В зале Свободы Музея Бориса Ельцина лекция профессора, доктора экономических наук Андрея Нечаева, занимавшего в 1992–1993 годах пост министра экономики России, открыла 11 февраля серию встреч в рамках проекта «405 дней реформ» с людьми, которые тридцать лет назад создавали новое российское государство и формировали государственные институты.
Совместный проект Президентского центра Бориса Ельцина и Фонда Егора Гайдара «405 дней реформ», который посвящён памяти о позволивших построить в России рыночную экономику реформах 1992 года, состоит из двух частей: цифрового архива и серии очных встреч, во время которых авторы преобразований расскажут о кардинальных переменах в России, об их личной и общественной оценке три десятилетия спустя.
По словам директора Музея Бориса Ельцина Олега Лутохина, череда юбилеев в новейшей истории России, которая пришлась на прошлый год, натолкнула команду Ельцин Центра на мысль сделать тематический проект, посвященный событиям, берущим начало в 1992 году. В первую очередь, следовало вспомнить о большой реформаторской работе, которую проводило правительство Ельцина-Гайдара, поэтому логично, что партнером музея в этой работе стал Фонд Егора Гайдара.
Цифровой архив, где регулярно появляется хроника событий, фотографии и видео, новости и журналистские материалы, максимально передающие атмосферу происходящего в стране тридцать лет назад, было решено дополнить циклом встреч в Музее Бориса Ельцина с участниками событий. Вскоре гостем музея станет Евгений Гонтмахер, который в 1992 году был начальником управления Министерства труда России. Темой разговора с этим российским экономистом станет социальное расслоение общества в ходе реформ.
Ожидается, что возглавлявший Рабочий центр экономических реформ при Правительстве РФ Сергей Васильев расскажет о том, как формировалась команда Гайдара. Состоится встреча с Геннадием Бурбулисом, который в 1991–1992 годах занимал должности Государственного секретаря и первого заместителя председателя Правительства. Также идут переговоры с курировавшим науку Борисом Салтыковым и Михаилом Федотовым – бывшим министром печати и информации России.
– Очень надеюсь, что наше сотрудничество с Фондом Гайдара позволит привезти в Екатеринбург и тех членов гайдаровского правительства, которые продолжают свою активную политическую и государственную работу, – отметил Лутохин. – Я говорю про Александра Шохина, Анатолия Чубайса, Владимира Мау.
Открывший разговорную часть проекта «405 дней реформ» Андрей Нечаев пояснил, что ставил целью своего выступления в Ельцин Центре показать реальную экономическую ситуацию в России в 1992 году и развеять мифы о деятельности правительства Ельцина-Гайдара, которые сейчас часто фигурируют в обществе.
– Мне кажется, очень важно объективно посмотреть на наше недавнее историческое прошлое, потому что, к большому сожалению, официальная пропаганда и многие нынешние руководители страны, которые сами родом из 90-х, говорят об этом времени достаточно негативно. Правительству Гайдара приписывается огромное количество дел, к которым оно не имело вообще никакого отношения. Например, замороженные вклады или конфискационная денежная реформа, которая была проведена за полгода до формирования этого правительства.
Один из главных бытующих мифов о начале 90-х годов – это утверждение о том, что Ельцин и Гайдар разрушили советскую экономику.
– Следует напомнить, что разрушать уже было нечего, экономика к концу 1991 года находилась в состоянии абсолютного коллапса. Журналисты тогда без всякого преувеличения говорили, что Россия не переживет зиму 1992 года без голода, хаоса, остановки материальных потоков и дальнейшего распада России вслед за распадом СССР.
Нечаев отметил, что в 1991 году дефицит бюджета сначала Советского Союза, а потом и унаследовавшей расходы союзного государства и потерявшей его доходы Российской Федерации превысил 30 процентов ВВП и на 90 процентов покрывался денежной эмиссией – печатанием ничем не обеспеченных денег. Попытка сохранить фиксированные розничные цены привела к тому, что дефицит товаров стал тотальным и начала набирать обороты инфляция.
После августовского путча, когда развалилась вся государственная машина, экономический спад стал приобретать характер обвала, краха. Большой неожиданностью для нового правительства Гайдара оказалось и то, что при огромных внешних долгах также была фактически проедена подушка безопасности – золотой запас страны.
– Во многом ход российских реформ определялся именно этим состоянием полного коллапса российской экономики, – подчеркнул Нечаев. – Это было непростое и неоднозначное время, реформы действительно были чрезвычайно болезненные, но необходимые.
Ещё один достаточно распространённый миф – ошибочность шоковой либерализации цен и стремительность проведения реформ.
– Правительство Гайдара упрекают в том, что оно не пошло по китайскому пути мягких и постепенных реформ. Такие упрёки слышатся не только с левого фланга, но и от многих наших коллег-демократов. Однако в конце 1991 года в состоянии краха экономики ни о какой постепенности речь не шла. К этому следует добавить, что после распада СССР в России не было собственной государственной машины, потому что ранее всем управляли союзные ведомства, а китайский путь постепенных реформ базировался на тотальном контроле коммунистической партии и государства.
Либерализация цен, на которую решился Ельцин, стала самой болезненной мерой, после которой уровень инфляции в стране исчислялся сотнями процентов, напомнил Нечаев. Но при этом бывший министр экономики подчеркнул, что другого выхода просто не было, поскольку работающий на полную мощность печатный станок породил гигантский денежный навес – деньги у населения номинально были, но на них ничего нельзя было купить. В этой ситуации было абсолютно бессмысленно пытаться контролировать цены – фиксированная стоимость товаров привела бы к тотальному дефициту или необходимости выплат дотаций из насквозь дырявого к тому моменту бюджета.
– После либерализации в силу гигантского накопленного денежного навеса цены сразу скакнули в три с половиной раза и потом ещё длительное время продолжался их рост, однако в качестве компенсации появились товары.
Приватизация – одна из самых болезненных тем российских реформ. Нечаев подчеркнул, что в тот момент не было альтернативы ваучерам, а отложить процесс приватизации было невозможно, поскольку шло активное разбазаривание государственной собственности.
– На самом деле российская приватизация – это результат многочисленных компромиссов. Нет идеальной и справедливой модели приватизации, кроме одной – продажи на честных открытых конкурентных торгах. Модель, которая была реализована, явилась следствием неготовности той, что была задумана изначально, – приватизационные счета. Сбербанк сказал, что ему понадобится на организацию таких счетов три года и миллиарды рублей, а в это время красные директора активно растаскивали государственную собственность. Необходимо было сделать реформы невозвратными, но ещё стояла задача ввести приватизацию в правовое легальное русло, поэтому использовали чешский опыт ваучеров. В России за два года было приватизировано более 60 тысяч предприятий.
В конце выступления Нечаев постарался подвести некоторые итоги того, что удалось сделать правительству Ельцина-Гайдара за фантастически короткий срок. По его словам, либерализация хозяйственных, внешнеэкономических связей и цен, свобода торговли и процесс урегулирования проблемы внешнего долга позволили новой России ликвидировать рыночными методами угрозу голода и тотального товарного дефицита.
Был резко сокращён дефицит бюджета страны, создана с нуля банковская система и система финансовых институтов, рубль стал свободно конвертируемой валютой, в ходе налоговой реформы был введен сохранившийся до сих пор налог на добавленную стоимость. Аграрная реформа позволила России стать крупнейшим европейским экспортером зерна, тогда как Советский Союз был крупнейшим в мире его импортером.
Удалось построить базовые государственные институты, перейти на нормальные, коммерческие отношения с бывшими советскими республиками и добиться того, что мир признал Россию правопреемницей СССР на международной арене.
– Реформы дают результат с точки зрения экономического роста, структурной перестройки экономики через годы, поэтому исторически несправедливо, что те руководители, которые стали бенефициарами экономического роста, базу которого создали Гайдар и его реформы, 90-е годы активно ругают. Сейчас есть определенная ностальгия по СССР, и, если судить по социальным сетям, она проявляется у молодых людей, которые это время вообще не застали, – это очень интересный феномен. Но даже люди старшего поколения забыли финал краха советской экономики, когда за продуктами приходилось стоять часами в очередях. В начале 90-х не было каких-то массовых протестов и митингов, не было забастовок. Люди понимали, что колоссальная тяжесть и болезненность реформ – вынужденная, и видели позитивный результат с точки зрения занятия бизнесом, наполнения полок и ликвидации унизительного товарного дефицита.
