В Ельцин Центре в Екатеринбурге стартовал цикл программ, посвящённых ключевым моментам российской и советской истории — тем самым «точкам невозврата», за которыми начиналась уже другая страна. В его рамках 26 апреля в Зале Свободы состоялась лекция «Перестройка как неизбежность» Рудольфа Пихои — доктора исторических наук, главного научного сотрудника Института российской истории РАН, первого руководителя Государственной архивной службы России, очевидца и исследователя эпохи.
Цикл приурочен к 40-летию начала Перестройки — с момента, когда в 1985 году в ЦК КПСС прозвучало это слово как обозначение программы глубоких преобразований.
Конституция 1977 года как точка невозврата
Рудольф Пихоя открыл лекцию словами: «Советский Союз — это государство, где всё было пронизано идеологией. Но именно идеология, став абсолютом, в какой-то момент стала самой уязвимой частью системы». Он призывает не относиться к Конституции 1977 года как к дежурному документу: напротив, именно она, по его мнению, зафиксировала рубеж, после которого путь назад был уже невозможен.
Историк выделил три ключевых положения этой Конституции:
— Провозглашение идеи развитого социализма — с отказом от реальной перспективы построения коммунизма;
— Юридическое закрепление роли КПСС как единственного источника власти;
— Заявленная «зрелость» системы, не оставлявшая возможности для реформ.
Пихоя напомнил, что в Конституции 1936 года роль партии была спрятана в статье 126, тогда как в 1977 году она была выдвинута на первый план как основа всей системы государственного управления.
Кроме того, введённый в текст термин «развитой социализм» предполагал, что государство развивается на основе объективных закономерностей, а все средства производства принадлежат государству. Это утверждало иллюзию неизбежности и правильности исторического пути, но одновременно исключало гибкость и реформы.
«Эта Конституция зафиксировала завершение развития. Идея движения к коммунизму ушла. Осталась только «стабильность», которая оборачивалась стагнацией», — подытожил он.
Первая трещина: война в Афганистане
Одним из первых зримых симптомов кризиса Пихоя назвал Афганскую войну: «Это была первая необъявленная война в истории СССР. И первая, где государство вступило в военный конфликт не ради обороны границ, а ради идеологии».
Вместо короткой победоносной кампании СССР получил деморализацию армии, растущее недоверие общества и появление «афганского синдрома». Всё это подрывало уверенность в непогрешимости власти.
1987–1988: потеря управляемости
Историк особо выделяет период 1987–1988 годов — время, которое он назвал «точкой невозврата». В этот момент, считает Пихоя, сломалась инерция системы.
«Обычно в историографии именно эти годы выпадают — всё внимание сосредоточено на начале реформ или на их финале. Но именно в 1987–88 году система перестала быть управляемой. Начали формироваться очаги оппозиции, пошли непредсказуемые процессы в республиках. Центр терял контроль».
Он подчеркнул: это был не план Горбачёва, а следствие внутренних сдвигов, которые уже невозможно было остановить.
Политическая оппозиция и крах легитимности
Параллельно с ослаблением вертикали власти появлялась и новая сила — политическая оппозиция. Пихоя акцентировал: «Это не была привычная «внутрисистемная» критика. Это были люди и группы, которые требовали принципиальной смены курса — от академика Андрея Сахарова до национальных движений».
Огромную роль в этом сыграли изменения в представительских органах власти: открытые выборы, многообразие кандидатов, появление общественных движений. Всё это создавало новую политическую реальность, в которой старая номенклатура уже не имела морального авторитета.
СССР уходит. Конституционно
Крах СССР, по словам Пихои, нельзя считать исключительно следствием политических ошибок или «предательства». Он был юридически возможен благодаря той же Конституции 1977 года, в которой был прописан выход союзных республик. «Конституция содержала механизм самоуничтожения, который никто не воспринимал всерьёз. Но в условиях кризиса этот механизм оказался реальным».
В результате республики — от Прибалтики до Закавказья — стали использовать своё право на выход. Центр не имел ни ресурсов, ни политической воли остановить этот процесс.
История без финальной точки
Историк подчёркнул: «Мы часто ищем точку, где всё "сломалось". Но история — не механизм, в котором одна деталь разрушает всё. Это ткань множества процессов, которые накапливаются и в какой-то момент становятся необратимыми».
Он назвал Перестройку не ошибкой и не подвигом, а неизбежным следствием внутренней эволюции системы. И именно в этом — главное понимание, которое стоит вынести из прошлого.
В завершение Рудольф Пихоя напомнил, что его лекция — лишь начало цикла. В его рамках также состоялись экскурсии: одна была посвящена академику Андрею Сахарову, другая — Президентскому центру и истории институтов власти в России.
