На разнообразных площадках фестиваля «Остров 90-х», который пройдет в Ельцин Центре в воскресенье 24 апреля, участников ждет много интересного и неожиданного. Так, в книжном магазине «Пиотровский» в 13.30 состоится презентация новаторского проекта «Последние 30» и дискуссия «Уралмаш: что нам досталось».
Разговор пойдет о социальном, криминальном и общественном феномене 90-х. «Уралмаш» – часть, «глава» большого проекта, состоящего из портретных галерей и не только. Что представляет собой проект, как он делается и кто его герои, рассказывают основатели проекта Сергей Карпов и Сергей Простаков.
– Какова была изначальная идея?
Сергей Карпов: Идеи изначально не было. Мы с Сергеем познакомились в 2013 году в «Русской планете», где он уже работал, а я – в ТАССе и параллельно начал сотрудничать с «Планетой». Мы пошли снимать историю про 20-летие расстрела Белого дома. В тот момент я искал единомышленника, который может примерно в одном ключе со мной мыслить и писать, а не снимать. Мы ходили по Москве, по местам, где все происходило в 93-м, говорили на разные темы и сошлись на интересе к нашей недавней истории. На том, что многое не проговорено, не изучено. Начали совместно работать. Однажды сели в кафе «Илларион» и буквально за 15 минут придумали ту схему, которую сейчас реализуем.
Сергей Простаков: – В декабре 2014 года за считанные минуты было придумано процентов 70 от того, что есть в проекте.
Карпов: – В начале с моей стороны была амбиция: я точно понимал, что хочу выпустить фотокнигу, в которой затрагивались бы вопросы постсоветского времени, которые меня сильно волнуют. Например, наше отношение к современным войнам, терактам, советскому наследию, к нашим родителям, восприятию меньшинств – национальных, сексуальных, каких угодно. Я долго не мог понять, каким визуальным языком можно об этом говорить. И осенью 2014 года мы поняли, что ничего нет интереснее человека: о чем он говорит, как выглядит, здесь, сейчас, в современности.
Простаков: – У меня был мотив простой. Я хотел больше знать о кинематографе и стал смотреть лучшие фильмы последних лет, номинированные на «Оскар», в обратном порядке. Меня удивило, что, условно говоря, половина голливудских фильмов снята о недавней истории, или об американской истории в принципе. Гигантская киноиндустрия «заточена» под рефлексию общества. Поразило, что сюжеты берутся не масштабные и важнейшие, а более мелкие, про которые можно было бы «забыть». Например, «Далласский клуб покупателей»: фильм про 80-е годы, когда целый список лекарств для лечения больных ВИЧ и СПИДом не был запатентован. И больные самоорганизовывались и боролись, чтобы эти лекарства продавались. Все это было снято и запечатлено. У нас в 1987 году двадцать младенцев в больницах заразились СПИДом, история прогремела на весь Союз. А где фото-история, видео-история и так далее? Таких сюжетов-историй немало. Поэтому каждую нашу портретную галерею я воспринимаю как один не снятый голливудский фильм о нашей недавней истории России.
– Есть ли идеи о расширении границ «Последних 30»?
Карпов: – И уже много. Во-первых, мы запустили «Альманах».
Простаков: – В «Альманахе» мы предприняли попытку посмотреть на все с нового угла зрения. Попросили тридцать людей нашего поколения, рожденных после 1985 года, написать тексты. Они еще молоды, но определяют творческий интеллектуальный облик страны. Важно, что у нашего поколения нет другого опыта, кроме опыта постсоветской России. Мы формировались только здесь, внутри «постсоветского феномена». Отсюда и слоган нашего проекта – «Мы здесь». Каждый из участников пытается интерпретировать окружающую действительность на собственном языке. Мы хотим говорить о действительности именно на том языке, на котором эта действительность и формируется.
Карпов: – Помимо прочего, мы еще и предпринимаем попытку объединить условное поколение 30-летних. Пытаемся посмотреть на то, как мы будем жить завтра, когда через десять лет сегодняшние тридцатилетние станут главным поколением страны, и именно они будут формировать культурные, этические и интеллектуальные нормы, которым мы все будем следовать. В этом смысле мы пытаемся чуть-чуть предсказать будущее.
– Какие будут еще темы портретных галерей, кроме заявленных в презентации проекта?
Карпов: – Мы почти досняли тему политтехнологов, то есть тему «Выборы».
Простаков: – Готовим большую тему «Музыка», уже снимается тема «Православие». Тему терроризма собираемся нетривиально раскрыть, и, конечно, будет тема национальных конфликтов. Вообще мы сначала пытались полностью придумать 30 тем и к ним 30 галерей, потратили на это время, но сейчас происходит так: сняли одну тему – придумываем следующую.
– Какая аудитория интересуется проектом?
Карпов: – В Интернете самая подвижная и самая мобильная возрастная группа – это 25-35 лет, они к нам и приходят по большей части. Вторая по величине группа – 35-45 лет, и после этого уже молодое поколение до 25.
– Что лично для вас постсоветское, то есть период последних 30 лет?
Карпов: – Вся моя жизнь. Я родился в 1986-м, и я не знаю, как по-другому.
Простаков: – О чем «Последние 30»? Это проект непосредственно о родине. У создателей проекта нет другой родины, у нас нет опыта сознательной жизни в Советском Союзе, у нас есть только постсоветская Россия. Это время нашей жизни.
– Что вы думаете о журналистике последнего тридцатилетия?
Карпов: – Мне кажется, что она развивалась ровно так, как диктовала ей историческая парадигма, которая в эти три десятилетия сложилась.
Простаков: – У меня есть четкое ощущение, что для истории российской журналистики последнее тридцатилетие – один из величайших этапов в ее развитии. Появилось гигантское пространство для свободы и реализации абсолютно разных идей. Изменились кадры, которые их воплощают, изменились технологии. Последнее тридцатилетие – невероятно бурное время, при невероятном разнообразии каждое медиа получило своего читателя. Газета «Завтра» имеет своего читателя, «Лимонка» – имела своего, то же – «Коммерсантъ». И прежняя Тимченко (Лента.ру), и нынешняя (Meduza) имеет своего читателя.
Карпов: – Считаю, «чем хуже, тем лучше» – базовый журналистский принцип. Мне кажется, что с 2014 года мы вошли в эпоху перерождения отечественных медиа. Посмотрите, что случилось с разгоном тимченковской «Ленты»: как много стало мест, из которых можем получать абсолютно разную информацию, и эти все места не претендуют на имперский подход в своей редакционной политике. Современные медиа невозможно представить себе без горизонтальных отношений. Мне кажется, что в России в марте 2014 года значительно изменился вектор, по крайней мере, Интернет-журналистики, а это – основное сейчас.
Исчезла «Лента» в прежнем виде, прежний «Коммерстантъ», «Русская планета». На этих руинах образовалась куча других СМИ: «N+1», «Медиазона», «Meduza», «Последние 30», «Такие дела».
Простаков: – Я сейчас пришел к мысли, что вместо того, чтобы тратить время, здоровье, силы, нервы и самолюбие на поиск инвесторов, лучше что-то сделать на чистом энтузиазме. Если бы мы вели «Последние 30» с идеей сначала найти инвестора, то еще даже не запустились бы. То же можно сказать о львиной доле тех проектов, которые сейчас называются «маленькими медиа»: их много, и каждый день открывается что-то новое.
Карпов: – На днях мы говорили с одним начинающим медиа-менеджером, у которого есть свой довольно популярный портал. Памятуя о том, что традиционно медиа – это большие имена, он погнался за привлечением профессиональных людей, которые бы сделали СМИ читабельным. А сейчас понял, что нужно объединяться не на принципах профессионализма, а на принципах вовлеченности в тематику. Здесь мы абсолютно совпадаем с современными социологами, которые говорят, что мы перешли в эпоху субкультур. То есть маленькими социальными группами, и выстраиваем свою идентичность как принадлежность к определенной субкультуре.
Простаков: – Собственно, почему «Русской планете» удалось стать этаким «инкубатором»? Главный редактор собрал вокруг себя людей, которые ему нравятся, и которых он считает единомышленниками. Мы очень все разные, но получилось так, что собрали нас на горизонтальных связях, на внутренних проектах и создали такой «инкубатор». «Русская планета» довольно быстро «наплодила» имена и кадры и, несмотря на кончину, имена и кадры остались.
Очень важно сейчас не отталкиваться от имен, потому что они формируются каждый год, и, условно, один удачный ретвит создает тебе имя гораздо быстрее, чем десяток отличных лонгридов. Дело в том, что лонгриды не прочитают, а ретвит наберет сотни тысяч «лайков», и тебя увидят десятки тысяч людей. Правила сегодня переменились.
Так что последнее тридцатилетие для журналистики – замечательное время.
ПРОГРАММА ФЕСТИВАЛЯ «ОСТРОВ 90-Х»
Фестиваль в социальных сетях:
