Режиссёр Тофик Шахвердиев 25 июля представил в Ельцин Центре свой новый фильм «Моё село Рябина». Показ прошёл в рамках цикла публичных диалогов с журналистом Валерием Выжутовичем «Другой разговор».
Фильм вызвал у екатеринбуржцев острую дискуссию, поскольку затрагивает одну из самых актуальных тем — отношения между Украиной и Россией. Мастер также рассказал об упадке неигрового кино, Екатеринбурге, Ельцине и 90-х.
— Да у вас герой в кадре постоянно выпивает!
— И вообще, зачем сравнивать Украину и Россию?
— Нам это чуждо!
— Как это в России народ ничего не решает? Возьмите последний пример со сквером в Екатеринбурге: народ встал!
Такие реплики звучали в зале после показа фильма. «Моё село Рябина» был снят в одном из украинских сёл у границы с РФ. Здесь работает и живёт простой крестьянской жизнью 80-летний писатель и корреспондент радио «Свобода» Анатолий Стреляный. В основе фильма —монолог Стреляного о том, что есть Украина, что есть Россия, почему между ними сегодня такие отношения. Чем украинцы отличаются от русских, что есть демократия и почему власти любой страны хотели бы от нее избавиться. Писатель отмечает тонкие различия в культурном коде двух народов:
«Власть в России никому не запрещает держать сто гусей, но желающих меньше, чем в Украине»
«Русский человек чуть более беззаботный, чем украинский»
«Украинцы более мещанский, буржуазный, хозяйственный народ, и это роковым образом сказывается на их судьбе. Украинец сдержан и в конфликтной ситуации всегда думает: а что будет с хозяйством?»
«В Украине почти так же, как в России, но чуть больше свободы», — говорит герой фильма.
Монолог Анатолия Стреляного перемежался кадрами сельской жизни и короткими репликами односельчан. Кто-то из них регулярно нелегальными тропами пересекает границу с РФ ради заработка, кто-то воевал в АТО, кто-то работает, кто-то выпивает. По разбитым улицам ходят гуси, на сцене перед местным ДК поёт под фонограмму детский ансамбль в вышиванках. Камера Тофика Шахвердиева беспристрастно фиксирует происходящее и погружает зрителя в реальность далекой украинской деревни.
Тофика Шахвердиева называют гением неигрового кино. Он признанный мастер со своим неповторимым почерком. Режиссёру, как и герою его фильма, 80 лет, и он продолжает активную творческую и преподавательскую деятельность. Работы Шахвердиева неоднократно удостаивались отечественных и зарубежных наград.
По мнению Тофика, неигровое кино — это всегда исследование, попытка понять, что там внутри. «Снимая видимое, покажи невидимое. То, что лежит на поверхности, покажут и без тебя, — учит он студентов киношколы. — Фильм, если это кино, а не телевизионный репортаж или журналистское повествование с картинками, должен быть понятен без авторского комментария. Закадровые пояснения свидетельствуют о том, что ты не умеешь делать кино».
Именно таким вышел фильм «Мое село Рябина»: беспристрастным наблюдением с погружением внутрь. Полемику, возникшую по окончании фильма, Тофик Шахвердиев воспринял с олимпийским спокойствием, как должное. «Если кино не заставляет смеяться, плакать, переживать, сочувствовать, какие бы там умные слова не произносились, оно становиться неумным и ненужным изделием», — сказал он потом в интервью корреспонденту Ельцин Центра.
Кто-то из зрителей обвинял режиссёра и его героя в однобокости и лукавстве, кто-то продолжал рассуждения о качествах русского и украинского народов, оппонируя Анатолию Стреляному или с ним соглашаясь, кто-то пытался найти примирительные слова. Равнодушным не остался никто. Один из зрителей призвал Тофика Шахвердиева ради соблюдения баланса снять аналогичный фильм в русской деревне. Режиссёр ответил, что такой фильм он уже снял несколько лет назад в Ивановской области – «Два мальчика, которые не пьют».
После фильма «Моё село Рябина» Тофик Шахвердиев показал ещё два своих фильма: пятиминутную музыкальную зарисовку без слов, снятую в центре Киева, и точно такую же зарисовку, снятую в Москве на Красной площади. И тем самым мастерски снял накал страстей в зале.
— Я в ваших фильмах увидела любовь к людям, ко всем, — резюмировала увиденное одна из зрительниц.
Затем Тофик Шахвердиев дал интервью для сайта Ельцин Центра.
Встреча с Тофиком Шахвердиевым
О профессии
- Телевидение начисто убило неигровое кино, и те люди, которые называют себя режиссёрами-документалистами, выполняют функцию журналистов. Взять Парфёнова, Млечина, еще кого-то. Это очень интересные передачи, но это передачи, а не кино.
- Надо выхватить то, что из человека выскочило. Вот эти искренние проявления и есть то, ради чего стоит снимать, и из чего строится портрет. А так посадили, повесили микрофон, включили — на телевидении быстро лишнее уберут, остальное сложат.
- Умные слова легко заставить произнести персонажа или диктора. А надо, чтобы истина проснулась в душе зрителя сама. Вследствие того, что он увидел, был потрясен, прочувствовал и понял эту простую мысль.
- Искусство всегда говорит о тривиальных вещах: надо быть добрым, щедрым, храбрым, надо спасать слабых и так далее. Но если ты говоришь так с экрана впрямую, это мимо. Точно так же детей учат в школе: будь благородным, будь честным, будь добрым. Дети это слушают и охотно повторят, если их спросишь. Надо добиться того, чтобы зритель смотрел, был взволнован, и у него это проснулось как собственное открытие: это он сейчас познал, что надо быть не скотиной, а человеком, и относиться ко всему живому вокруг по-человечески.
О Екатеринбурге, Борисе Ельцине, музее и 90-х
- У меня сложилось представление о Екатеринбурге по тем фестивалям, на которые я приезжал. Я приезжал поездом, от вокзала недалеко Дом кино, и круг моих впечатлений о городе был замкнутым: казалось, что это что-то такое, ушедшее в прошлое. А сейчас мы ехали в такси, и у меня возникло ощущение, что это мощный город, очень сильный. Когда видишь, что растёт из земли и какого оно качества, ты понимаешь, что это может произойти только там, где есть экономика, где есть промышленность и сильные люди.
- Для меня Борис Николаевич и тогда, в перестроечное время, и сейчас — это национальный герой, ванька-встанька, непотопляемый, перебороть его нельзя. Сколько раз мощное государство его давило, опрокидывало, а он всё равно поднимался. Это из русской мифологии фигура.
- Посетив музей, я подумал, что было бы полезно нашим гражданам поголовно побывать здесь. И не просто погулять по этажам, а вникнуть в то, что произошло тогда, и в то, что происходит сегодня со страной. Когда ходишь по музею, наблюдаешь последовательность поступков и событий, понимаешь, что Борис Ельцин — это очень-очень значимая фигура в истории страны. Когда он уходил с поста, он попросил прощения. Попросил прощения и этим подтвердил, что он не мелкотравчатая, злобная, мстительная политическая фигура. Это был действительно очень большой человек. И он простил тех врагов, которые делали все, чтоб его задавить.
- Однажды я был у Бориса Ельцина в кабинете. Он ещё не был тогда президентом, но в преддверии. И видел его потом пару раз в Доме кино на собраниях демократов. Мне бросилось в глаза то, чего не увидишь в его телевизионном изображении: он мне показался внешне элегантным человеком. Походка, пластика. При всей его громадности, росте, крупности, он был красив в движениях. И еще в нем была необычайная физическая опрятность: прическа, сорочка. Это тоже качество, которое свидетельствует, пусть косвенно, о каком-то человеческом благородстве.
- В 90-е всё перевернулось вверх тормашками. Было предчувствие изменений, но тем не менее, мы предчувствовали совершенно другое, не то, что сегодня происходит. Мы были на пороге восхитительной смены в лучшую сторону, и это происходило на наших глазах. Несмотря на все перипетии, стрельбу, митинги, ссоры, тюрьмы, танки и так далее, было ощущение, что это всё не зря. Какая-то энергия всеобщая вела на баррикады. Мы все понимали, что если эту гидру подавить, мы очистимся, и всё будет хорошо. Это ощущение исчезло, и сейчас мы в растерянности...
