День кино отметили в Ельцин Центре юбилейным вечером, посвященным 30-летию легендарного фильма Свердловской киностудии «Зеркало для героя». 27 августа режиссер Владимир Хотиненко пригласил не только участников киноклуба и поклонников фильма, но и тех, кто имел отношение к его созданию.
Просмотр двухсерийного фильма состоялся воскресным вечером накануне для всех желающих. Вели вечер народный артист России, режиссер, сценарист, педагог Владимир Хотиненко и бессменный ведущий киноклуба, киновед, критик, член Российской академии кинематографических искусств «Ника», лауреат премии Москвы Вячеслав Шмыров.
Открылся вечер серенадой Смита из оперы Ж. Бизе «Пертская красавица» в исполнении тенора Екатеринбургского Театра оперы и балета, лауреата премии губернатора Свердловской области за выдающиеся достижения в области литературы и искусства, лауреата премии «Золотая маска» в номинации «Опера/мужская роль» Владимира Чеберяка. Собственно серенадой Смита начинается и фильм «Зеркало для героя».
С этим связана история, которую припомнил Владимир Хотиненко.
– Когда мы начали с Борей Петровым работать над этой картиной, он пианист, лауреат конкурса Чайковского, его жена блестящая скрипачка, исполнительница с мировым именем Ирина Медведева, я рассказывал им, что в моем детстве, часто звучала песня по радио, и как смог напел, попросил выяснить, кто автор. Оказалось, что это ария – редко исполняемая сегодня. А тогда она прочно вошла в жизнь простых людей, которые и в опере-то никогда не бывали. Считали ее народной, – рассказал режиссер. – Эта песня стала для меня ключиком ко всей истории. Без нее картина не складывалась.
Следует отметить, что благодаря Борису Петрову с музыкальной точки зрения картина очень насыщенна и содержательна. В ней звучат: «Всенощная» Сергея Рахманинова, хорал пилигримов из оперы «Тангейзер» Рихарда Вагнера, «Офицерский вальс», «Спят курганы тёмные», «В Цусимском проливе далёком…». И, наконец, ставшие культовыми «Гудбай, Америка!» и «Казанова» в исполнении рок-группы Nautilus Pompilius. Это, кстати, кинодебют группы.
Песню «Враги сожгли родную хату», написанную Михаилом Исаковским в 1945 году, но быстро попавшую под запрет и неизвестную в глубинке, исполняет актер Иван Бортник. Герою фильма Сашке-танкисту, которого озвучивает Авангард Леонтьев, также приехавший на юбилей фильма, песня понравилась. «Я знал, что такая песня должна быть, – говорит Сашка голосом известного артиста. – «Слеза несбывшихся надежд». Это же про меня…» Именно этот фрагмент фильма становится прообразом отношения ко всем песням военного времени.
«Зеркало для героя» – не первая картина Владимира Хотиненко. До этого он снял «Один и без оружия», «В стреляющей глуши». Но именно этот фильм стал «резонансным» и был принят режиссерским сообществом. Особенно поколением старшим, мнением которого начинающий режиссер дорожил. Фильм получил Специальный приз жюри за разработку актуальной социально-нравственной проблематики на XIX Всесоюзном кинофестивале в Баку в 1988 году, был номинирован российской киноакадемией «Ника» за «Лучшую сценарную работу» в том же 1988 году и удостоен приза Витторио де Сики на Международном кинофестивале в Риме. Можно сказать, что благодаря этому фильму Владимир Хотиненко однажды проснулся знаменитым. Он сделал главный вывод для себя: в России можно снимать хорошее кино. И остался в профессии.
На юбилейный вечер не смогли приехать исполнители главных ролей Сергей Колтаков и Иван Бортник, но приехали актеры Александр Песков, Елена Гольянова, Сергей Паршин. Александр Песков исполнил песню о мастерстве актера, обращенную к зрителю.
Елена Гальянова рассказала, как проходили пробы к фильму. Она прочитала «Гимн актерам», написанный Надеждой Кожушаной, сценаристом «Зеркала для героя». Сергей Паршин, народный артист России поздравил всех с Днем кино и рассказал, как познакомился с Владимиром Хотиненко. Он снимался во многих его фильмах: «В стреляющей глуши», «Зеркало для героя», «Рой», «Макаров», «Страстной бульвар», «Гибель империи». Озвучивал фильм «Патриотическая комедия».
– Для меня «Зеркало для героя» – глубоко символический фильм. Я родился и вырос в маленьком шахтерском городке, в шахтерской семье. Отец работал на шахте. Весь шахтерский сленг был у меня на слуху с самого раннего детства: «выдать на гора», «палить лаву», «пройти три риштачка». Мама была взрывником, как раз «палила лаву». Только на Украине, где мы снимали, были угольные шахты, а у нас в Эстонии – сланцевые. Я будто окунулся в мир моего детства и во время съемок и сейчас, когда пересматриваю фильм, – рассказал Сергей.
Он вспомнил тех, кого уже нет в живых: оператора Евгения Гребнева, сценариста Надежду Кожушаную, актера Виктора Смирнова. И посвятил им одно из самых известных стихов Юрия Левитанского «Всё проходит в этом мире».
В зале присутствовала режиссер монтажа Светлана Тарик, которая монтировала почти все фильмы Владимира Хотиненко. Режиссер поздравил ее со сцены. Рассказал, что и сейчас они поддерживают теплые отношения. Светлана Серафимовна – кладезь крылатых фраз и образных выражений. И если что-то нужно срочно найти или припомнить, он всегда обращается к ней.
Николай Шабуневич и его группа исполнили песню «Последнее письмо» (Дмитрия Умецкого и Вячеслава Бутусова) более известную как «Гудбай, Америка!», ставшую визитной карточкой группы Nautilus Pompilius, фильма «Зеркало для героя» и целого поколения, чье взросление проходило в преддверии 90-х.
Владимир Хотиненко пригласил на сцену клавишника группы Виктора Комарова. Он пришел поздравить Хотиненко с 30-летием фильма. В зале много архитекторов, тех, кто учился с Владимиром и позже. Кстати, и группа Nautilus Pompilius была образована студентами Архитектурного института.
Владимир Хотиненко сам был участником музыкальной группы, которая по иронии судьбы называлась «Машина времени». Ударник группы Александр Кротов, который тоже присутствовал в зале, буквально за руку привел Владимира Хотиненко на встречу с Никитой Михалковым, которая определила всю его жизнь.
К поздравляющим присоединился «дедушка уральского рока», почетный гражданин Екатеринбурга, композитор Александр Пантыкин, который получил премию «Ника» за музыку к фильму Владимира Хотиненко «Мусульманин». Он не работал над «Зеркалом для героя», но воспринял его как нечто очень личное. Поэтому подготовил и исполнил музыкальное сопровождение к кадрам документальной хроники, которых много в фильме много. Владимир Хотиненко отметил, что хронику для фильма подбирал начинающий в то время документалист и друг режиссера, а ныне известный режиссер и педагог, Сергей Мирошниченко.
Чуть позже на сцену вышел Авангард Леонтьев. Он отметил, что фильм и сегодня выглядит актуальным. Он наполнился новыми посылами и смыслами. Авангард Николаевич озвучивал Сашку-танкиста, пожалуй, самую сложную и трагическую роль в фильме. Он поздравил участников киноклуба с Днем кино. Зрители знают Леонтьева как блестящего чтеца. Он прочел ироническую «Балладу об историческом недосыпе» Наума Коржавина.
Завершил вечер камерный хор «Доместик» под руководством Максима Козлова исполнением «Всенощной» Сергея Рахманинова. Она же звучит в последних кадрах фильма «Зеркало для героя».
Накануне вечера Владимир Хотиненко дал интервью для сайта Ельцин Центра.
– Вы приехали в Екатеринбург после долгого перерыва, какое он произвел на вас впечатление?
– Возникло ощущение, что попал в другой город, как по мановению волшебной палочки. Потому что жил и работал в каком-то другом городе. Не помню, в какой мы жили гостинице, я вышел и вдруг понял к своему ужасу, что не знаю куда идти. Хотел попасть в Архитектурный институт, договорились с ребятами встретиться там. В полном смятении пошел в приблизительном направлении. Увидел знакомый кусочек улицы с домами, где жил мой приятель, и вот только тут я понял, куда мне дальше идти. Фантастически изменился город. Слава Богу, остались и дорогие сердцу места. Городок Чекистов, например, – памятник, достояние республики. Его надо беречь. Ведь наши конструктивистские памятники занесены в реестр ЮНЕСКО.
– Вам как архитектору, наверное будет любопытно узнать, что в основании городка Чекистов лежат кирпичи разрушенных храмов Екатеринбурга. Не потому, что кирпичей не хватало, хотя их, конечно, не хватало. Но это был скорее символический акт.
– Да, это все не просто так. Пространства начинаешь ощущать, как только входишь в дом человека. Узнаешь индивидуальность хозяина, потому что пространство, которое человек моделирует вокруг себя, согласуется с его мировоззрением. Конструктивистский период – это как раз период революционного мировоззрения. Я рассматриваю революцию, как определенный период, как акт истории. Есть большая-большая пьеса, написанная в небесах, где вообще-то все прописано, мы лишь исполняем роли, хуже или лучше, как по нотам. Ведь ноты кем-то написаны. Все, что от нас зависит – это сделать свою работу достойно. Принять достойно и вести себя достойно. В этом смысле, в Екатеринбурге, примеров много. Дом инженера Ипатьева. Вот уж где промысел очевиден. Мы как-то сидели с моим другом Сережей Мирошниченко на этом самом месте (расстрела царской семьи – ред.). Храма еще не было, и мы говорили о том, что здесь проходит поток черной энергии, воронка. И слава Богу, Храм-на-Крови закрыл ее. Не простое это событие для города. Во всех смыслах не простое. Убили не просто последнего императора и его семью, невинных мальчика и девочек. Убили целую эпоху.
– В связи со столетием расстрела царской семьи, несколько раз всплывал тот факт, что первый Романов был призван на царство в Ипатьевском монастыре, а жизнь последнего российского императора прервалась в Ипатьевском доме.
– Многие думают, что это совпадение, но тоже нет. Понимаете, когда мы учились в школе, нам говорили: «Иван Сусанин не показал полякам дорогу в Россию». Но мы тогда не знали, что Иван Сусанин не показал им дорогу в Ипатьевский монастырь, где в это время пребывал будущий царь с матерью.
– Вы говорите, что ушла целая эпоха. Растворилось целое поколение русских людей и не только русских. В княжнах и царевиче русской крови было менее одного процента.
– Да, вы знаете, у нас ведь правили и те, в которых вообще не было русской крови. В Екатерине, например, не было никакой русской крови. Вот в чем дело. Но они погружались в Россию и принимали ее как свое личное. Конечно, это все намного глубже и сложнее. И мы с вами в нашей беседе даже чуть-чуть не приблизимся к истине. Можем только обозначить ее. Это все как раз по пьесе. Пьеса написана и подбираются исполнители. Тот же Ленин. Он просто исполнитель роли. Был бы другой – пьеса получилась бы другой.
Николай II. Его история меня мучает. Я даже фильм хотел снимать. Вы заметили, что Николай II – копия Георгия V. У меня был гениальный случай с моей женой Танечкой. Гуляли по Лондону, а тут памятник Николаю II. Первый раз я там оказался. Думаю, с какой стати памятник Николаю II тут? Читаю – Георг V. Похожи – не то слово. Их можно было заменить одного другим. Более того, когда Романовы были в свадебном путешествии, Николай II посетил Англию, и Георг V устроил ему встречу с астрологом. Тот ему все предсказал, включая смерть. Всю жизнь Николай II посвятил тому, чтобы изменить гороскоп. Не получилось. Он знал все наперед. Может, от этого в нем было какое-то печальное смирение.
– Романовы могли иммигрировать в Англию. У них была такая возможность. Но в последний момент Георг V отказал им в политическом убежище. Это есть в мемуарах Керенского.
– Знаю. Страшно думать об этом, но ничего нельзя было изменить.
– Первая мировая война поменяла мироощущение европейцев. О ней говорят даже больше, чем о Второй мировой.
– Конечно. Во-первых, она была чудовищная, и вся Европа участвовала в ней. Это действительно была первая Мировая война. Невероятные жертвы. И, главное, обнажилось, что миром правят деньги. В результате Первой мировой был установлен другой миропорядок. Мы знаем, все фигуры расставлены на шахматной доске. Дальше началась партия, которая длится по сей день: деньги, нажива и больше ничего. Мы никогда доподлинно не узнаем, кто на какие струны нажимал. Можно ли было остановить революцию? Конечно. То же белое движение могло сложиться по-другому и к другим результатам привести. Они пытались вернуть старый мир, а надо было как-то иначе отнестись. Но я все равно буду повторять – пьеса была уже написана. Дальше – кто как исполнит свои роли.
Мы, почему мне досадно, до конца не отрефлексировали это событие. Не учатся люди на историческом опыте. А уроки второй мировой войны? Их сегодня хотят переделать, поменять местами добро и зло, победителей и побежденных. Гитлер – Сталин, они говорят, какая разница. Так легко поселить мысленного волка в головах («Мысленный волк» – роман Алексея Варламова, в концепции писателя зверь-искуситель отравляет разум сомнением – ред.). Хочу сделать фильм, назвать его «Ленин». Коротко, как надпись на Мавзолее. Знаете, я очень много занимался этим вопросом. Много прочитал исследований немцев. Они значительнее от метили столетие революции. Немецкие исследователи пишут, что Чингисхан, Македонский, Наполеон – все они дети, по сравнению с тем, что сделал этот человек. Отношение к революции у нас диаметрально противоположное. Понятно, что никакое яркое явление не носит однозначный характер. События такого масштаба не проходят без крови, без отрубленных голов. Вы не вспомните ни одного масштабного исторического события, которое не было бы связано с кровью. Такова природа человеческая.
– Ельцину удалось предотвратить переворот 1991 года, практически бескровно. Он понимал, что этого допустить нельзя.
– Это событие нельзя приравнивать к Октябрьской революции. К этому моменту уже были перестройка и гласность. И Россия была уже другой. Но потом был 1993 год и расстрел Белого дома. Без крови не обошлось.
– У вас как у кинематографиста какое отношение к 90-м?
– В девяностых я много работал. Ничего худого про 90-е сказать не могу. Легких времен не бывает. Вопрос в том, как ты в них живешь. Когда спрашивают про магазины, я ловлю себя на мысли, что не помню проблем с едой. На прилавках, да, чего-то не было. Но мы что-то ели? И водку у таксистов спокойно доставали. Это не было предметом для разговора. Как-то не вымерли. Я в 90-х «Рой» снял. Люблю эту картину. Он про распад семьи. Только его сняли, распался Советский Союз. В 91-м «Патриотическая комедия» – первый путч. В 93-м «Макаров» – второй путч. В 96-м – Чечня. У меня – «Мусульманин». Все мои фильмы были связаны с определенными событиями. Я не снимал по следам событий, снимал одновременно. Меня часто спрашивали: «Ты что дальше собираешься снимать? К чему нам готовиться?». Мне было интересно жить. Это нормальный творческий процесс. Для начала нужна магистральная идея, и если она есть, то есть куда идти. Дальше обсуждаются детали. Как и с «Зеркалом для героя» – все представляли своих родителей, как они жили в те времена.
– Как вы выбирали исполнителя главной роли?
– Я снимал его в другой своей картине – «В стреляющей глуши». Но он неразрывно связан именно с «Зеркалом для героя». У меня есть актеры, которые точно засветились у меня. Но Колтакова открыл не я. Относительно него не было никаких сомнений. Сережа был наполнен такой невероятной энергетикой. Диапазон – от драмы до комедии. У меня других кандидатов не было.
– Его трудно назвать лицом того времени?
– Да, но, с другой стороны, это уже не имело значения. Может быть, поэтому он потом не нашел себя во времени. Уехал в Австралию. Слишком яркая индивидуальность. В 1998 году мы успели его снять в «Страстном бульваре». Потом он пропал.
Скажу вещь, которая, может кому-то не понравиться. Самое замечательное, что в этом котле 90-х сварились обстоятельства для появления нового лидера России, человека способного вытащить страну. Я говорю о Путине. Это невероятным образом напоминает мне одну историческую ситуацию. Поляки в Кремле. В государстве – развал. И вдруг в Нижнем Новгороде какой-то Кузьма Минин, князь незначительного рода, собирает ополчение. И начинается то, что приводит к престолу династию Романовых. В России много такого «вдруг». Наверное, 90-е для меня важны именно тем, что каким-то образом приготовились эти обстоятельства.
– Завтра вы встретитесь со зрителями, поклонниками вашего кино, в связи с этим вопрос, что для вас значит этот фильм?
– Это был не первый мой фильм, но именно он показал, что я не зря ушел из профессии (имеется в виду архитектура – ред.). Кроме того, что фильм принес известность, стал пропуском в профессиональное сообщество, он подарил мне ощущение своего кино. Я понял, что могу. Это чувство ни с чем несравнимо. Фильм не устарел ни на одну секунду. Все, о чем там идет речь, актуально и сегодня. «Гудбай, Америка!» это тоже про сегодняшний день. Я не снимал кино про политику – этот фильм про поколение моих родителей. Я просил художников одеть артистов, как моих родителей, по фотографиям. Борис Галкин, отец главного героя был одет так же, как мой отец. Времена были страшные, но они были молоды и любили друг друга. Я уже говорил, простых времен не бывает, но жить приходится во все времена.
