в зале собралось много профессиональных биологов, коллег. Когда я готовился к лекции, то понимал, что такая опасность есть, потому что в Екатеринбурге работают хорошие биологические институты. В результате мне всё время приходилось рассказывать, с одной стороны, понятно, а с другой — не совсем тривиально. Стандартный способ оценить успех лекции — это вопросы, а они были разумные и их было много. В этом смысле я, пожалуй, доволен.
— Какие впечатления оставил Музей Бориса Ельцина и что для вас лично эпоха 90-х?
— Если честно, то я больше люблю не интерактивные музеи, а те, где собрано больше конкретных предметов. Может быть, поэтому в экспозиции про август 1991 года я пытался поймать несоответствующую деталь, но не увидел ни одной. Я нашёл в баррикаде фрагмент остановки с номерами троллейбусов и убедился, что это московские номера, а эта остановка была в месте, которое очень близко к Белому дому. Этому столбу было очень естественно оказаться в этой баррикаде. И в этом смысле всё сделано очень хорошо. Я прекрасно помню это время, и экспозиция довольно сильно соответствует моей картине мира и фактически, и психологически. Я очень люблю 90-е годы, в это время было ощущение, что что-то может поменяться довольно быстро и в разумную сторону. Сейчас этого ощущения нет.
