В Ельцин Центре в Екатеринбурге 19 октября прошел поэтический вечер «Женское лицо поэзии». В действе приняли участие три поэта – Татьяна Вольтская, Ирина Ермакова, Ирина Василькова, а также известный драматург, сценарист и поэт Вадим Жук.
Аудитория получила уникальную возможность погрузиться в творческую атмосферу современной поэзии и пообщаться с любимыми авторами, а участники вечера, в свою очередь, совершили в Ельцин Центре и Музее Ельцина погружение в 90-е.
– Возникает ощущение, что мы вернулись в ту жизнь, которой когда-то жили, и это очень волнует, – поделилась впечатлениями Ирина Ермакова. – Вспоминаются все горести, радости и надежды той поры. Музей похож на машину времени, которая перемещает в 90-е. Каждый посетитель вашего музея, который пережил ту эпоху, является его экспонатом. Мы все – музейные экспонаты, мы так себя чувствуем, проходя по залам.
– У меня аналогичные впечатления, – добавила Ирина Василькова. – Экспозиция – возвращение в собственное прошлое, у меня много впечатлений, которые трудно вербализовать. Во мне будто что-то перевернулось.
– У меня – комок в горле, не могла смотреть экспозицию спокойно, – продолжила Татьяна Вольтская. – Мне кажется, об этом времени нельзя забывать. Когда я была в музее, то невольно думала о младшем сыне, которому 14 лет, и сожалела, что его здесь нет. Когда я увидела пустые магазинные полки с консервами и банками с березовым соком, то вспомнила, что никак не могу объяснить сыну, что такое дефицит. А тут все наглядно представлено. Также в стенах музея у меня возникло острое и трагическое ощущение жизни, которое было в 90-е и которое мне захотелось вернуть. Зал, где читают «Конституцию», – потрясающий.
– Я долгое время работал музейным работником, – признался Вадим Жук. – Экспозиция очень живая, сложная, подкрепленная современной техникой, создатели экспозиции умело соединили детали. Экспозиция растрогала меня до слез. То, что Музей Ельцина вызывает такие яркие чувства, чрезвычайно важно. За всю мою жизнь мне не доводилось встречать такие музеи. Меня поразила красота лиц. Борис Николаевич – настоящий красавец, похожий на киноартиста. А как он прекрасно закончил свое правление, когда попросил с экрана у всех прощения.
– Что происходило в 90-е с поэзией? Переживала ли она подъем на фоне общего воодушевления? И что менялось в вашей жизни?
– Конец 80-х – начало 90-х было невероятным временем, – рассказала Ирина Ермакова. – Огромное значение имел журнальный бум, журналы выходили многотысячными тиражами. Было ощущение свободы, надежды, радости. Того, что все плохое и скверное в нашей жизни и в жизни страны мы оставили где-то далеко позади. Был духовный подъем. При этом появились карточки, есть было нечего. Денег хватало разве что на макароны. В моей семье росли два сына, и на наше счастье в школе выдавали пайки... А еще мы собирали грибы и яблоки в Коломенском. В моей семье ни у кого не было талантов продавцов или бизнесменов, так что работы не было. И мы всей семьей зарабатывали тем, что расклеивали объявления. Так выживали. Но это не мешало радости и феерическому ощущению, что все будет замечательно. В стихах были надежда на лучшее и радость. Думали, пусть мы помучаемся, зато дети и внуки будут свободны и счастливы.
– У меня был тоже подъем, я узнала, что могу работать журналистом, что раньше никогда не рассматривалось, – продолжила Татьяна Вольтская. – Я была библиотекарем, но из-за астмы пришлось эту работу оставить. Начала водить экскурсии, затем родился сын, и я перешла работать на радио. Делала передачи о философах начала века. Потом я работала в замечательной демократической газете «Невское время». Было замечательное ощущение, что ты многое можешь.
– А я работала в МГУ и участвовала в проекте «Буран», – не без грусти поделилась воспоминаниями Ирина Василькова. – И все накрылось «медным тазом». Космическая отрасль развалилась. Мои друзья – кандидаты наук – торговали на рынке кофточками. Были и радость, и демонстрации, на которые я ходила. И, конечно, поэтому впечатления остались двойственные. Я пошла работать в школу и осталась там на 28 лет. А «Буран» поставили в парке Горького. Это был перелом жизни.
– Я работу не менял, – поделился Вадим Жук. – Я легализовал свою подпольную сатиру, создал театр «Четвертая стена». Мы ездили по всей стране. Начало снятия цензуры позволило показывать нашу программу по ТВ. А потом я стал писать стихи.
Видеозапись вечера "Женское лицо поэзии"
– В Ельцин Центре сейчас проходит выставка фотографий Генриетты Перьян «Записки. Из фото-книжки». На одной из фотографий запечатлен переполненный стадион «Лужники», где выступали поэты-«шестидесятники». Сегодня насколько восприимчива аудитория к поэзии? Как складывается контакт поэта и его аудитории?
– Как-то у Иосифа Бродского спросили, хотел ли он выступать на стотысячном стадионе, – ответила Ирина Ермакова. – Он сказал, что предпочел бы сто аудиторий по сто человек. И я его очень понимаю. Потому что поэзия в 60-х несла несвойственную себе функцию. Она «работала» газетой, театром, информатором. Те, кто занимались поэзией – Бродский, Чухонцев, Кушнер – на стадионах не мелькали. В наше время в залах собираются до ста человек. Бывает, что слушателей всего 30, но это люди, посвященные в то, чем ты занимаешься. Возникает диалог, и это очень важно.
– Я бы сказала, что в наше время очень много хороших поэтов, – добавила Татьяна Вольтская. – Но эти поэты находятся в своем кругу. И эти 30 человек не публика, это обычно «свои». Мне кажется, что современный читатель трагически оторван от поэта. Когда меня спрашивают читатели, почему они раньше не знали о моем творчестве, я объясняю, что узнавать неоткуда. Раньше публикация в журнале «Новый мир» могла быть приравнена к знаку качества. А сегодня ты опубликовался – и что? Нужно придумывать новые формы.
– Как учитель, могу сказать, что 20 лет назад я бросилась на амбразуру, чтобы воспитать читателя, – сообщила Ирина Василькова. – Но я не могу объяснить детям, зачем вообще нужна поэзия. Я месяц рассказывала одиннадцатиклассникам, что такое Серебряный век. Поэзия не вызвала у детей никаких эмоций. Они спрашивали, зачем им это нужно.
– Сегодня любой пишущий человек имеет возможность опубликовать себя в интернете на каком-либо ресурсе или в соцсетях. Это понизило качественную планку оценки поэзии или наоборот – интернет дал возможность самовыразиться талантам?
– Хорошо, конечно, что появилась возможность опубликовать стихи, но бедный читатель, который откроет «Фейсбук» или зайдет на Стихи.ру, просто потеряется, – прокомментировала Татьяна Вольтская. – Раньше поводырскую функцию выполняли толстые журналы.
– Киоски перестали брать толстые журналы, – подытожила Ирина Василькова. – Люди говорят, что купили бы журнал, но где его найти.
