В Международный день музыки 1 октября в Ельцин Центре стартовал новый сезон музыкально-просветительского цикла Алексея Гориболя «Послушайте!». Его героем стал один из самых исполняемых современных российских классических композиторов Леонид Десятников.
Открыл вечер бессменный ведущий и автор цикла пианист Алексей Гориболь основными фрагментами из фильмов «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского, «Москва» Александра Зельдовича и неоромантическим «Ноктюрном» из «Мании Жизели» Алексея Учителя. Музыкальное исполнение сопровождалось кадрами из фильмов.
Леонид Десятников много и плодотворно работает в кино. Ему принадлежит музыка к культовым фильмам: «Серп и молот» (1994), «Мания Жизели» (1995), «Кавказский пленник» (1996), «Дневник его жены» (2000), «Москва» (2000), «Космос как предчувствие» (2005), «Ван Гоги» (2018).
Она звучит в спектаклях и операх: «Ревизор» (2002), «Дама с собачкой» (2003), «Дети Розенталя» (2004), «Живой труп» (2006), «Женитьба» (2008), «Утраченные иллюзии» (2011).
Композитор сотрудничает с выдающимися российскими театральными и кинорежиссёрами: Валерием Фокиным, Камой Гинкасом, Валерием Тодоровским, Алексеем Учителем, Павлом Лунгиным, Александром Миттой, Александром Зельдовичем и Сергеем Ливневым.
Маэстро Десятников пишет оперы для детей, камерную музыку, вокально-хоровые сочинения, а также музыку для оркестра и фортепиано. Не случайно Алексей Гориболь решил посвятить ему очередную встречу своего цикла «Послушайте!».
Несмотря на то, что 65 лет композитору исполнилось в прошлом году, пандемия внесла свои коррективы - юбилей пришлось перенести на год. Вечер в Ельцин Центре это лишь первая часть большого юбилейного фестиваля, который состоялся 2 и 3 октября на сцене театра «Урал Опера Балет». Мировая премьера проекта L.A.D. (Lеонид Аркадьевич Dесятников – ред.) – спектакля на музыку Леонида Десятникова – прошла именно в Екатеринбурге. Зрители увидели балеты в постановке четырёх российских хореографов: танцовщика и хореографа Мариинского театра, участника мастерской «Dance-платформа» в «Урал Опера Балет» Максима Петрова, танцовщика и хореографа, чьи премьеры регулярно гремят в Москве, Андрея Кайдановского, солиста и хореографа Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Максима Севагина и хореографа и художественного руководителя театра «Урал Опера Балет» Вячеслава Самодурова. Музыкальным руководителем постановок выступил Алексей Гориболь, постоянный исполнитель музыки Десятникова. Проекту помогли состояться Ельцин Центр, продюсерское агентство JokerLab театра Урал Опера Балет и фонд M.ART.
Приезд самого Леонида Десятникова ведущий вечера назвал несомненной удачей, поскольку композитор редко куда-либо выезжает. «Всё это глубоко символично связалось в важную для нас, для театра и Ельцин Центра историю. Конечно, это проект друзей! Несмотря на разницу в возрасте, мы все – и хореографы, и музыканты, и организаторы – хорошо знакомы и дружны, это было нашим совместным желанием сделать красивую историю вместе», – подчеркнул Алексей Гориболь.
Он поздравил со сцены всех с возобновлением после полуторагодового перерыва музыкально-просветительского цикла «Послушайте!». В его работу пандемия также внесла свои коррективы. И вот на открытии сезона снова аншлаг. В зале поклонники музыки Леонида Десятникова и исполнительского искусства Алексея Гориболя. Алексей рассказал о программе цикла на предстоящий год. Это и выступление удивительного молодого тенора, незрячего исполнителя романсов Глинки, Даргомыжского, Чайковского – Олега Крикуна. И вечер Микаэла Таривердиева, который состоится 1 февраля в день рождения Бориса Ельцина. В мае запланирован авторский вечер Давида Тухманова с вокальными циклами на стихи Анненского и Поплавского, которые композитор представит сам.
Вечер продолжился исполнением одиннадцати из двадцати четырёх прелюдий «Буковинских песен», написанных композитором на основе западно-украинского фольклора. Впервые они прозвучали в октябре 2017 года в нью-йоркском Линкольн-центре, где American Ballet Theater представил премьеру балета Алексея Ратманского «Songs of Bukovina» на музыку двенадцати прелюдий из цикла. Всего же с Алексеем Ратманским Леонида Десятникова связывают семь совместных работ, подчеркнул Алексей Гориболь.
К исполнению фортепианных трио из спектакля «Живой труп», поставленного Валерием Фокиным в Санкт-Петербургском Мариинском театре, присоединились молодые исполнители из Екатеринбурга Михаил Калугин (скрипка) и Темирлан Абедчанов (виолончель).
Леонид Десятников. Творческая встреча в рамках цикла «Послушайте!»
По окончании музыкальной части вечера Алексей Гориболь пригласил на сцену самого композитора и Дениса Корнеевского, руководителя программной дирекции Ельцин Центра. Леонид Десятников поблагодарил музыкантов за трепетное исполнение своих сочинений.
Денис Корнеевский пригласил к разговору всех желающих. В зале выставлены микрофоны, к которым можно подойти и задать свой вопрос. Денис попросил композитора поделиться впечатлением от репетиций проекта L.A.D., от работы с молодыми хореографами.
– Моё мнение – это мнение дилетанта, я абсолютно ничего не понимаю в балете, – не без иронии признался Леонид Десятников. – Я один из самых неуклюжих людей, которых вам приходилось видеть. Но у меня есть следующее умозаключение: все четыре хореографа, которые участвуют в этом проекте, озаботились приращением смысла. Они много добавили к этой музыке и придумали очень неожиданные для меня и парадоксальные решения. Меня это очень взбудоражило, и я с нетерпением жду реакции публики, которая появится завтра в «Урал Опера Балет».
На вопрос «Что сегодня для вас балет? Можно ли его назвать актуальной формой искусства?» Леонид Десятников ответил:
– Балет пользуется огромной популярностью. Балетные спектакли посещаются огромным количеством людей. Несмотря на то, что это старое искусство – классический балет, количество балетоманов растёт в астрономической прогрессии. Я не принадлежу к их числу, но я вижу, что это искусство по-прежнему популярно и не только в России, во всём мире. Я не то чтобы специально за кем-то слежу, я тот человек, который смотрит всякие медиа, заглядывает в социальные сети и узнает такие вещи, которые, может быть, и не стремился узнать. Например, Анастасия Волочкова. Это тоже про балет. Что касается моего балетного опыта, так сложилось, что я сотрудничал с Алексеем Ратманским, которого я нежно люблю, и специально для него написал две партитуры. Всё остальное, что он сделал – это взял не предназначенную для балета музыку и сотворил из неё нечто новое и качественно иное. В общем, балетоманский опыт у меня небольшой. Единственное, что я понял из того, что видел в Мариинском театре, что балет – это необязательно история про взаимоотношения людей, которых вы видите на сцене. Это может быть просто красивый орнамент и в хорошем смысле бессмысленный. Надо это принимать и наслаждаться геометрией балета. Вот это я понял уже будучи весьма пожилым человеком.
Разговор снова зашёл о «Буковинских песнях».
– Изначально они были написаны для Алексея Гориболя и посвящены ему, – рассказал композитор. – Хотя их сейчас исполняют и другие пианисты. И даже есть запись на диск, сделанная не Алексеем. Мне как-то во время интервью задали вопрос, над чем я сейчас работаю. Я сказал, что заканчиваю такое произведение для Гориболя. Это интервью в далёкой Америке прочитал Алексей Ратманский и написал мне, что страстно хотел бы познакомиться с этой музыкой. Я ему ответил, что эта музыка не предназначена для балета и вряд ли она ему подойдёт. Он настаивал, и мне пришлось самому записать своими нескладными ручками в Доме радио, в Санкт-Петербурге это сочинение. Я отправил ему запись и через несколько дней получил ответ, что музыка ему «дико» подходит, и он будет ставить балет по двенадцати из двадцати четырёх. Надо сказать, что хореографы ненасытные люди, они перемалывают огромное количество музыки, и даже той, которая не предназначена для балета. И это прекрасно, по-моему.
Зрители отметили, что хотелось бы композитора видеть чаще, не только по поводу юбилея. Его попросили рассказать какую-нибудь забавную историю, связанную с сочинительством.
– Это рутинная работа. Есть понятие дедлайна, которое всегда довлеет над тобой, вы должны сделать работу к определённому времени. Я не припоминаю каких-то экстраординарных обстоятельств, но бывают неприятные обстоятельства. Мне однажды пришлось работать над партитурами к двум разным кинофильмам одновременно. Обе, на мой взгляд, получились плохо. Это было в середине 90-х, и я больше так не делаю.
– Чего больше в вашей работе – спонтанности или запланированного? – вопрос от ведущего.
– Больше спонтанности. Сложность в том, что этого момента, когда вы понимаете, что это правильная нота, иногда приходится долго ждать. Как говорил Стравинский: «Я насекомое, которое умеет ждать!». Вы можете целый день ничего не делать, и естественно, вы себя корите за это. Вы раскладываете пасьянс или идёте гулять с собакой. И два-три дня ничего не происходит. И вдруг на четвёртый день что-то происходит. В лучшем случае – на четвёртый. Со стороны кажется, что вы бездельник. На самом деле идёт невидимая со стороны работа.
Денис попросил сравнить труд композитора с литераторским. Многие писатели говорят, что, независимо от вдохновения, они садятся и пишут.
– У всех это происходит по-разному, – предположил Десятников. – Я знаю писателей, у которых белый лист или монитор вызывает чувство панического ужаса. Бессмысленно марать нотную бумагу, понимая, что ничего из этого тебе не пригодится. Я могу у рояля провести десять минут в день, понимая, что сегодня ничего не получится.
Вопрос из зала: «Ваши произведения относят к «новой простоте». Вы можете пояснить, чего касается эта простота?»
– Я сам никогда не относил себя ни к какой простоте, ни к старой, ни к новой. Но мне хочется, чтобы то, что я сочиняю, всегда было ясно, не мутно, чтобы были слышны даже средние голоса, потому что средние голоса – это проблема в любой музыке, у Танеева, у кого угодно. Всё должно быть прозрачно, я к этому стремлюсь. И возраст. Впасть, как в ересь, в неслыханную простоту – это нормально для композитора зрелого возраста. Что касается тональности, то я тональный композитор потому, что не умею плавать. Мне надо обязательно держаться за что-то, например, за тонику. Я не озабочен состоянием тональности в моих произведениях. В моей музыке много клише, каких-то банальных оборотов. Я называю это «преображением банального». Поскольку в ней есть банальные обороты, то это очевиднейшим образом тональная музыка. Она апеллирует к чему-то, что было в XIX, а то и в XVIII веке. Мне новое состояние тональности не так важно, как музыковедам. Я занят исключительно своим полисадничком, возделываю свои собственные цветочки, и я не озабочен глобальными вопросами музыкознания. Это просто не моя работа и не моя тема. Я интуитивно что-то такое ищу, но не выхожу за пределы полутоновой системы. В моей музыке вы не встретите расщепления на более мелкие интервалы, несмотря на то, что я люблю восточную музыку, юго-восточной Азии и африканскую. Я не могу экспериментировать в этой зоне, мне это просто недоступно.
Зрительница из зала назвала музыку Десятникова пронзительной и высокоэмоциональной. Она поинтересовалась у гостя, сентиментальный ли он человек.
– Считается, что сентиментальность признак душевной чёрствости. Если я признаюсь вам, что сентиментален, то вы заподозрите меня и в душевной чёрствости, и в отсутствии эмпатии. Мне кажется, что я не очень сентиментален. Например, вот эти фортепианные трио, которые прекрасно исполнили молодые музыканты и Алексей Гориболь, были написаны для «Живого трупа». Я сразу сказал Фокину, что я терпеть не могу цыганскую музыку в таком советском изводе, в стиле театра «Ромен». Хотя цыганская балканская музыка мне нравится. Фокин сказал, давайте обойдёмся без цыганской музыки. Мне не удалось увильнуть от этой работы. Я думал и пришёл к выводу, что буду использовать мелодию знаменитой песни «Невечерняя». Я разбил её на неравные кусочки и сварил свой собственный бульон. Музыканты играют на сцене музыку в духе Танеева или Аренского. Как будто исторический Танеев приезжает к Софье Толстой и исполняет эту музыку. Музыка в театре исполняется вживую, но я-то знаю из чего всё это сделано. Для меня была в этом понятная мне одному ирония. Но Гориболь принял её за чистую монету. И сколько я ему не говорил, что её нельзя играть с такой неподдельной страстью, надо более сухо. Он привносит в неё своё чувство, а меня немного подташнивает от этого.
Одна из зрительниц отметила, что композитор даже на сцене находится в беговых кроссовках. Её вопрос коснулся того, не увлекается ли композитор бегом, как поддерживает себя в хорошей физической форме и что позволяет ему сохранять абсолютную ясность ума.
– Я глубоко тронут, что вы разглядели, что это беговые кроссовки. Никакой особенной физической формы у меня нет. Я человек, никогда не занимавшийся спортом, и не склонен к этому, к моему стыду, не то, чтобы я этим горжусь. Однажды у меня возникли проблемы с ногами, и врач посоветовал мне носить ортопедические стельки. Беговые кроссовки идеально для этого подошли. Я купил кроссовки и вставил в них специальные стельки, с ними и живу.
На вопрос, что связывает его с Екатеринбургом, композитор рассказал о своей давней дружбе с дирижёром Дмитрием Лиссом. Они не просто из одного города, но даже учились в одной школе.
– Уже и не помню, как давно я появился в вашей филармонии. Он первым исполнил мою симфонию «Зима священная 1949 года». Впервые в России она прозвучала именно в Екатеринбурге. Он благородно размял её для дирижёра Андрея Борейко, который её исполнял уже с хором. Это такая сложная музыкальная логистика. Магнитогорская хоровая капелла сначала обкатала её здесь, а уже потом исполнили в Москве. Лисс приглашал меня ещё несколько раз. Ваша филармония заказала мне сочинение для своего Евразийского фестиваля, который исследует культурные связи разных континентов. Нужно было написать для них что-то ориентальное. Я написал китайское сочинение, которое они исполнили с большим энтузиазмом. Называлось оно «Путешествие лисы на северо-запад». Дирижировал Дмитрий Лисс. Солировала Венера Гимадиева. Я очень дорожу этими творческими контактами.
Очередь к микрофонам выстроилась нешуточная. Но всё же наступило время последнего вопроса. Он был о том, как повлияла пандемия на творчество композитора, что происходило с ним в этот период. Он ответил на него в той же ироничной манере.
– Я четырежды брил голову за это время. И мне это очень нравилось. Только недавно я пришёл в парикмахерскую после огромного перерыва. Наверное, мой опыт сравним с опытом других людей. Я переживал всё то же самое, что и другие. Я потерял близких людей, которые были мне очень дороги. Про это трудно и горько говорить. Я не болел коронавирусом, если вас это интересует, но в течении самоизоляции я умудрился попасть в больницу с другим тяжёлым заболеванием. Меня очень быстро там подняли на ноги, но это был всё равно для меня невероятный шок. Пришёл в себя, привился. Я горячий сторонник вакцинации и прерываю отношения с людьми, которые игнорируют её. Мой режим дня не очень изменился, я всегда так живу, в некоторой изоляции. Просто в последнее время стал реже выходить из дому. Мне позвонил приятель из Амстердама, сказал, что не мог до меня дозвониться. Я пошутил, что, наверное, выносил мусор. Ну, вот, сказал он, теперь ты научился сам выносить мусор, что само по себе неправда, я и раньше его выносил.
По завершению вечера Леонид Десятников пригласил всех в «Урал Опера Балет» на премьеру своего юбилейного проекта L.A.D. На следующий день, 2 октября, композитор посетил Музей Б.Н. Ельцина. Экскурсию для него провел директор музея Олег Лутохин.
