В кино-конференц-зале Президентского центра Б.Н. Ельцина 20 октября прошел творческий вечер поэтов Льва Оборина, Юлия Гуголева, Веры Павловой и звезды авторской песни Юлия Кима.
Ведущим вечера, переполненного стихами поэтов и песнями Кима, был редактор и составитель книг Олег Лекманов, а перед тем экскурсию по Музею Бориса Ельцина провела для литературного десанта первый заместитель исполнительного директора Ельцин Центра Людмила Телень.
– Это не поэты одной группы, они разного возраста, и их объединяет то, что они хорошие, – представил выступающих в ходе творческого вечера, приуроченного ко Дню лицеиста, Олег Лекманов.
Олег Лекманов «вслушался» в голоса перемен
– Если мы откроем литературный журнал 1913 года, когда был расцвет литературы, творили Ахматова, Мандельштам, Хлебников, то, уверяю, что в критических статьях писали, что время великой литературы закончилось, и все ужасно, – отметил в интервью для сайта Президентского центра Б.Н. Ельцина Олег Лекманов. – Если обратиться к литературе нашего времени, то можно сказать, что Солженицын был не только великим писателем, но и сокрушителем советской власти. Если бы он не написал «Архипелаг ГУЛАГ», очень вероятно, что многое в жизни страны не произошло бы так, как произошло. Сегодня среди больших поэтов можно назвать Сергея Гандлевского, Тимура Кибирова, Михаила Айзенберга. Что касается прозы, то имен меньше.
– Кого в числе голосов перемен, помимо Солженицына, вы могли бы назвать?
– Для меня это фильм «Асса», чудесно описанная атмосфера унылой зимней Ялты, и то, как в конце фильма появился Виктор Цой с песней «Перемен требуют наши сердца». Помню также концерт Александра Башлачова, в котором участвовали группы «ДДТ» и «Алиса», и мы всем залом требовали, чтоб им включили микрофон... В литературе – это поэма Тимура Кибирова «Прощальные слезы», где рассказана история Советского Союза в стихах, через описание советских реалий, запахов.
Побывал известный филолог (который, к слову, презентовал в книжном магазине «Пиотровский» первую биографию известного писателя Венедикта Ерофеева) и в Музее Бориса Ельцина.
– Музей Бориса Ельцина мне очень понравился, – поделился впечатлениями Олег Лекманов. – Это музей европейского и даже мирового класса, сравнить его я могу только с музеем Андерсена в Оденсе (Дания), вокруг которого расположен огромный интерактивный комплекс. Но Музей Бориса Ельцина более яркий. Я люблю Ельцина, в 1991 году был у Белого Дома, в 1993-м – у Моссовета, также голосовал за Ельцина. Если бы весь народ прошел по Музею Бориса Ельцина, то отношение к Ельцину изменилось бы. Мне кажется, музей выполняет свою задачу, показывая, что Ельцин был очень большим человеком. Инсталляция, связанная с августом 1991 года, произвела на меня сильнейшее впечатление, даже слезы на глазах выступили. Все сделано очень хорошо и профессионально. Я в восторге. И мне интересно, как Музей воспринимают дети и представители других поколений.
Юлий Гуголев – о публике без фальши
– В начале 90-х те поэты, чьи стихи были мне интересны и чьи личности меня увлекали и завораживали, изменили мое мировосприятие – и отчасти страну, – рассказал в интервью поэт Юлий Гуголев. – Не могу сказать, что они сокрушили тоталитаризм, но некую «работу изнутри» произвели. Это Гандлевский, Айзенберг, Кибиров и другие.
– Как принимает вас публика в Ельцин Центре?
– Замечательно, здесь я выступаю во второй раз. Создается ощущение, что в Ельцин Центр приходит публика, которая доверяет организаторам, у поэтов есть своя аудитория и кредит доверия, который необходимо оправдать. Нет фальши и нет дистанции между сценой и залом. И это важно.
В Музее Бориса Ельцина Юлий Гуголев побывал не впервые – и не пожалел.
– Музей Бориса Ельцина потрясающий, большой, так что одного посещения для его понимания недостаточно, – отметил Юлий Гуголев. – Впечатление каждый раз очень сильное, в музее содержится много информации. Сегодня, к примеру, в зале, где расположена «типичная» советская гостиная, я подошел к телефону – и выслушал встревоженную женщину. Понятно, как глубоко подходили к своему делу и бережно работали с материалом создатели Музея Бориса Ельцина, а когда представляешь, сколько времени необходимо, чтобы прослушать все записи и посмотреть материалы, то убеждаешься, что это работа не на один месяц.
Вера Павлова: Музей Бориса Ельцина – эпическая поэма
– В августе 1991-го я была в вологодской деревне, – делится воспоминаниями поэтесса Вера Павлова. – Мы отдыхали всей семьей, включая моего дядю-коммуниста. В дни путча мы нервничали, ели местные пирожки (в магазинах больше ничего не продавалось). Но в момент победы над ГКЧП так ликовали, что заперли дядю в подвале, накрыли люком, сели сверху и пели песни. Из членов семьи в доме были одни женщины, мужчины же находились в Москве, защищали Белый дом. Мы с ними созванивались, и они говорили: стоим, не бойтесь, все будет хорошо…
– 90-е годы были для вас «тучными» или голодными?
– Деньги в 90-е у меня были: целый год я получала повышенную стипендию как молодой писатель. Музей Бориса Ельцина – эпическая поэма, про нас всех и про меня, – подчеркнула Вера Павлова и процитировала свое лирическое стихотворение, посвященное Ельцину.
– А в 90-х читать что любили? Самиздат перестал быть самиздатом.
– Все подряд. На нас хлынул поток счастья, и мы в нем купались. Мы получили огромное количество высококачественного материала, который просто залежался. Самиздат и тамиздат стали намиздатом. Зачитывались полярными вещами: и Набоковым, и Солженицыным, и то, и другое было «в кайф». «Архипелаг ГУЛАГ» произвел на меня сильнейшее эстетическое впечатление, но следом за ним, столь же глубокое впечатление произвела «Лолита». Конечно, советский строй литература не сокрушила и не могла сокрушить. Вообще литература только строит. И ничего не описывает – смотрит насквозь. После возникло ощущение, что была пробка, ее пробили – и все «устаканилось», стало как должно быть. Набокова перечитываю на английском. У нас дома есть традиция – перечитывать книги вслух, например, «Анну Каренину». Это кайф. Научные книги также люблю.
– Многие стали выкладывать стихи в интернете. Чего в этом больше – минусов или плюсов? Это, скорее, поощряет графоманию, или же делает литературу открытой?
– Больше плюсов, конечно. В 90-е мы выпускали журнал для графоманов «Кастальский ключ», где печатали любого, кто мог заплатить рубль за строчку, и отбоя от желающих не было. Если говорить о серьезной поэзии, то думаю, что стихи мучительно воспринимать, когда они произносятся со сцены; и чтобы облегчить страдания публики, сегодня я прочла стихи, написанные на бумажных самолетиках; и отправляла их в зал так, что мои вирши сами выбрали, в чьи руки приземлиться. Самолетиков всего было 34.
Лев Оборин: о «поэте и гражданине»
– Немногие люди могут при помощи поэтического творчества заработать, – рассказал в интервью для сайта Президентского центра Б.Н. Ельцина Лев Оборин. – Поэты зачастую одновременно с сочинительством преподают, редактируют, переводят. Это не профессия ради денег, но – профессиональный подход к слову.
– Насколько эффективен для искусства слова интернет?
– Интернет – это максимально ускоренная среда профессионального общения. Люди оказались в одном клике друга от друга, возможен диалог, с объединениями, ссорами, открытиями.
– «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Должен ли поэт быть гражданином, занимать гражданскую позицию?
– Поэт никому ничего не должен. Он только должен быть честным перед самим собой во время написания стихов.
Поделился Лев Оборин и ощущениями от посещения музея первого российского Президента.
– Музей Бориса Ельцина хорошо придуман, он позволил мне вспомнить многое из того, что я видел ребенком, – сказал Лев Оборин. – Музей честный, не апологетический. Было важно вспомнить время, когда политики умели разговаривать человеческим языком. Этот период был коротким. В августе 1991-го мне было три года, родители поехали защищать Белый дом, доверив меня бабушкам. Потом я им напоминал, что они могли оставить меня сиротой. Для меня музей – история про 1991 год. Стихи я 90-м не посвящал, но, во многом благодаря родителям, не заметил, что это было трудным временем. Для меня это период прекрасного детства. Десятилетие было непростым, но считаю, что нам повезло его увидеть. Думаю, это было время колоссальных возможностей, Россия стала частью мира, перестала быть замкнутой.
