Очередной гость цикла «Школа выживания: опыт есть» – белорусский писатель Саша Филипенко. Недавно в ютубе прошли «солидарные чтения» первой книги Филипенко «Бывший сын»: известные актеры и музыканты читали о событиях, которые происходили в Беларуси с 1999 по 2010 год, чтобы понять, какой страна стала сегодня. Параллельно он выпустил рассказ «Новая волна», в котором описывал, как смерть отца во время пандемии переживает человек, который в принципе никогда не имел близких отношений с родственниками. В выпуске «Школы выживания» Саша Филипенко делится своими впечатлениями о белорусских событиях последних недель, размышляет о коллективных процессах, к которым пандемия подтолкнула страны, а также задается вопросом, чего мы добились за 470 миллионов лет.
Интервью записано 6 августа 2020 года.
– Мы устроили солидарные чтения, в которых тридцать три известных актера, журналиста, писателя, музыканта читали мой роман «Бывший сын». Там описаны события, происходившие в Беларуси с 1999 по 2010 год. Мы с друзьями поняли, что книжка (к счастью для писателя и большому несчастью для гражданина) по-прежнему актуальна и резонирует, некоторые главы будто вновь повторяются сейчас в Беларуси. И мы решили сделать солидарные чтения, потому что помню свои собственные ощущения, когда жил в Беларуси, и чувствовал, что вот еще чуть-чуть – и я поверю в весь тот абсурд, и мне хотелось какой-то внешней помощи. И сейчас я очень хотел, чтобы белорусы, которые выходят на улицы, которые отстаивают свои права, знали и чувствовали, что они не заблуждаются. Огромная пропагандистская машина каждый день им говорит, что они заблуждаются, что они не имеют права, что они предатели, и так далее и тому подобное. Я хотел сказать им, что нет, они правы, у них есть право на свободу, право на выражения своих мыслей. И что с ними солидарно большое количество людей, в том числе и те, кто является для них авторитетом – люди, которые читали мой текст. Именно поэтому мы решили сделать такие чтения.
К сожалению, в Беларуси десятилетиями мало что меняется. Мы очень надеемся, что сейчас изменится. К сожалению, события, которые я описывал в книге, как происходящие в 2010 году, вот ровно сейчас, спустя десть лет, происходят в реальности.
Не важно, какие сейчас будут результаты выборов, потому что самое главное, что запущен какой-то механизм, у которого уже нет обратной силы. Мне кажется, что мы уже сейчас наблюдаем, как меняется власть. Это просто вопрос времени. Это может произойти 9 августа, а может произойти 9 августа следующего года. Неважно, сколько это протянется – важно то, что уже произошло.
Думаю, что тому есть очень много причин. С одной стороны, выросло еще одно поколение людей, которые хотят жить в свободе. С другой стороны, мы понимаем, что белорусские власти сейчас совершенно не соответствует времени. Они категорически не соответствуют 2020 году – и их лозунги, и то будущее, которое предлагает эта система. Все эти люди в костюмах зеркального карпа, которые сидят и слушают президента, а потом еще пять минут аплодируют после того, как он ушел со сцены, хотя половина из них спит в этот же момент. И это какой-то такой сюрреализм, который невыносим.
Мне кажется, у многих белорусов просто эстетические разногласия с этой властью. Это уже какой-то совершенно пройденный этап. Плюс, я думаю, что как раз пандемия коронавируса показала, что белорусские власти совершенно наплевательски относятся к собственному народу. Каждый белорус почувствовал, что стране, которой ты платишь налоги, вроде как совершенно на тебя наплевать. И это еще одна причина. Плюс нужно понимать, что экономические проблемы из Беларуси никуда не уходили, и с каждым годом люди не живут лучше. Люди все время живут плохо и плохо. Люди уезжают из Беларуси, при населении 9-10 миллионов человек, три миллиона белорусов живет за пределами страны. Мы постоянно куда-то уезжаем, становимся бывшими детьми своей страны. То есть причин для протеста очень и очень много.
А вот причин, почему кому-нибудь захотелось бы, чтобы эта власть и дальше была, я не вижу никаких. Мы видим сейчас по всей стране, что впервые выходит не только Минск, но выходят и регионы, и регионы выходят не менее, а, может быть, и более активно чем Минск. И это потрясает. Мы видим настоящую солидарность всего белорусского общества. Выходит не только интеллигенция в Минске, которую называют проевропейской оппозицией. Мы видим, что весь белорусский народ по-настоящему сейчас хочет перемен. И это не может не радовать.
В Беларуси меня не считают белорусским писателем, потому что я пишу на русском, а в России меня считают нерусским писателем, потому что я вроде как из Беларуси. В Википедии про меня написано, что я русскоязычный белорусский писатель. Мне нравится эта формулировка, потому что считаю, что русский язык принадлежит не только России. Что он в равной степени принадлежит и Белоруссии, и Украине, и гражданам других стран, которые говорят на нём.
Мне не очень нравится, когда язык становится (как в Беларуси, например) визитной карточкой человека. Что вроде как если вы действительно за все либеральные реформы, за свободу, за Беларусь, то должны говорить на белорусском языке. А если вы говорите на русском языке, то вроде как поддерживаете страну-агрессора и по отношению к Украине, и, может быть, по отношению к Беларуси. Вроде как настоящий демократ, либерал и настоящий патриот не может говорить на русском языке. Не согласен категорически: для меня язык есть исключительно средство коммуникации.
Мои книжки сейчас переведены на несколько языков, я уже считаю себя скорее европейским писателем. Раньше было бы нескромно это говорить, а теперь вроде как я уже могу себе такое высказывание позволить. Я гражданин Беларуси, им остаюсь, но мне кажется, что сейчас, в 2020 году, вопросы типа: «Вы гражданин какой страны? Какой у вас паспорт?» неправомерны. И даже вопрос национальности для меня отходит на второй план. Я много про это думаю, и мне кажется, что такие вопросы, как национальность, обобщают людей по месту рождения, по принадлежности по какому-то месту, которое они не выбирали. Не знаю ни одного человека на планете Земля, который перед тем, как родиться, сказал бы, что я большой патриот России и хочу появиться на свет из русской женщины.
Или я – большой патриот Беларуси и поэтому… Это же все приобретенное у нас. Мы не выбираем, где нам родиться. В этом смысле, мне кажется, можно считать большим патриотом Беларуси Сергея Михалка из группы «Ляпис Трубецкой», потому что он родился в России, переехал в Беларусь в 18 лет, выучил белорусский язык и стал белорусом. Но я не знаю множество примеров таких людей, поэтому я – гражданин Беларуси, автор, который пишет на русском языке и ощущает себя и белорусским, и российским, и европейским автором.
– Будет ли в культуре отрефлексирована тема коронавируса?
– Твердо убежден, что будет очень много написано про коронавирус, пандемию, просто невероятное количество текстов. Это очень здорово и хорошо, потому что нам нужно осмыслить то, что происходит, нужно понять, нам нужно сделать какие-то выводы. Потому что, ну мне правда так кажется, что заново изобрести светофор. То есть понятно, что всё равно есть люди, которые проезжают на красный свет, но мне кажется, что их меньшинство, все-таки большинство людей проезжает на зелёный. И мне кажется, что нам, всем странам мира, нужно заново пересобрать это светофор. Договориться по поводу пандемии, договориться по поводу каких-то совершенно точных общих правил, которые будут соблюдаться во всех странах. Мы знаем, что даже в Каире есть несколько светофоров на 16 миллионов человек: да, это ничтожно мало, но они там хотя бы уже есть. И как-то вот мне кажется, что весь этот культурный пласт будет работать на переработку этих смыслов и новых правил, которые нужно нам всем принять и надеяться, что мы как-то справимся с этой второй, третьей волной. Будут ли они, не будут, не знаю, но это все хочется понять.
– Можно ли сравнивать пандемию с войной?
– Думаю, можно. В том смысле, что, во-первых, мы видим большое количество жертв и понимаем, что многие люди потеряли своих близких. Это не какая-то игра, не беда, которая случается где-то там далеко. Мы понимаем, что это беда, которая случилась с нами, рядом, близко и внезапно. И в этом смысле похоже на войну, на какие-то происшествия, на которые мы не можем повлиять. Это правда глобальная штука. В этом смысле мне это напоминает большой мировой конфликт, в том смысле, что мы видим какую-то неспособность договориться, принять единые правила, понять, как действовать дальше, что делать. Мы не видим врага в лицо, мы не понимаем, кто это. Но с другой стороны, я как раз много работаю с историческими документами, из которых следует, что большие потрясения у солдат Первой мировой войны были связаны с тем (они пишут об этом в письмах), что ровно так же на линии горизонта они вдруг не видели врага. Во время всех войн, которые были до Первой мировой, солдаты видели врага в лицо, а тут люди месяцами сидели в окопах, не видели собственно врага и сражались не пойми с кем. В этом смысле параллель, мне кажется, работает и имеет место быть.
– О чем рассказ «Новая волна»?
– Рассказ был в большей степени написал по просьбе журнала Esquire, чтобы как-то отрефлексировать ситуацию, которая происходит. До последнего я не соглашался: мне кажется, что сейчас слишком много авторов будет писать об этом, что сейчас у каждого есть своё мнение, каждый стремится его высказать. А мне кажется, что сейчас в большей степени талант и дар, какая-то этика состоят в том, чтобы иногда своё мнение не высказывать. Мне кажется, иногда лучше промолчать.
Я долго думал, что будет дальше, и меня попросили предсказать, что произойдет. Я нащупал для себя один момент, связанный с отношениями внутри семьи, что в них может измениться. Но это в очередной раз, мне кажется, рассказ не столько про пандемию и про то, как она меняет наши отношения, сколько рассказ все равно про отношения отца и сына, отца и его матери. Это, скорее, рассказ про близость, про то, что люди не слышат друг друга. Мне кажется, что люди не будут слышать друг друга, не слышали друг друга раньше и в будущем, наверняка, мы сможем пенять на множество каких-то гаджетов, которые вроде как будут нам мешать друг друга слышать.
– Какие ассоциации приходили на ум в изоляции?
– Нужно сказать, что писатели вообще живут в изоляции еще до того, как начинается карантин. Я, в общем, довольно много в этой изоляции пребывал. В связи с изоляцией ещё и дальше собрался. Никого не видел и, не сказать, что меня эта ситуация сильно тревожила, потому что, с одной стороны, не так уж и многое в моей жизни изменилось. А с другой стороны, у меня было время подумать, еще больше сосредоточиться на собственной работе.
Если подумать, с какими культовыми произведениями у меня ассоциируется тот текст, который я написал на эту тему, то сразу приходит на ум какая-нибудь «Меланхолия» или фильмы Тарковского. Все тексты, фильмы, которые рассказывают нам о том, что мы много возомнили о себе, решив, что можем посылать в космос марсоходы. А я вижу, что и сейчас мы очень заинтересованы в том, чтобы отправлять марсоходы и изучать другие планеты. И тут появляется какой-то вирус, который прям – бах – и переворачивает всю нашу привычную жизнь и стопорит все, что происходило с нами. И в этом смысле мне кажется, что все книги, фильмы, спектакли, музыка говорят нам о том, что нужно быть скромнее, проще, не зазнаваться, знать свое место на этой Земле и понимать, что мы такое на самом деле…
Вчера снимал я с Лобковым (Павел Лобков – известный тележурналист, лауреат премии «Тефи» – ред.) новый эпизод программы, которую мы снимаем для «Дождя». Мы были на карьере и откапывали червяков, которым 470 миллионов лет. И ты находишь такую штуку и понимаешь: прошло 470 миллионов лет, и мы не многого добились за это время. Там даже 3G не ловило. А если серьёзно, то, правда, мне кажется, что за 470 миллионов лет могли бы добиться гораздо большего, чем той точки, в которой мы сейчас находимся.
Цикл онлайн-программ «Школа выживания: опыт есть» анализирует опыт жизни в условиях форс-мажора. Что могут или должны делать люди, общество, власти, чтобы пройти глобальный кризис с наименьшими потерями. Мы пригласили для разговора известных историков, писателей, журналистов, экспертов в самых разных областях. Оставайтесь с Ельцин Центром.
Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС
