Кто победил и кто проиграл в русской революции 1991 года? Можно ли считать августовские события 30-летней давности — кратковременный приход к власти ГКЧП, танки и баррикады на улицах Москвы, последовавший запрет деятельности КПСС и т. д. — революцией? Что, если бы путчисты победили?
Эти вопросы затронул в своей лекции 1 сентября в Ельцин Центре в Екатеринбурге Евгений Савостьянов, активный участник событий августа 1991 года, человек с уникальной биографией.
Евгений Савостьянов 23 августа 1991 года лично закрыл штаб-квартиру ЦК КПСС на Старой площади. Был назначен начальником управления КГБ по Москве и Московской области, позже он работал заместителем директора Федеральной службы контрразведки РФ, в 1996–1998 годы — заместителем руководителя администрации Президента РФ. Савостьянов — сооснователь движения «Демократическая Россия», кандидат в президенты РФ на выборах 2000 года, автор книг «Спецслужбы на переломе. О работе Московского управления КГБ-АФБ-МБВД-ФСК в переходный период» и «Демократ-контрразведчик. Вспоминательный роман».
По мнению Евгения Савостьянова, события в Москве, завершившиеся 23 августа 1991 года, стали одними из величайших в человеческой истории, ими завершилась политическая история XX века. И демократическая революция в России — а это была именно революция — уникальна по своему драматизму, но самое главное — по бескровности.
Прежде чем приступить к ответам на заявленные вопросы, экс-контрразведчик погрузил слушателей в исторический контекст.
Советский «Моби Дик»
— Политическая история XX века началась в России с 1905 года, — сказал Евгений Савостьянов. — В этот год произошло два важных события: первая попытка реализовать на практике утопию Маркса-Энгельса о строительстве общества всеобщего благоденствия и первый за столетия прецедент поражения европейской державы в конфликте с азиатской страной (Русско-японская война — ред.).
Дальнейшие события удивительным образом предвосхитил Герман Мелвилл в романе «Моби Дик». Простые трудяги-китобои отправляются в тяжёлый поход, чтобы прокормить семьи. И всё вроде бы идёт нормально, но капитан корабля охвачен идеей найти и убить кашалота по имени Моби Дик. Никому из моряков этот Моби Дик не нужен, но капитан внушает морякам, что это их призвание. Они идут и находят гибель в этом путешествии.
— Аналогичным образом, — говорит Савостьянов, — в политической истории XX века есть два примера, когда ведомые страстными вождями народы пошли по пути создания государства мечты. В обоих случаях шла речь о достижении высоких абстрактных целей, которые в реальной жизни оказались губительными и кровопролитными. Крушение идеи, господствовавшей в Италии и Германии времён Муссолини и Гитлера, произошло в 1945 году. Идея, на которой держался СССР, окончательно рухнула в ходе событий 1991 года.
Три «кита» СССР
— В течение всего существования СССР его политическая система, — говорит Евгений Савостьянов, — стояла на трёх опорах: Великая мечта, Великий страх, Великая ложь.
И когда эти опоры в конце 1980-х рухнули одна за другой, крушение государства было неминуемым. Главной из них, безусловно, была великая мечта о создании прекрасного общества, в котором не будет базисных противоречий и все члены общества получат всё, что они хотят («от каждого по способностям, каждому по потребностям»).
Даже ценой гибели меньшинства народ пошёл за этой мечтой коммунистов в 1917-м. В дальнейшем она принимала разные формы. Прорыв в будущее через индустриализацию. Победа в Великой Отечественной войне. Лозунг «Догоним и перегоним Америку» как иллюстрация примера того, как надо развиваться.
Мечта рухнула одновременно со своим триумфом
В 1961 году принимается новая программа КПСС с лозунгами вроде «Следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме» и обещанием построить к 1980 году материальную базу коммунизма. В реальности же в 1962 году случился продовольственный кризис, а в 1963-м страна начала импортировать зерно.
По словам Евгения Савостьянова, посыпавшуюся советскую экономику спасло только одно — открытие Самотлорского месторождения нефти. Это позволило продлить агонию рассыпающейся экономики ещё на два десятилетия.
— В руководстве страны уже понимали, что все идёт прахом, и судорожно искали пути выхода из ситуации. В 1964-м от руководства отстранён Хрущев, в 1965-м Косыгин и Либерман затеяли экономическую реформу, суть которой заключалась в том, чтобы привнести некоторые рыночные показатели в работу предприятий. Но реформа не дала ничего, кроме колоссального увеличения потребления ресурсов, так как предприятия получали прибыль в процентах от себестоимости.
Уязвимые звенья экономики
— Экономика надрывалась всё сильнее, и в ней было несколько особенно уязвимых звеньев, — сказал Евгений Савостьянов. — В первую очередь, это военно-промышленный комплекс.
Сама идея военного соревнования со всеми странами Запада одновременно ложилась колоссальным бременем на экономику. Какие же гигантские ресурсы тратились и вырывались из экономики страны! У ВПК есть особенность. Допустим, армии надо 5000 танков. Но, если запустить производство, ты не можешь его остановить, — и мы все видели гигантские полигоны со ржавеющими, никому не нужными боевыми машинами.
Во-вторых, в Советском Союзе произошла полная деградация сельского хозяйства.
— После победы большевиков на селе, по сути, было введено новое крепостное право — давать паспорта колхозникам начали только в 1974 году. Молодёжь старалась драть из деревни куда угодно — кто на целину, кто в армию. Деревня спивалась и деградировала. Урожайность была низкой — в два раза ниже, чем сейчас, а в результате отвратительно организованных хранения и переработки сельское хозяйство несло громадные потери, — сказал эксперт.
В-третьих, потрясали масштабы воровства и некомпетентности. В народе ходили поговорки вроде «тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». С колоссальной скоростью росло число объектов незавершённого строительства — строительные организации получали 50 процентов от стоимости объекта, выполнив работы по сооружению «нулевого цикла», и переходили на следующие объекты.
Наконец, по словам Евгения Савостьянова, важнейшим инструментом экономики в СССР было пьянство. С ним не боролись, потому что оно было условием нормального кассового оборота в стране.
— На что тратили деньги в СССР? На водку. Типичный случай: первый секретарь горкома и начальник горисполкома пишут письмо в обком: «Просим выделить столько-то ящиков водки, чтобы собрать деньги на выплату зарплаты на предприятии».
Только нефть снимала противоречия, но в конечном итоге опора на нефтяные доходы и добила социалистическую экономику. «Чёрное золото» стало не только источником доходов бюджета, но и инструментом внешней политики. А как говорил академик Андрей Сахаров, нефтяная стратегия имела то обратное последствие, что попала в поле зрения той стороны, против которой велась игра. И та сторона знала, какую роль продажа нефти играла для СССР.
Переломный момент произошёл после ввода советских войск в Афганистан. Король Саудовской Аравии Фахд, разозлённый нападением СССР на мусульманскую страну, договорился с президентом США Рональдом Рейганом о том, что королевство больше не будет ограничивать добычу и экспорт нефти. В результате цена на «чёрное золото» упала в четыре раза за год. Именно в этот момент, как писал Егор Гайдар, и была предрешена гибель советской экономики.
— Падающая экономика добила советскую мечту. Руководители страны ясно понимали, что СССР может существовать только как идеологическое государство. Умерла мечта — и был обречён СССР.
«Революция сверху»
Михаил Горбачёв сначала попытался реанимировать экономику косыгинско-либермановскими методами. А потом взял практику «мягкого социализма» Венгрии и опыт НЭПа и дал свободу частному предпринимательству. В СССР появились законы о кооперации и Центры научно-технического творчества молодёжи (ЦНТТМ).
На практике, утверждает Евгений Савостьянов, подобные инициативы ещё сильнее усугубили экономический кризис.
— Схема была одна. Папа — директор завода, сын создаёт ЦНТТМ. Папа по госцене отпускает сыну, например, медный лом. А сын выходит на рынок и продаёт продукцию по рыночной цене либо за границу, либо на соседнее предприятие. Так образовались первые капиталы и совместные предприятия, но это ничуть не увеличило производительность труда.
Действия Горбачёва подрывает чернобыльская катастрофа — из-за умолчания её масштабов и последствий. После Чернобыля последний советский генсек отходит от политики «большой лжи» и объявляет гласность. А последовавшие вскоре массовые демонстрации убили в народе страх.
По мнению Евгения Савостьянова, политику Горбачёва можно охарактеризовать термином «революция сверху». Он пытается сделать власть более гибкой и отзывчивой на запросы дня. Чувствуя сопротивление старых кадров, он вывел из состава ЦК КПСС 180 представителей «старой гвардии», а молодого уральца Бориса Ельцина «бросил» на московский горком партии. Впрочем, перестройка ничего не давала с точки зрения улучшения состояния экономики, потому что система социалистической экономики была полностью недееспособна и обречена.
Высшими точками «революции сверху» стали принятие 1 декабря 1988 года закона о выборах народных депутатов СССР на многопартийной основе, а также XVIII партконференция, на которой было заложено решение об изменении Конституции СССР. В этот же момент, считает эксперт, начался упадок горбачёвской «революции сверху» и в исторический процесс вступили новые силы.
«Революция снизу» и контрреволюция
На выборах в Верховный Совет РСФСР, которые прошли 4 марта 1990 года, избирательный блок «Демократическая Россия», одним из сооснователей которого стал Евгений Савостьянов, выиграл 148 мест.
— Сначала мы хотели перетянуть на свою сторону Горбачёва и склонить его к радикальным реформам, переходу к западной капиталистической экономике, — вспоминает экс-политик. — Но мы быстро убедились, что Горбачёв этого не хочет и вместе с тем не готов смириться с утратой рычагов влияния. Он демонстрировал готовность принять программу Григория Явлинского «500 дней», но в последний момент развернулся под давлением Николая Рыжкова, сказав, что и эта реформа слишком радикальна, и попытался «скрестить ежа с ужом», дополнив программу предложениями Леонида Абалкина. Мы поняли, что дело двигаться не будет, и начали борьбу с Горбачевым.
По словам Евгения Савостьянова, представители «Демократической России» поставили целью переход к свободной системе отношений между республиками и радикальные экономические реформы:
— Республики в СССР были иждивенцами у Российской Федерации. Россия давала основную часть бюджета СССР и при этом занимала последнее место среди республик по расходам на социальные и культурные программы на душу населения. При этом Россию во многих частях СССР — Прибалтика, Грузия, Армения — воспринимали как «душителя свободы».
Центробежные тенденции нарастали по мере того, как дотации из центра сокращались. Горбачёв понимал, что ему трудно будет удержать давление, если оно усилится этими центробежными событиями. А давление нарастало со всех сторон. В частности, со стороны консервативных элементов в ЦК КПСС.
— Первая попытка госпереворота произошла 17 июня 1991 года, — вспоминает Евгений Савостьянов. — На сессии Верховного совета выступил премьер-министр СССР Валентин Павлов и потребовал особых полномочий для правительства, отнимая таким образом полномочия у президента. Мне позвонил мэр Москвы Гавриил Попов и прошептал в ухо: «Готовится переворот. Крючков, Язов, Пуго — все там!». Но тогда всё удалось уладить благодаря дипломатическим каналам.
Следующий тревожный звонок прозвучал 18 июля.
— Мне снова позвонил Гавриил Попов и попросил зайти. Рассказал новости из Лондона: на встрече «Большой семёрки» Горбачёву отказали в новых кредитах. Спросил: «Что это может означать?». Я ответил: «Это значит, что Михаилу Сергеевичу конец». Почему? Цитирую Александра Галича из фильма «Обыкновенное чудо»: «Когда король без денег, то он плохой король. К чему служить такому королю?» Когда все узнают, что он приезжает пустой, ему скажут: «Зачем ты нужен?». Ельцин в это время уже выступил с заявлением, что Россия будет платить в бюджет СССР не более 26% своих доходов. Всем стало ясно, что президент СССР не добьётся дотаций ни из России, ни из-за рубежа, что у Горбачёва нет поддержки и в советской элите. Что Союз умирает и что новый союзный договор — это пляски на костях.
Впрочем, работа над союзным договором продолжалась — по нему у центрального правительства оставался минимум функций, в том числе оборона и дипломатия. И она могла бы продолжаться ещё какое-то время, — утверждает Евгений Севастьянов, — пока председателю КГБ Владимиру Крючкову не удалось подслушать разговоры Горбачёва с Назарбаевым и Ельциным о том, что после 20 августа президент СССР уберёт с должностей и самого Крючкова, и Валентина Павлова, и других представителей элиты. Тогда и началась подготовка к путчу.
Угроза голода
По словам Евгения Савостьянова, уже летом 1991 года было ясно, что страна идёт к голоду и разрухе и что предстоящую зиму могут не пережить миллионы людей.
— Говорят, что в ходе путча решался вопрос о вестернизации или невестернизации страны. Но на самом деле решался вопрос о выходе из кризиса: будет ли он цивилизованным, как мы предлагали, или он пройдёт по сценарию ГКЧП — в условиях неминуемой экономической блокады и развала государственных структур. Они предлагали распечатать госрезерв и выбросить в магазины армейские продовольственные запасы, но в армии положение было тоже аховым, и маршал Дмитрий Язов ответил отказом на предложение отгрузить восемь миллионов сухих пайков из Германии в порты Ленинграда и Клайпеды.
Евгений Савостьянов привёл ещё несколько примеров из 1991 года. В целом по стране запасы продовольствия были на шесть миллионов тонн ниже средней нормы, а в Ленинграде впервые со времён блокады закончились хлебопекарные дрожжи — проблему удалось решить срочной отправкой трёх вагонов жидких дрожжей из Москвы.
— Если бы победил ГКЧП, в стране бы произошла полноценная голодная катастрофа. И по сути дела, у нас было всего два варианта выхода из кризиса — через катастрофу либо через умеренное страдание, — уверен Евгений Савостьянов. По мнению эксперта, первым последствием ликвидации путча было полное аннулирование репутации Михаила Горбачёва и крушение союзных структур.
— Вернувшись в Москву, он заявил на трапе самолёта, что мы не отказываемся от идеи построения социализма. Однако 23 августа я лично закрыл ЦК КПСС, и с этого момента коммунистический эксперимент был завершён. 24 августа о выходе из СССР объявила Украина, а в течение ещё двух недель — ещё семь союзных республик. 5 сентября был распущен Съезд народных депутатов СССР — он передал власть межреспубликанским органам управления. Смерть СССР состоялась в эти дни.
Кто победил в русской революции 1991 года?
Завершая лекцию, Евгений Савостьянов назвал победителей и проигравших в результате событий августа 1991 года.
В мировом масштабе, победило всё человечество: после падения ГКЧП стрелка «Часов Судного дня», при помощи которых международное экспертное сообщество иллюстрирует, насколько мы близко подошли к ядерной войне, была переведена далеко назад. Резко сократились мировые расходы на оборону, и часть денег удалось перенаправить на поддержку развивающихся стран и преодоление голода.
В России выиграл народ, избежавший катастрофического сценария выхода из кризиса. Страна пошла по пути строительства рыночных отношений, и это заложило основу для будущего преуспевания. Да, выиграли люди предприимчивые, ловкие, беззастенчивые, уголовники или молодые спортсмены, кто сумел встроиться во власть и занять новые посты. Но выиграли и учёные, которые получили возможность работать в международных центрах.
В рамках СССР больше всех выиграла Россия. «Стряхнув с себя бремя расходов на ВПК и поддержку иждивенцев, получив в своё распоряжение все доходы от экспорта, страна сделала рывок. Я не был в вашем городе 25 лет, и я поразился тому, насколько краше он стал. Это не тот Свердловск, который я помню, и это относится ко многим другим городам», — сказал Евгений Савостьянов.
Выиграла Прибалтика — эти страны мечтали перейти в западный мир и перешли. Выиграл Азербайджан — благодаря доходам от экспорта углеводородов. Вследствие реформ Михаила Саакашвили выиграла Грузия.
Среди проигравших Евгений Савостьянов выделил определённые политические силы внутри российского демократического движения. По его словам, демократическое движение 80–90-х годов в стране имело четыре базовых потока:
- Самый массовый, ельцинский — это те, кто поддерживал требование «Больше справедливости — меньше привилегий» и хотел справедливого распределения ресурсов без изменения политической системы. В массе своей они проиграли — политическая система изменилась, неравенство выросло в колоссальном объёме, и многие из них обнищали и лишились того, что имели.
- «Сахаровский» поток — либералы-вестернизаторы, к числу которых Евгений Савостьянов отнёс и себя. Можно сказать, что их видение восторжествовало, но многие из них пострадали экономически в ходе реформ.
- Коммунисты-реформаторы, ориентировавшиеся на поддержку Горбачёва, проиграли полностью экономически и идеологически, но колоссально выиграли в личном плане. Многие нашли хорошие должности и в целом не пострадали.
- Национальные движения — в России они возникли первыми, но в дальнейшем большой поддержки не получили и потихоньку стали играть фоновую роль.
По словам Евгения Савостьянова, события 1991 года однозначно следует трактовать как революцию, опираясь на её классическое определение: радикальное изменение социально-экономической системы. После этих событий страны, образовавшиеся на территории бывшего СССР, перешли к капиталистическому способу организации экономики и системе демократических выборов.
В России эта революция закончилась в октябре 1993 года, когда последний победитель расправился с предпоследним, — говорит Евгений Савостьянов. — А нынешняя эпоха — это глубокое перерождение политической системы, которое не имеет никакого отношение к тому, что создавалось в 1991 году.
Лекция Евгения Савостьянова прошла в рамках дискуссионной программы выставки «Площадь Свободной России», которая проходит в холле кино-конференц-зала с 19 августа по 10 октября.
