В рамках проекта «Расцвет российских СМИ. Эпоха Ельцина. 1992–1999» портал YeltsinMedia публикует интервью Натальи Ростовой с ключевыми фигурами медийной сферы 90-х. На днях о том времени рассказал Валентин Юмашев.
Интервью приводится в сокращении, фрагменты сформированы тематически. Полный текст – на сайте YeltsinMedia.com.
Валентин Юмашев – журналист перестроечного «Огонька» и его генеральный директор в середине 90-х, автор мемуаров Бориса Ельцина и его зять с начала 2000-х, стал главой администрации президента 17 марта 1997 года. В этой должности он пробыл до декабря 1998-го.
СМИ и власть в 90-е
– Когда он [Борис Николаевич Ельцин] был главой Верховного Совета, то боролся за то, чтобы появились российские СМИ, потому что в РСФСР была уникальная ситуация – у нее, в отличие от всех республик, не было своих СМИ, в Москве были только союзные. В итоге эта система была создана – «Российская газета», Российское телевидение, «Радио России» и журнал «Родина»…
– Да, появилась «Российская газета», появилось РТВ, и, по-моему, сначала не весь день, а какое-то определенное время. Вы, наверное, точнее знаете, потому что глубоко погрузились в эту историю. Ему разгуляться было негде, но было понятно, что он точно в этом вопросе прогрессивнее, готов давать СМИ больше свободы. Именно СМИ были основной его поддержкой.
– Вы в это время не влияли на него?
– Вообще никак. Я помог написать книгу. У меня возникли близкие, добрые отношения со всей его семьей – с Наиной Иосифовной, с Таней, Леной, их мужьями. Я иногда приходил к ним домой, чай пили. Но никак в политической жизни не участвовал. Продолжал заниматься «Огоньком».
– Я смотрела прессу за 1992–93 год, в том числе «Завтра» и «Правду», и вдруг с удивлением обнаружила, что они-то и не были против приватизации (и даже Верховный совет в 1993 году не был против). Они говорили: мы не хотим такой приватизации, такими методами, такими способами.
– Ну а дальше – сказки, какими бы они хотели эту приватизацию видеть. Их законы о приватизации, их решение о том, что западные деньги не участвуют в приватизации, приняты Верховным советом. Все бывшие соцстраны пустили западные деньги. «Шкоду» купил «Фольксваген», заплатил прекрасные деньги, сделали прекрасную машину – до сих пор весь мир ездит на этих новых «шкодах» с качеством «Фольксвагена». В чем логика решения, что Россия не может пустить западные компании с их технологиями? Но – нет, Верховный совет принимает решение: не пускать. Правительство все время было вынуждено идти на компромиссы. Почему Гайдар пошел на это? Он считал, пусть будет хоть такая приватизация, а иначе, если ее не сделать, будет голод, страна встанет и закончится. Это сказки – о том, что они тоже были за приватизацию. Они были за приватизацию только потому, что исполнительная власть давила, как трактор, шла на них: если вы не пойдете, будем без вас делать.
– Почему все-таки люстрация не состоялась?
– Насколько я понимаю, общество вообще не было готово к этому. В 1991–1992 году было, кажется, 17 миллионов коммунистов. Если говорить о журналистах, то все руководители самых прогрессивных телепрограмм конца 80-х – «Взгляд», «До и после полуночи» и так далее, были коммунистами. По сути, надо было люстрировать всю, в том числе передовую часть общества, которая и сделала эту бескровную, бархатную революцию 1991 года. А кто должен был прийти вместо Егора Гайдара, Петра Авена, всего этого молодого правительства, Виталия Коротича, Егора Яковлева и всех самых прогрессивных главных редакторов? Все, кто делал тяжелейшие реформы, были совсем недавно коммунистами и знали, что они – камикадзе, знали, что их через несколько месяцев вынесут. Это сейчас выглядит так, что взяли бы всех коммунистов, не дали бы им работать, и что-то бы хорошее получилось.
– Как менялось ваше отношение к СМИ на протяжении вашей жизни?
– Сначала я был сам журналистом. И это была прекрасная пора моей жизни. А потом стал, условно говоря, куратором журналистов, когда Анатолий Чубайс пригласил меня в Кремль советником президента по взаимодействию со СМИ.
Ну, так вот, я считаю, что 90-е годы были самыми либеральными, самыми свободными для журналистов. В девяностых нашего, администрации президента, давления на журналистов не было. Оно вообще отсутствовало как таковое. Понятно, что я могу быть неточным, потому что я предвзят и вижу картину со стороны Кремля. Однако те, кого я приглашал позже на эту работу, и кто взаимодействовал со СМИ, понимали, что такое СМИ. Допустим, я пригласил создателя и руководителя «Интерфакса» Михаила Комиссара, он стал замглавы администрации. Мне было важно, что он – создатель самого успешного частного федерального информационного агентства. На должность начальника управления по связям с общественностью я пригласил Дениса Молчанова, который работал до этого в «Литературной газете», самой либеральной газете Советского Союза.
– Как часто вы использовали этот личный административный ресурс [речь о времени, когда В. Юмашев работал в администрации президента], чтобы какие-то материалы…
– Никогда, ни разу. Есть масса живых сегодня, слава богу, свидетелей, редакторов различных изданий, руководителей каналов, с которыми можно поговорить, и они подтвердят то, что я сейчас говорю.
– А кто их [обращения Ельцина] писал?
– В Кремле существовал и существует специальный департамент, который занимается всеми публичными текстами президента. Его в 90-е возглавляли Людмила Пихоя, затем Андрей Шторх. <…> Если бы мы попросили наших коллег-журналистов подготовить тексты радиообращений, я бы сейчас с удовольствием это подтвердил. Я не вижу ничего плохого, если Кремль просит талантливых людей написать для президента талантливый текст. Кстати, во время предвыборной кампании 1996 года, мы обратились к писателям, журналистам, попросили написать текст обращения президента к ветеранам войны. В результате лучший текст написал журналист Александр Минкин, и за подписью Ельцина это письмо было отправлено всем ветеранам страны. И в своей книге Борис Николаевич об этом открыто и честно рассказывает.
– То есть вы хотите сказать, что не было слияния Кремля и телеканалов?
– Еще раз повторяю, единственное, что было, – это то, что делают все администрации всех правительств и президентов. Это попытка выстроить хорошие отношения со СМИ, с телеканалами в частности. Было желание максимально открыто проинформировать о работе президента. Оф-зе-рекорд встречи. Никаких установок ни НТВ, ни первому каналу, ни каналу «Россия». Я, честно говоря, ни одного интервью ни Киселева, ни Добродеева, ни Малашенко не вижу, чтобы они сказали, что в Кремле им давали какие-то установки. И дальше они уходили и делали свою работу. Делали «Куклы», поливали Ельцина, поливали правительство, говорили, что Ельцин виноват в невыплате пенсий и зарплат, а в следующую пятницу опять приходили ко мне в Кремль, когда я уже после Анатолия Чубайса возглавил администрацию президента. Никогда я не говорил: почему вы такие «Куклы» сделали? Или почему наехали на правительство по такому-то вопросу. Малашенко, я уверен, в разговоре с вами это подтверждал. Если вы вдруг задавали этот вопрос.
Президентские выборы 1996 года
– Пленки с историей про коробку из-под ксерокса [речь о президентских выборах 1996 года] меня поразили. Насколько политическая элита страны озабочена именно тем, как она будет представлена в СМИ! <…>
– Объясняю почему. Во-первых, это было абсолютное предательство в первозданном виде. Между первым и вторым туром, где мы не понимаем, выиграем или нет, тот, который считается самым близким человеком президента, который отвечает за финансы предвыборной кампании – Александр Васильевич Коржаков, устраивает эту провокацию для того, чтобы уничтожить своего главного политического врага, Анатолия Чубайса. Он отлично знал историю происхождения этих денег – их пожертвовал на предвыборную кампанию крупный бизнес. Он точно знал время и место, когда деньги будут передаваться. И дальше в собственном штабе он арестовывает людей, которые занимались предвыборной работой. Лисовский занимался музыкантами, Аркадий [Евстафьев] был связующим звеном Чубайса с различными проектами предвыборной кампании. Понятно, что избиратели не любят, когда у кандидата в президенты его люди носят в коробках наличные деньги. И, естественно, Коржаковым это подавалось, что деньги – ворованные. Это был абсолютно удар в спину своего шефа, была огромная вероятность, что после этого мы можем проиграть. <…> Цена вопроса была вот такой – проходит Зюганов или не проходит. Поэтому, отвечая уже на ваш вопрос, было чрезвычайно важно, как эту историю объяснить.
– На ваш взгляд, выборы 1996 года – это все-таки попытка удержания власти, или продолжение построения демократии в стране?
– Это продолжение построения демократии в стране с помощью удержания власти. Не было никаких иллюзий, что они будут делать – по тому, что декларировал Зюганов и, более того, – по тому, какие они законы выпускали (в том числе в марте 1996 года – о денонсации Беловежских соглашений, возвращении Советского Союза). При этом они собирались национализировать все, что прежде было приватизировано. Понятно было, что это будет абсолютно тотальный разворот назад, в стране будет гражданская война.
– Как в Кремле появился Лесин [Михаил Лесин – российский государственный деятель и медиаменеджер]?
– Лесин появился в Кремле после выборов [президентских выборов 1996 года]. Он сделал талантливый предвыборный проект, который назывался «Голосуй сердцем». Чубайс решил, что Лесин – это правильная кандидатура на должность руководителя управления по связям с общественностью.
– Как вы оцениваете его роль?
– Я считаю, что это был очень сильный медийщик, талантливый человек, который много сделал для того, чтобы СМИ стали на ноги. После того как его пригласили во власть, он честно отпахал на власть. Он делал то, что в тот момент хотел Кремль, он достаточно эффективно реализовал те правила игры, которые Кремль хотел иметь во взаимодействии со СМИ.
О скандале с человеком, похожим на генерального прокурора
– А администрация принимала участие в этом решении – показать пленку?
– Конечно. Принимала. Конечно, решение показать эту пленку было принято в Кремле, потому что это, вообще-то, – генеральный прокурор. <…> Администрация руководствовалась тем, что генеральный прокурор был связан с криминальными структурами, которые поставляли генеральному прокурору проституток. Такой генеральный прокурор не может руководить генеральной прокуратурой. На мой взгляд, это настолько очевидно, что даже смешно обсуждать. <…> То, что пленку покажет «Россия», а не ОРТ, было принято осознанно. Это логично, что именно российский канал, который контролируется властью и получает деньги от власти, показывает на канале эту пленку, которая необходима власти, чтобы очиститься от такого генерального прокурора. <…>
В какой еще стране вы можете себе представить, чтобы генеральный прокурор переспал с проститутками и дальше ставился вопрос, насколько деликатно или неделикатно по отношению к нему поступают? К тому же точно известно, кто поставлял этих проституток, все потом в СМИ вылилось – где снималось, кого снимали на этих квартирах. Это была такая криминальная база, чтобы шантажировать всяких чиновников. И такой прокурор должен руководить прокуратурой страны? Если бы он сам ушел, никакой бы пленки не было. Вы же помните, когда пленка появилась? Она появилась после того, как он отказался уходить. <…> Не хочешь уйти – получи публично правду о себе. Если ты завязан на криминальные связи и тебя поймали голого, и ты считаешь, что после этого имеешь право руководить прокуратурой? Ну пожалуйста, это твое решение.
