В Ельцин Центре 16 декабря сценарист, продюсер, режиссёр документального кино Сергей Мирошниченко представил фильм «Кресты», первый и пока единственный российский документальный фильм, который приобрела для международного показа платформа Netflix.
Фильм уже был представлен на нескольких международных кинофестивалях. Среди них 36-й Варшавский кинофестиваль, один из самых престижных в документальном кино. Кроме того, картина «Кресты» победила в номинации «Лучший полнометражный фильм года» на фестивале Открытого документального кино «Россия», который ежегодно проходит в Екатеринбурге.
На исторической карте Санкт-Петербурга тюрьма «Кресты» – такой же знаковый объект, как Петропавловская крепость, Зимний дворец или Исаакиевский собор. Такая же частица истории великого города и великого народа, которую не вырвать из контекста, не спрятать, и невозможно пренебречь. Здесь известные фамилии Луначарского, Рокоссовского, Троцкого, Малевича, Гумилева, Заболоцкого, Бродского соседствуют с тысячами неизвестных осужденных. На Арсенальной набережной всегда пустынно. Уважая чужую скорбь, здесь не принято устраивать гуляний, нет развлекательных заведений. Памятуя о сакральном смысле русской пословицы «От тюрьмы да от сумы не зарекайся», горожане стараются обогнуть это место.
Фильм о легендарном СИЗО сняла 33-летняя режиссер Ангелина Голикова, автор более двадцати документальных фильмов, преподаватель ВГИКа, дочь известного документалиста Сергея Мирошниченко, который и представлял фильм в Ельцин Центре.
История создания фильма такова: Ангелина ехала в «Сапсане» и, подъезжая к Санкт-Петербургу, обратила внимание на белые строения. Оказалось, что это новое здание тюрьмы. «Кресты» переезжают. Она тут же позвонила отцу, который связался с начальником службы документальных фильмов канала «Россия 1» Марией Финкельштейн. Вместе они обратились во ФСИН, чтобы уточнить информацию и понять, возможно ли запечатлеть это грандиозное событие: настоящую масштабную супероперацию по переселению, ведь в «Крестах» отбывают наказание разные люди, от взяточников до убийц. Оказалось, что переезд назначен через месяц, и остаётся очень мало времени, чтобы собрать команду. Мирошниченко взял на себя написание сценария, потому что уже снимал в «Крестах» фильм про Георгия Жжёнова, который когда-то отбывал там срок («Русский крест», 2004 год). Кроме того, в силу своего возраста он знал историю лучше, чем молодое поколение, поэтому всё историческое наполнение легло на его плечи.
Все понимали, что «Кресты» – уходящая натура и снять её, другой возможности не будет. ФСИН пошел на беспрецедентный, рискованный шаг, допуская съёмочную группу везде, без каких-либо ограничений. Это помогло снять «честный и качественный док», говорят авторы. Группу сопровождали сотрудники тюрьмы для соблюдения элементарных правил безопасности. Кроме того, юристы получили все разрешения от людей, которые попадали в кадр, их права были соблюдены. Атмосфера была довольно спокойной, обошлись без происшествий, но приходилось быть всё время начеку.
Авторы фильма убеждены, что любая тюрьма – это отражение общества, в нем все переломы и кризисы видны в первую очередь. Стало понятно, что нет ни абсолютно виноватых людей, ни совершенно безвинных, но даже виновные вправе рассчитывать на сочувствие и человечное отношение. У авторов не было намерения показать «чернуху». «Кресты» очень спокойное, вдумчивое кино. И, если бы не тюремная тематика, могло бы претендовать на некоторую камерность. Несмотря на то, что режиссёр фильма женщина, «женским кино» его никак не назовёшь. Ангелина заменила свой голос в кадре, и все вопросы, которые она задавала надзирателям и заключённым, озвучивались мужским голосом. Это было правильное решение, потому что в мужском исполнении они звучат как-то иначе, не так обывательски. Кино и смонтировано не по-женски, в нём нет и намёка на романтические настроения, оно в меру жёсткое, в меру серьёзное, честная попытка понять, как живётся людям в этом «государстве в государстве», что помогает им выжить в этих условиях.
Пандемия нарушила многие планы, но команда «Крестов» хочет снимать продолжение – сериал, посвященный истории русских тюрем – знаменитой Бутырке и Владимирскому централу. Объекты выбирались не только исходя из того, кто из знаменитостей там сидел, но из самой истории и архитектуры. Выбирали краснокирпичную замковую архитектуру времен Екатерины II – тоже по-своему уходящая натура.
Зрители отметили высокое техническое качество фильма (все снято на цифровые камеры RED – ред.) качественный звук и живую музыку, которую исполняет настоящий оркестр. После просмотра состоялось обсуждение.
Пока зрители смотрели фильм, Сергей Мирошниченко заглянул в музей, и мы смогли поговорить с ним о 90-х, значительную часть которых он провёл в Екатеринбурге на Свердловской киностудии.
– Вы уже бывали в музее и довольно подробно изучили его?
– Я сторонник того, чтобы этот музей был. И не только музей, а вся Президентская библиотека. На родине первого президента должна быть Президентская библиотека. С музеем. С архивом. С публичным пространством, где могла бы собираться молодёжь и можно было бы обсуждать и то время, в котором работал Борис Николаевич, и новое время. Это хороший тон. Я видел такие библиотеки в США. Был в Колледж-Стейшн, где расположена Президентская библиотека Буша-старшего и даже была похоронена его любимая собака, когда он ещё был жив. Хорошо бы, чтобы те, кто работает над 90-ми, могли приезжать сюда и подробно изучать это время. Хотелось бы видеть аудиовизуальный архив того времени, оцифрованные документы. Здесь должны работать учёные. Для Екатеринбурга это хороший бренд. Я купил кучу маек в музейном магазине с фразами из 90-х, которые стали забываться. Например, «Понимаешь?!».
– То, как представлены 90-е в музее, совпало с вашим ощущением?
– Я сталкивался и с критическим анализом экспозиции. Но дело в том, что у каждого свои 90-е. Я жил здесь в 90-е и видел, как гибли молодые люди в большом количестве. Так называемые пассионарии, которые стреляли друг в друга – серьёзные ребята, не только бандиты. Среди них были интересные люди, которые финансировали кино. Но если показывать только это, то экспозиция была бы однобокой. Уверен, что экспозиция будет меняться, со временем будут добавляться и острые, не очень приятные моменты, для кого-то они как железом по стеклу, но это часть эпохи, постреволюционное её состояние. Мы должны это понимать и принимать, исследовать, что происходило с молодыми людьми, и сколько нам ещё нужно потрясений, чтобы понять, что уже хватит. Я смотрю на Ельцин Центр как на созидание, на строительство. Когда начало казаться, что наступает время тотального разрушения, здесь происходят перемены и создаётся что-то новое.
Исследователи, которые придут потом, будут менять эту экспозицию. В зависимости от тех документов, которые будут ими изучаться. Сейчас это живая история, и она сделана так, как видят её люди, близкие к Борису Николаевичу. И она замечательна в этом отношении. Мне интересны многие детали. Подлинные артефакты. Настоящие автомобили из президентского кортежа на входе в музей. И сам Борис Николаевич, с которым можно посидеть. Правда, чуть более крупный, чем был на самом деле. Я сел рядом и сразу стал таким маленьким, хотя мы были с ним одного роста. Меня всё здесь устраивает, мне всё интересно, и особенно то, как всё это будет развиваться, что новые поколения будут привносить в этот Центр. Хочется видеть живой организм. Молодые люди, которые сегодня руководят Центром, обязательно привнесут что-то новое, живое. Чтобы не было так, что приходишь в зал Свободы, а там люди с колонн говорят о свободе, они уже состарились и выглядят по-другому. Хочется видеть людей другого поколения, пусть они говорят о свободе, высказывают свои мысли. Тогда это будет развиваться. Президентская библиотека должна быть живой.
– Ваш замечательный проект «Рождённые в СССР» будет иметь продолжение?
– Очередной фильм задерживался по разным причинам. Он выйдет в следующем году. Конечно, самим ребятам будет немного больше, но мы их снимали, когда им было тридцать пять. Были сложности, связанные с пандемией. Многие страны заблокировали сообщения, а наши герои – разных национальностей и живут в разных уголках мира. Приходилось менять систему съёмок, чтобы зафиксировать этот период. Иногда нет моего личного присутствия в кадре, только координация. Начинал я, кстати, ещё здесь в Екатеринбурге. Премьера состоялась в мае 1991 года, накануне больших перемен. Мы чувствовали, что в стране становится жить и работать сложнее. То, чего я всегда боюсь и о чём переживаю – это любой вид национализма. Есть национальное самосознание. Это важно и интересно в искусстве и культуре. Но когда появляется национализм, граничащий с нацизмом, это всегда приводит к катастрофе. Наша страна многонациональная, её можно рассыпать мгновенно и принести много горя своему же народу.
– Как вы охарактеризуете это поколение «рождённых в СССР», что присуще только им?
– Эти мальчики и девочки родились и прожили свои первые семь лет в СССР, когда ещё существовала социальная программа по отношению к детям. Плохая или хорошая, но она существовала. Они успели взять лучшее. Их ещё не начали пичкать системой и идеологическими догмами, но это чувство социальной справедливости в них живёт. Они мало помнят, но внутри, психологически в них это присутствует. Они всё время хотят какой-то справедливости. У нас в стране и во всём мире социал-демократия в своём разумном проявлении, к сожалению, умерла. Она так видоизменилась, что все эти принципы свободы, равенства, братства, то, что мы считаем символами французской революции, превратились в насмешку. Общество во всём мире заметно поправело. В экономическом отношении и в отношении к человеку труда. А в них это ещё сохранилось. И они с этим живут. Хуже следующим поколениям. В советское время нас пичкали знаниями. Давали историю искусства и культуры. А вот сейчас ко мне приходят ребята, я отбираю, казалось бы, лучших. Конкурс тридцать человек на место. Но читаешь лекции и всё время себя проверяешь, а поняли ли они? Произносишь слово «голгофа», и по глазам видишь, они не знают, что это такое. А как можно смотреть Тарковского и не знать всех этих культурных кодов?
Пришел к нам один из мастеров режиссуры, читал лекцию и говорит: «Это как возвращение блудного сына». А понимают его только два человека. Современные методы передачи информации создают другую систему ценностей. У них иудейско-христианская культура, которая долгое время была новой европейской культурой, умерла, схлопнулась. Особенно в XXI веке. Они вырабатывают новую культуру, где у них место Христа занял Гарри Поттер. Он для них первоисточник. Это как Моисей на скрижалях, они открывают его и находят всё, что им нужно. Получилось, что массовая культура заняла основное пространство. Поэтому Моргенштерн у них главный певец и музыкант России. На текстах, которые он произносит, он зарабатывает деньги. Это не Юра Шевчук. Не Бутусов, не Кормильцев, наши земляки, где надо слышать и понимать, о чём говорит поэт. «Скованные одной цепью, связанные одной целью…» – над этим нужно думать.
Работа Президентской библиотеки должна быть обращена и к этим людям, которые потеряли ориентиры и связь с прошлым. Чтобы это прошлое не было тупым для них. В этом проблема. Я даже из ВГИКа хотел уходить, потому что ментальность нового поколения меня расстраивает. Мне трудно опускаться до их уровня, чтобы их оттуда вытягивать. Мне уже неинтересно и времени нет, чтобы этим заниматься. Я привожу к ним историков, философов, им читают выдающиеся мастера, но потом мне приходится переводить. И это лучшие, кто пробился. А что же остальные? Это катастрофа! Конечно, технологии – это очень важно. Интернет дарит нам огромные возможности, но потребление информации настолько широкое, что человек должен учиться выбирать. В Америке уже специализированно учат системности и избирательности. В этом огромном пространстве можно утонуть. У тебя начинается хаос в голове, а человек хаоса очень опасен.
– В Ельцин Центре вы представляли фильм вашей старшей дочери Ангелины – «Кресты». Вы поддержали этот проект потому, что его затеяла ваша дочь?
– Я бы так не сказал. Это было совместное движение, потому что эта тема мне в принципе интересна: что собой представляет в философском плане тюрьма. Ангелина, слава богу, воспитанный человек, она много читала, пользовалась библиотеками, которые находились вокруг. Она понимает, что в этой капле отражается весь мир. И там ведь не только Ангелина, там работали уникальные специалисты. Например, блестящий совершенно режиссёр монтажа – одна из самых умных, перспективных наших учениц Юлия Сергина. Ангелина Сергеевна преподавала у неё режиссуру. Она сама сильнейший режиссёр, несмотря на возраст – 25 лет. А уж режиссёр монтажа, возможно, самый сильный. Были сильнейшие операторы. Они же – режиссёры-операторы. Многие из них работали самостоятельно, потому что мы одновременно должны были снимать в разных местах. Ангелина очень точно, расчётливо, системно, как режиссёр игрового кино, давала установки. Она, кстати, и закончила мастерскую по игровому кино. Поэтому там всё так снято. Кино – это коллективный труд.
Там был замечательный композитор, который великолепно переработал Бутусова. Всё работало на общую задачу. В документальном кино герои – как актёры в игровом кино. Они вытягивают даже слабый сценарий. Сами участники съёмок – выдающиеся герои и даже мыслители. Они вносили свой колорит, такой, который не придумаешь. Они сами так думали. Ничего такого мы бы вложить в их уста не могли. Чтобы придумать аллегорию с «лысой горой», надо много читать. Заключённые понимают, что это за место. Очень многое в их сознании перекликается с Булгаковым. Меня удивило, что вспоминают даже Понтия Пилата. Поэтому картина сложилась. Это большой коллективный труд. В документальном кино многое бывает натужно и вторично. Ты смотришь и понимаешь, что уже это видел, и в лучшем исполнении. Нам хотелось этого избежать и получилось.
– Замечательно то, что картина не выглядит мрачной.
– Ангелина – лёгкий человек. Если бы делал я, то картина, наверняка, получилась бы мрачной. А это делали молодые ребята, женщины, которым свойственно всех любить, всё прощать. Как Наина Иосифовна – типичный представитель российской женщины. И как режиссёр-женщина – не совсем женщина. Так и жена президента – всегда больше, чем просто женщина. Это равно служению. И слава богу, что она сохранила в себе эти качества, что она лёгкая, весёлая и относится с юмором ко многим ситуациям.
