Стоит ли использовать цифровые технологии в школе? Какие требования к ученику, учителю и родителям предъявляет «удаленка»? Переход школы в онлайн — мера вынужденная и временная или это устойчивый тренд, который в итоге приведёт к кардинальным переменам в сфере образования?
Ответы на эти и другие вопросы в рамках авторского цикла Валерия Выжутовича «Другой разговор» попытался найти Александр Асмолов — доктор психологических наук, профессор, академик Российской академии образования (РАО), зав.кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ, директор Школы антропологии будущего РАНХИГС, профессор–исследователь Высшей школы экономики.
Публичный диалог эксперта с журналистом состоялся в Ельцин Центре 15 апреля и привлёк к обсуждению тренда на цифровизацию широкую аудиторию – в зале «Фридом» присутствовали преподаватели школ и вузов, студенты и представители различных общественных организаций.
Валерий Выжутович: Пандемия сократила число непосредственных социальных контактов, что прежде всего коснулось школ, где темпы цифровизации резко ускорились. Какие опасности таит этот процесс? Насколько они реальны или надуманы? Какие вызовы учителям, ученикам и родителям бросает онлайн?
Александр Асмолов: Каждый раз, когда в культуре мы сталкиваемся со сложными вопросами, есть огромная тяга все упростить. Для счастья предлагаются простые решения, и мы становимся их заложниками. Как в 20-е годы XX века: коммунизм — это советская власть плюс электрификация всей страны, затем индустриализация, коллективизация… Сейчас в качестве рецепта — цифровизация ради цифровизации. Но мысль о том, что «придёт цифра и всех спасёт», таит огромное количество рисков. Таким же простым, но ошибочным был подход, согласно которому достаточно залезть к человеку в мозг, чтобы изменить его психику.
Валерий Выжутович: Но цифровизация неизбежна, мы всё равно к этому идём. Разумеется, нельзя объявлять это панацеей. В чём тут простое решение?
Александр Асмолов: Любая технология имеет смысл, когда мы понимаем, ради чего всё делается. Сейчас цифровизация и тут и там. В школе можно учиться онлайн. Но при этом не меняются подготовка учителей и восприятие родителей, а это ключевые элементы общей системы.
Есть известный анекдот, героиня которого ищет потерянные ключи под фонарём, потому что там светло. Такая же ситуация у нас в стране с цифровизацией — это попытка искать под фонарём вместо того, чтобы смотреть на вещи широко.
Валерий Выжутович: Является ли цифровизация локомотивом для развития школы? Или наоборот, школа должна быть локомотивом и под свои потребности подтягивать цифровизацию, как инструмент?
Александр Асмолов: Отвечу словами Льва Выготского. Образование ведёт за собой развитие. Образование может работать в двух режимах: либо подавление разнообразия, либо поддержка разнообразия.
Если мы предполагаем гибкие платформы, которые увеличивают возможности, — Выготский называл это педагогикой бесподобности или педагогикой персонализации, — тогда цифра, как орудие, помогает решить любые ситуации. Но выдёргивать образование из большой антропологической трансформации, которая сейчас происходит, будет серьёзной ошибкой.
У Стругацких есть повесть «Гадкие лебеди», и это антиутопия образования будущего. Она показывает межпоколенческий дефолт — увеличение социального разрыва между поколениями, когда взрослые оказываются с детьми в совершенно разных мирах. «Гадкие лебеди» — уникальное произведение. В нём предугадывается, как дети становятся мудрее и сильнее нас.
Ключевая трагедия современного общества в том, что мы начинаем отставать от наших детей. Идёт большая трансформация, дети утрачивают язык коммуникации со взрослыми. Они живут в другой реальности, в которой они — настоящие цифровые аборигены, а мы — цифровые мигранты.
Валерий Выжутович: Как вы оцениваете свой собственный опыт погружения в цифровые технологии? Насколько вам уютно?
Александр Асмолов: Я живу как глубинный цифровой инвалид. Любые IT-технологии — это протезы для меня. А для детей это импланты, они встроены в их реальность. Мне каждый раз приходится обучаться, как по микрону, а трёх-четырёхлетки уже живут в этом цифровом мире.
Приведу пример — недавно подарил внуку книгу сказок Пушкина, и тот, взяв её в руки, попытался увеличить изображение на обложке, как на планшете. Когда этого не получилось, он совершенно потерял к подарку интерес.
Сегодняшний мир — мир перегретых скоростей, мы всё время спешим. Синдром современника — он все время бежит за бегущим днём и не успевает догнать, это практически психоз.
Валерий Выжутович: Какой вызов цифровизация бросает школе? Что в этом процессе могут сделать учителя?
Александр Асмолов: Я мечтаю, чтобы Россия стала школьно-озабоченным государством. Если бы это было так, то в каждой школе были бы прекрасно оснащённые компьютерные классы, блистательный интернет и так далее.
Банальный ответ в стиле простых решений звучит так: мы должны получить от государства недюжинное финансирование — тогда в школах появятся цифровые доски, быстрые сети. И кажется, тогда школа сделала бы рывок, — но нет.
Ключевой момент — это «сопротивление материала» в сознании учителей. Они были заточены на другие программы, воспитаны по-другому, и им тяжело входить в иную реальность. И в этой связи простое решение — цифровизация школы — не сработает.
Должно быть другое образование — вариативное, смысловое, развивающее. А не образование по принципу подобия, где мы только воспроизводим сказанное. Надо сделать так, чтобы дети всегда оставались почемучками, а не исчезали в 4-5 лет. Наша беда заключается в том, что ключевая социокультурная технология школы — ответы без вопросов. Учитель начинает давать знания, но ребёнок никого ни о чем не спрашивал. Он приходит в первый класс как на каторгу, садится за парту и пребывает в позе замкнутости десять лет.
Ребёнка надо мотивировать задавать вопросы. И, на мой взгляд, ленинскую фразу про «учиться» в современной школе надо переформулировать на «мотивировать, мотивировать и ещё раз мотивировать».
Необходимо изменение системы, и дело не только в цифровизации. Дело в том, что сегодня школа перестала иметь монополию на знание. Раньше она была одним из ключевых институтов присвоения культуры. Сейчас цифровая реальность становится конкурентом школы — дети черпают знания оттуда.
Валерий Выжутович: Выдерживает ли школа эту конкуренцию?
Александр Асмолов: Школа выдерживает, но по инерции. Сегодня многие дети испытывают серьёзные переживания потому, что не могут находиться в школе и вынуждены учиться онлайн. Школа — это не только когнитивная накачка, но и место диалога между детьми и между поколениями. Пожалуй, это её главная функция. Из-за пандемии произошла депривация коммуникации, и это более болезненно, чем изменение формы передачи знаний.
Школа как институт культуры — это уникальная коммуникативная площадка, и именно поэтому она держит конкуренцию. Но если раньше ключевая линия была «ребенок-взрослый», сверху вниз, то сейчас есть такое понятие, как «продвинутый сверстник». Они не менее важны, чем учителя. И благодаря этому школа держит удар.
Риски нарастают. Поколение учителей, которое пришло в школу потому, что «так сложилась жизнь», вымывается миром цифровизации, временем и возрастом.
Школа остаётся непрестижной. В Финляндии учитель — одна из самых выигрышных и престижных профессий. Попасть в учителя трудно, попасть в учителя — счастье. У нас в школы идут «отставные солдаты жизни». Очень часто это те, кто не вошёл в другую профессию. И, если мы сегодня не решим ситуацию с педвузами, мы проиграем. Как писал поэт Наум Коржавин, «смерть России рождается в педвузах». От того, какие учителя, зависят многие вещи. Нельзя, чтобы педвуз считал себя недоделанным университетом.
Многие педвузы переформатируются в гуманитарные университеты, но при этом не понимается ключевая задача образования. На мой взгляд, педвузы должны быть трансформированы иначе — они должны стать антропологическими университетами. Ключевой линией должна стать антропологическая.
Валерий Выжутович: Как будет меняться роль учителя? Опасаетесь ли вы, что роль учителя низводится до нажимателя кнопки, придатка цифровой системы? Не потеряется ли в цифровом обучение обаяние личности?
Александр Асмолов: Ключевое, что должно происходить, — не смена знаний, а смена ролевого поведения учителя. В педагогике персонализации есть триада: мотивация, навигация и коммуникация. Владение всеми тремя помогает учителю стать мастером.
Во-первых, учитель в школе — это мастер мотивации. Можно сказать, это театр педагогики в стиле Станиславского. Учитель должен завладеть вниманием ученика, и это целое искусство. Учитель как мотиватор — это первое и главное. Вторая роль учителя — быть навигатором в мире знаний. Мы впервые оказались в ситуации множественного выбора. В море информации каждый может нырнуть в гаджеты и оттуда её извлечь. В-третьих, учитель должен обладать мастерством коммуникации — герменевтики и передачи смыслов.
Сегодня пытаются ввести проектные методы в школы, чтобы ребёнок выступал как исследователь. И пусть пока неуклюже, но вектор правильный. Ведь в чём беда школы жёстких алгоритмов? Ученикам даются задачи, в которых все дано. В реальной жизни в проблемной ситуации мы сталкиваемся с проблемой недостатка данных. И этот подход должен прийти в школьную жизнь. Только поиск рождает решение, но должна быть другая типология школьных задач.
Валерий Выжутович: Не приведёт ли цифровизация к залипанию в интернете? И как следствие — дислексии, проблемам со здоровьем и так далее. Насколько обоснованы такие опасения?
Александр Асмолов: Риски деградации высших психических функций существуют, если мы не даём человеку возможностей интеллектуального труда. Двадцать лет назад, когда ты садился в Москве в такси, водитель знал, куда ехать. Сейчас, если у таксиста сломается навигатор, сможет ли он сориентироваться? Мы заложники гаджетов, и это проигрышная ситуация. Впрочем, любая технология несёт риски, и надо их чётко понимать, а не демонизировать.
По окончании основной части беседы свои вопросы эксперту смогли задать слушатели.
Вопрос: В какой степени цифровизация образования может повлиять на русскую идентичность?
Александр Асмолов: Цифровизация образования приводит к тому, что раньше было ругательным словом, — космополитизму. Её противники говорят, что цифровизация — это демонический процесс, который «злой Запад» затеял, чтобы трансформировать русскую идентичность. Но хуже, чем мы сами себя трансформируем, никакому Западу и не снилось.
Русская идентичность связана с разнообразными и неповторимыми кодами в нашей культуре. Благодаря им Толстой, Достоевский и Чехов стали частью мировой культуры. А вот если мы пойдём по пути изоляционизма, мы проиграем ту самую русскую идентичность, о которой говорили Бердяев, Ильин, Леонтьев и Достоевский.
Самыми большими противниками русской идентичности являются те, кто хочет привести к полной изоляции России, — и тем самым погубить великую культуру, которая всегда развивалась как культура в море других культур.
По окончании «Другого разговора» с Александром Асмоловым Валерий Выжутович подвёл итог встречи:
— Это был разговор не только о цифровизации и онлайн-образовании. Меняются способы коммуникации, перед миром встают новые вызовы, возникают вопросы о дальнейшем развитии нашего общества, о том, как оно должно реагировать. Это разговор серьёзный и не на один день. Что касается цифровизации — кого-то она пугает, кого-то обнадёживает, но так к ней относиться — это упрощение реальности. Единственный нормальный путь — учиться и готовиться к переменам.
