9 августа ушёл из жизни известный правозащитник, человек безупречной репутации Сергей Адамович Ковалёв. Ему был 91 год.
В начале жизненного пути всё, казалось, говорило о том, что Сергею Ковалёву суждено стать крупным ученым. В 1954-м году он закончил биологический факультет МГУ. В 1964-м он уже кандидат наук, пять лет работает в университете, публикует более 60 научных работ, при этом активно включается в общественную деятельность: выступает против лысенковщины, защищает генетику. Довольно скоро защита прав человека станет основным делом Сергея Ковалева. В 1969-м он – участник первой правозащитной организации в стране – «Инициативной группы защиты прав человека в СССР». Дальнейшее – предсказуемо. Клеймо диссидента, в 1974-м арест – «за антисоветскую агитацию и пропаганду». Приговор – семь лет колонии и три года ссылки.
В Москву смог вернуться уже в перестроечное время – в 1987-м. И снова с головой уходит в общественную, правозащитную деятельность. В 1989 – избран народным депутатом РСФСР. Возглавил парламентский Комитет по правам человека. В разработке и принятии закона О реабилитации жертв политических репрессий – огромная его заслуга. В 1994-м становится первым Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Десять лет – член Государственной Думы, с 1996-го по 2003-й – член Парламентской Ассамблеи Совета Европы. В 2006 году вступил в партию «Яблоко».
Все названия должностей (их гораздо больше) Сергея Ковалева – сухой пунктир, за каждой из которых бескомпромиссное отстаивание прав человека, человеческого достоинства, жизни. И это далеко не только законы, а еще и конкретная помощь конкретному человеку. Сергей Адамович помог огромному количеству людей, очень многих фактически спас. Так, в Буденновске в 1995-м, когда террористы захватили полторы тысячи заложников, Сергей Ковалев предложил в качестве заложника себя. Люди были спасены.
Была в жизни Сергея Адамовича и борьба за жизни людей во время Первой чеченской войны, отчаянная, круглосуточная, не всеми понятая и одобренная.
Сергей Адамович писал, что всегда считал своим долгом «противостоять антиправовым и антигуманным тенденциям в государственной политике». И если считал себя правым, шел до конца, не боялся оказаться даже в одиночестве. Отсюда и конфликты с властью.
Ушел светлый, замечательный человек, из тех, которые служат образцом поведения и нравственным камертоном.
Президентский Центр Б.Н. Ельцина выражает самые искренние соболезнования родным и близким Сергея Адамовича.
Светлая память.
В Архиве Президентского центра Б.Н. Ельцина есть большое интервью с Сергеем Ковалёвым, снятое для проекта «От первого лица», в котором делятся воспоминаниями самые яркие политики, общественные деятели эпохи Ельцина, люди, которые делали историю новой России. Интервью записано в ноябре 2012 года. Все его части можно посмотреть и послушать на Youtube-канале Президентского центра Б.Н. Ельцина.
Телеверсия этого видеоинтервью есть на нашем сайте – она вышла в рамках документального сериала «Девяностые. От первого лица» в эфире телеканала «Дождь» осенью 2014 года.
Сергей Ковалев. «Девяностые. От первого лица»
Совместный проект Президентского центра Б.Н. Ельцина и телеканала «Дождь»
ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ СЕРГЕЯ КОВАЛЁВА
«... У меня были склонности к истории, праву, ну, вот к таким не то чтобы совсем к гуманитарным вещам. Я никогда не считал себя так литературно сколько-нибудь одаренным. А вот история меня интересовала, право. Ну, надо сказать, что, ну, и была вообще общая любознательность. Так надо сказать, что все-таки я оказался настолько неглуп, что понял, что надо получать естественное образование, что если я стал бы заниматься правом или историей, то тогда я вынужден был бы проституировать всю жизнь. Мне этого не хотелось. Естественные науки были мне интересны. И вот было такое довольно глупое, надо сказать, мимолетное увлечение Павловым с высшей нервной деятельностью. Ну, понятно, что это интересно, но что, какое отношение павловские условные рефлексы к этому имеют? Я наивно полагал, что какое-то имеют. Ну, хорошо.
Вот я решил пойти тогда в медицинский институт, а потом перешел в университет, закончивши 3-й курс и имея право на получение фельдшерского, так сказать, аттестата, но почему-то я этого не сделал, ведь в юности не думаешь о том, что может пригодиться. Я перешел в университет в какой-то мере под влиянием нашего доцента, с которым мы как-то сблизились, я начал какой-то научной работой заниматься. Вообще, была неплохая кафедра физиологии и в медицинском институте, но совсем не то. Ну, в общем, короче говоря, я перешел в университет с некоторым трудом, который и закончил.
Моя такая жизнь, общественно-активная, она началась гораздо раньше диссидентства. Так сложилось, потому что я стал биологом, там был Лысенко, как вы знаете, и вся эта биологическая дискуссия, и тогда я все это отлично понимал, а уж, во всяком случае, чувствовал. Вот, собственно, мы молодые, мы с моим приятелем написали, правда, это была идея не наша, были такие девочки с кафедры зоологии беспозвоночных, лаборантки, как и я, а Лева был аспирант тогда. Они нас позвали и сказали, что ж такое, уже культ личности разоблачен, а мы все учим какую-то ерунду. На кафедре генетики критикуют морганизм-менделизм, а вы понимаете, кто такой Мендель, ну и всякое другое. Ну, мы написали тогда письмо, в деканат адресованное. Очень аккуратное письмо. Его дух и смысл состоял в том, что мы — молодые, да, кстати, и не генетики, потому что с кафедры генетики ни один аспирант и ни один лаборант не подписал такого письма, естественно. И что не наше это дело — встревать всерьез в биологическую дискуссию происходящего, но вот нас в университете воспитывают, чтобы мы стали учеными, молодыми учеными, а наука невозможна без свободы мнений. Как это так, нам объясняют, а курс генетики в университете состоит в том, чтобы обругать формальную генетику, а существо дискуссий не излагается, что-то не предлагается и т. п. Очень аккуратное и спокойное письмо без всяких политических вызовов. Нас стали таскать, оно собрало уже довольно много подписей, как вдруг некий доцент с кафедры физиологии растений украл его просто, выкрал и отнес в партком, куда следует. Поднялся дикий скандал, чудовищный скандал! Но ведь это письмо не подписал ни один студент. Это были только аспиранты, ну, недавние выпускники, старшие лаборанты, те, кто был оставлен после выпуска на факультете. Тем не менее у некоторых девочек стали вызывать родителей. Родителей человека с высшим образованием, его родителей вызывают! Черт знает что!
И дальше было очень трудно, нас стали всюду таскать. Большинство сняли подписи, пожалуй, что и большинство, но были и упрямцы. Вот мы с моим покойным близким другом и соавтором — Ливоном Михайловичем Челыхиным, и еще несколько человек, не сняли этих подписей. Нас всячески ругали, а потом устроили общее комсомольское собрание, там выступали разные гонители, профессора с кафедры генетики, как правило. И вот одна такая, Фаина Моисеевна Каплан с таким пафосом сказала: «Им, видите ли, не хватает изучения морганизма-дарвинизма, чтобы они могли сами разбираться! А вот вам читают курс научного атеизма. Вам что, Библию, может быть, читать?» Я не выдержал, вылез на трибуну и сказал: «Да, если вы хотите читать курс атеизма, так вы обязаны читать Библию, чтобы будущие ученые разбирались в том, что им объясняют». В общем, был такой скандал, и мои друзья посоветовали мне… а мне уже стало, мне уже вот было близко 26, это был 1956 год, они мне посоветовали написать заявление, что я по возрасту выхожу из комсомола, а то, говорят, тебя выгонят все равно. Ну, я и написал. Обычно были другие, обычно либо были просьбы оставить в комсомоле или вообще ничего не писали, тогда автоматом человек оставался или не оставался так. Ну, а тут я сослался на то, что я уже старый. Ну, были еще разные околонаучные дела, опять-таки связанные, главным образом, с Лысенко. И мы помогали Николаю, мы — это двое моих друзей и я, помогали Николаю Николаевичу Семенову, академику, писать довольно тогда в 1964-м, на грани 1964 и 1965 года довольно нашумевшую статью антилысенскую, я даже не помню, как она называется. Ну, это целая эпопея...»
Ноябрь 2012 года, г. Москва
На фото: Председатель избирательного блока «Выбор России» Сергей Ковалёв во время пресс-конференции, 1995 г.. Фото Николая Малышева /ИТАР-ТАСС/
