Его проза стала своеобразной лабораторией, где исследовались проявления человеческой природы в условиях давления общества и исторических катастроф. Писатель-реалист, сценарист, редактор и математик Владимир Маканин стал героем новой лекции цикла критика и литературоведа Натальи Ивановой, посвящённого литературным деятелям эпохи застоя. Встреча прошла 18 сентября в Образовательном центре. По мнению гостьи Ельцин Центра, уроженец уральского Орска Владимир Маканин был одним из самых проницательных свидетелей позднесоветской эпохи и переломного времени 1990-х годов.
Первое впечатление
Наталья Иванова начала лекцию с личного воспоминания: «Я впервые увидела Маканина в Ленинке. Зелёные лампы, тишина, очень высокий потолок, и вдруг по этой балюстраде идёт стайка совершенно прелестных молодых дам с одним не очень уже юным человеком. Их четыре или пять, а он один. Ходит, гуляет, важно что-то им рассказывает. А они такие совершенные цветочки, которые к нему тянутся».
К этому моменту критик не была знакома с писателем лично, но знала его творчество. «Первая моя серьёзная статья была о том, как изображают физиков и в целом людей науки в современной прозе. И одним из источников повествования был Владимир Маканин и его дебютный роман «Прямая линия». — рассказала Наталья Иванова. — При этом, хотя он и печатался, он был не очень замеченный критикой писатель. Но это было такое время, когда пробиться было трудно».
Затем литературовед рассказала о биографии Владимира Маканина и авторском методе, который сделал его заметным в советской и российской литературе.
От математики к литературе
Владимир Маканин родился 13 марта 1937 года в Орске Оренбургской области. Отец — кадровый военный, мать — учительница. Эта двойственность — военная дисциплина и гуманитарное образование — во многом предопределила путь писателя.
После школы Маканин поступил на механико-математический факультет МГУ, где занимался алгеброй и топологией. Некоторое время преподавал в Рязанском военном училище связи. В конце 1960-х окончил Высшие сценарные курсы и начал писать прозу и сценарии.
Первый роман «Прямая линия» вышел в 1965 году. Уже в нём обозначились черты будущего метода Маканина: стремление выстраивать внутренний мир героя как систему формул. В 1970-е годы он работал редактором издательства «Советский писатель», параллельно создавая собственные тексты.
Общественное признание пришло к нему после развала СССР. В 1993 году за повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» писатель получил премию «Русский Букер», а в 1999-м за рассказ «Кавказский пленный» и роман «Андеграунд» — Государственную премию РФ в области литературы. В 2008 году роман «Асан» принёс ему «Большую книгу». Владимир Маканин умер 1 ноября 2017 года в посёлке Красный Ростовской области, оставив обширное литературное наследие.
«Неокончательность диагноза героев» как правда
Работая в издательстве «Советский писатель», Маканин был «рядовым редактором», вынужденным продвигать свои тексты через бюрократические заслоны, отметила Наталья Иванова и вспомнила историю, связанную с романом Маканина «Портрет и вокруг» (1978).
На страницах «Литературной газеты» существовала рубрика «Два мнения», в которой публиковались отзывы критиков на новинки: «И не ругать, и не перехвалить, но чтобы с двух сторон подойти к одной книге, разобрать».
Наталье Ивановой предложили написать положительный отзыв на роман Маканина, в то время как за отрицательный отвечал литературовед Лев Аннинский, представитель более старшего поколения. «Аннинскому не нравилась неокончательность диагноза героев. Но именно эта открытость и была у Маканина правдой», — отметила она.
Ощущение отставшего
По словам Натальи Ивановой, Владимира Маканина всю жизнь преследовало ощущение «отставшего», которое он прекрасно передал в одноимённой повести, вышедшей в 1988 году. Её герой — подросток-юродивый из артели золотоискателей, обладающий необыкновенным даром чувствовать в земле наличие драгоценного металла. Он страдает от травли, постепенно отстаёт от своих, но, проходя места, которые те уже прошли, находит там золото.
— Вторая линия в этой повести — это автор-герой, — рассказывает критик. — Маканин от первого лица вспоминает, как смотрел на окна журнала «Новый мир», воображая, что там сидит Александр Твардовский. Страшно робел несколько месяцев, чтобы зайти и показать то, что он делает. Когда в конце концов он преодолел страх и оказался в редакции, то понял, что опоздал: Твардовского сняли. Это был 1969 год.
Но как и его герой, Владимир Маканин имел особый нюх на то, чем и как он должен заниматься, уверена Наталья Иванова. — Писатель нашёл свою тропу, не примыкая ни к одному из литературных течений того времени: ни к «деревенской прозе», ни к фронтовикам, ни к «шестидесятникам».
Формулы психологии и понятие «самости»
Владимир Маканин постепенно выруливает в своей поэтике к сочетанию метафоризма, гротесковости и гиперболы, — рассказывает литературовед. — Всё это накладывается на вполне реальные сюжеты, которые он «выщелачивает» из жизни и преобразует отчасти в математические формулы.
Одним из центральных понятий прозы Маканина стала «самость» — способность героя сохранять себя и свою внутреннюю независимость, даже вопреки обстоятельствам:
— Когда его толкают в спину, он говорит: «Не трогайте меня, я сам». И вот эта самость, самостоятельность, достоинство для Маканина очень важны, — отметила критик.
По словам Натальи Ивановой, Маканин создавал «формулы психологии»: «Он глубоко проник в структуру человека того времени и никогда никого не презирал. Но благодаря точности антропологического анализа маканинский сюжет разыгрывается, как шахматная партия».
В его малой прозе особое место занимают рассказы, где писатель выстраивает галерею человеческих характеров и социальных типажей. Один из них — «Гражданин убегающий». Его герой вечно стремится уклониться от обстоятельств, уйти в сторону, «сбежать» от прямого выбора. Бегство оказывается не только бытовым жестом, но и символом внутренней неустойчивости, характерной для позднесоветской эпохи.
Выше реализма
В 1960-е годы Маканин искал язык, чтобы говорить о человеке науки, интеллигенте, инженере — о тех, кто определял лицо эпохи. 1970-80-е он устами одного из своих героев определял как «мебельное время». Советская идеология умирала, и самой большой ценностью для обывателя было достать румынскую стенку, кухонный гарнитур или телевизор.
В 1990-е ситуация изменилась: на первый план вышла тема распада, крушения оснований, катастрофы привычного уклада. Главное действующее лицо романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998) Петрович становится воплощением «срединного человека» эпохи перелома, который теряет всё, даже своё имя (Игорь).
По мнению Натальи Ивановой, Маканин был не просто реалистом. Он стремился показать и социальный быт, и внутреннюю структуру человека, его культурные и психологические основы. Его метод критик определяет как «реализм выше реализма».
«Последняя газетная истерика»
Владимир Маканин неоднократно обращался к теме войны. Повесть «Кавказский пленный» была написана незадолго до начала первой чеченской. Впоследствии её экранизировал Алексей Учитель под названием «Пленный» (2008), фильм получил приз на фестивале в Карловых Варах.
Кульминацией стал роман «Асан» (2008), удостоенный премии «Большая книга». В нём война на Кавказе превращается в торговую сделку, а герой — в фигуру, вынужденную балансировать между моралью, заработком и выживанием.
— Издав «Асан», Маканин вызвал огонь на себя, — рассказывает Наталья Иванова. — Писатели, принимавшие участие в боевых действиях, начали против него целую кампанию: всё было не так, да и вас там не было. Но Маканин претензий не принимал, возражая оппонентам: да, я не участвовал, но я создаю притчу. И к газетной истерике относился легко, по крайней мере внешне.
Признание и наследие
В разные годы критика воспринимала Маканина по-разному. В 1960–70-е его считали «слишком рациональным» писателем, отказывавшимся от привычного «героя времени». К тому же он стоял в стороне от больших литературных лагерей.
В 1990-е, когда в моду вошёл постмодернизм, его называли «традиционалистом», хотя романы вроде «Андеграунда» показывали, что Маканин не меньше коллег осознаёт культурный перелом.
Иванова подчёркивает, что именно «срединность» сделала его уникальным: он не принадлежал к крайностям — ни к лагерю тотальной иронии, ни к лагерю «моральных проповедников». Его герои всегда были «между».
По словам критика, маканинская проза объединяет точность математика и глубину мыслителя. Он создавал героев, которые сохраняли внутреннюю самость даже тогда, когда рушились привычные устои. Его тексты стали своеобразными формулами эпохи — и именно поэтому продолжают оставаться актуальными.
«Читайте Маканина, это очень интересно», — подытожила Наталья Иванова.
