Эпидемия коронавируса Covid-19, которая объявлена пандемией, затронула всю планету, едва ли не все сферы деятельности. Чему нас учат пандемии прошлого? Как проходил самый известный карантин в России? Как справляться с паникой и причем здесь интернет? На эти и другие вопросы онлайн-цикле бесед Ельцин Центра «Мир после пандемии» отвечает историк, заместитель директора Музея Б.Н. Ельцина по науке Никита Соколов.
Интервью записано 31 марта 2020 года.
Прежде всего надо сказать, что не существует линейной зависимости между пандемиями и общественными переменами. Человечество никогда не реагирует механически на вызов непосредственно. Эта реакция всегда опосредована общими культурными механизмами, способами мышления определенной эпохи и поэтому на разные пандемии человечество по-разному реагировало. Самые крупные перемены происходили в результате не самых страшных пандемий. То бедствие, которое мы переживаем сейчас – не самое страшное из тех, с которым человечество сталкивалось. Самая страшная по числу жертв на короткой дистанции полутора лет была так называемая третья пандемия чумы, начавшаяся в 1855 году, но она прошла в Европе практически незамеченной, поскольку охватила прежде всего Китай и страны тихоокеанского бассейна. А гораздо менее масштабная эпидемия чумы XIV века вызвала колоссальные перемены, поскольку она разразилась в Европе. В 1347–1349 годах жертв чумы в Европе было много – около 20 миллионов, а некоторые историки полагают и до 25 миллионов человек – последствия были грандиозными.
Грубо говоря, чума кладет конец Средневековью как способу организации европейского общества. Основной удар пришелся по городам, и главные жертвы понесли прежде всегоремесленные кварталы, цеховые сообщества. И после окончания чумного ужаса человеческий труд становится дорогим. Города испытывают наплыв крестьян. Сеньоры утрачивают возможность удерживать своих крестьян. Вскоре то, что в России называют традиционно «крепостным правом», то есть грубые формы крестьянской сословной зависимости, в Европе смягчаются и практически исчезают. Наступает Возрождение и следом «раннее Новое время». Это грандиозные следствия. Чума, можно сказать, привела к перестройке всего европейского социума. Не говоря уже о том, что после эпидемии, как утверждают антропологи, произошли важные перемены человека как биологического вида. Уцелели те представители популяции, которые были крепче иммунитетом. И это изменило облик европейского человека. Женщины стали ниже ростом. Мужчины, наоборот, сделались крупнее. Половое созревание стало наступать гораздо раньше, чем прежде.
Очень много произошло перемен. Но они не связаны с уровнем опасности. Столь же чудовищная эпидемия «испанки» в 1918–1919 годах унесла до 50 миллионов жизней (по некоторым расчетам, даже до 100 миллионов, но это счет кажется все же завышенный), но не имела таких общественных следствий, поскольку разворачивалась на фоне завершения Первой мировой войны. Реакция общества, травмированного мировой войной, была сравнительно очень незначительна.
Солидарность против страха
Мы преимущественно обращаем внимание на кратковременные и сильно бьющие по нервам современников вспышки болезней. Между тем человечество гораздо более тяжелые жертвы понесло от растянутых во времени атак инфекций, которые не имели характера таких кратковременных вспышек. По всей видимости, самые страшные потери на протяжении своей истории человечество понесло от оспы. История преодоления оспы очень важна для нашего нынешнего понимания социальных процессов. Очевидно, сейчас в связи с распространением Covid-19 мы наблюдаем перестраховку в обществе, которой не могло быть прежде. Эта перестраховка связана, во-первых, с тем, что в мире значительно возвысилась цена человеческой жизни. Во-вторых, оказалось, что мир связан гораздо более плотно, чем это было в предшествующие столетия и даже десятилетия. И общественная солидарность становится все выше. Примеры этого мы наблюдали и в XX веке, когда человечество солидарными усилиями, несмотря на все железные занавесы, несмотря на борьбу социальных систем, объединилось для борьбы с оспой. Именно оспа была самой убийственной для человечества инфекцией на протяжении последних трех столетий. Хотя уже в XVIII веке стали понятны принципы борьбы, принципы вакцинации. Но только в 1948 году одним из первых решений Всемирной организации здравоохранения – части ООН, родившейся после Второй мировой войны, которая сама была чудовищным бедствием, которая вроде бы должна была людей страшно озлобить, а привела, напротив, к утверждению хартий прав человека.
Так вот, одной из первых подсистем ВОЗ была комиссия по борьбе с оспой. И в результате солидарных действий под эгидой этой комиссии, в которых приняли участие как западные страны, так и страны соцлагеря во главе с Советским Союзом, оспу к 1980 году в мире одолели. В 1977 году был зарегистрирован последний случай заражения, что позволило ВОЗ в 1980 издать победную реляцию о ликвидации оспы в мире. И это грандиозная победа, поскольку перед тем на протяжении столетий от оспы умирало в мире круглым счетом порядка двух миллионов человек в год.
Так что солидарная работа человечества в этом плане возможна. И чем ближе мы по шкале времени к нашей эпохе, тем очевиднее, что стремительно развивается наука, в данном случае медицина, биология, санитария. Общество готово в этих обстоятельствах действовать солидарно, несмотря на те перегородки, которые в других отношениях его разделяют. И это очень обнадеживает.
Конец глобализации?
В условиях пандемии солидарность выражается в ограничении человеческих потоков. Мы демонстрируем свою солидарность с миром, сидя дома. Вот если бы кто-то закрывался в карантине, а кто-то плясал и веселился, это бы значило, что единства человечества нет и разные его части движимы разными мотивами. Все страны примерно одинаково понимают необходимые меры, все страны готовы делиться человеческими и материальными ресурсами. Возникает некоторая иллюзия, что пандемия укрепит позиции изоляционистов, которые утверждают, что все зло от глобализации, и не лучше ли нам замкнуться в национальных границах. Этот тренд много где мы можем наблюдать. Это и Трамп в США, и «Альтернатива для Германии», и Виктор Орбан в Венгрии. Но историк, видимо, может уже с уверенностью сказать, что не существует решения глобальных проблем в рамках национальных квартир. Они решаются, только как проблема с оспой, усилиями всего мирового сообщества.
И ровно в этом смысле, я уверен, будут развивать события. Власти европейских государств, не только европейских, поначалу несколько опешили. Но вот уже мы видим начало взаимной помощи. А через год эту эпидемию буду вспоминать как праздник всеобщей солидарности и взаимопомощи.
Скорая помощь как ноу-хау
Есть вещи не столь масштабные, которые не так поражают воображение, но заставляют действовать. Позвольте напомню, когда вообще в мире появилась такая, казалось бы, элементарная вещь как скорая помощь. Между тем это совсем недавнее приобретение человечества, родившееся по совершенно конкретному локальному случаю. Эта система родилась после пожара в венском театре в 1881 году, когда оказалось, что современнейший по тем временам город не может в одночасье оказать помощь четырем сотням пострадавших, при том, что первоклассных врачей в городе множество. Но нет системы, инфраструктуры. И тогда в Вене было образовано добровольное общество спасения и при нем станция скорой помощи, где солидарно работали волонтерами частные врачи и студенты медики. По примеру Вены аналогичные станции начинают создаваться по всему миру. Первая в Российской империи – в Варшаве, следом в 1898 году в Москве, потом в Петербурге и по всей России. Все эти блага, которые кажутся нам само собой разумеющимися и хорошо институционализированными – все это продукты относительно недавнего человеческого творчества. Историк обязан об этом напомнить. Ровно потому, что информационная среда меняется, и пожар в венском театре произвел шокирующее впечатление на тогдашнюю публику, не привычную к массовым жертвоприношениям. Публика была к таким жертвам не готова.
Лучше знать или не знать?
Про современность историк должен говорить с сугубой осторожностью. История в принципе не прогностическая наука, поскольку мысль человеческая неостановима, и может быть все что угодно. Поскольку если вы человеку скажете, что если вы будете действовать таким образом как сейчас, вас ожидает такой-то и такой-то тупик. Но человек, получивший такую информацию, немедленно начинает думать, как этого линейного ужаса избежать, и обычно выдумывает выход. В этом смысле я люблю пример с «Коммунистическим манифестом» Карла Маркса. Да, когда Маркс его сочинил в 1848 году, пролетариат был чудовищем, условия жизни его были невыносимы, и он готов был все вокруг сокрушить. И Маркс на основании этого предрек коммунизм и пролетарскую революцию. Но «Манифест» прочли не только революционеры, об этом задумались разнообразные благотворители, реформаторы и через сто лет в Европе уже не стало того пролетариата.
Тяжелые следствия общественных мер против социальных бедствий бывают, пожалуй, только тогда, когда эти меры проводятся без должной информационной поддержки. Знаменитый чумной бунт в Москве в 1771 году, сопровождавшийся погромами и кровопролитием, случился только потому, что не была достаточно адекватно организована система информирования жителей. Все главное московское начальство тогда уехало от заразы за город на свежий воздух, остались второстепенные чины, которые про информирование не имели никакого понятия. Они поставили заградительные кордоны повсюду, а как это работает, объяснить даже не пытались. Простой народ кинулся молиться особо чтимым иконам, случилось столпотворение. Московский владыка просвещенный архиепископ Амвросий распорядился закрыть храмы с этими иконами, чтобы избежать заражения. Тут-то бунт и случился, поскольку пошли слухи, будто иконы грабят – вывозят из Москвы собранные пожертвования. Если бы жителям надлежащим образом разъяснили смысл этих мер, то, разумеется, эксцессов скорее всего удалось бы избежать.
Консервация чрезвычайного положения в какую-то долговременную конструкцию, на мой взгляд, невозможна. Эти меры потому и именуются чрезвычайными, что пресекают нормальный порядок жизни, прежде всего – хозяйственной, без восстановления которого общество жить не может. Этого не могло быть в XVIII веке, это еще менее возможно в XXI столетии.
Раньше все было гораздо хуже
Историк по обязанности в силу самой своей специальности выступает оптимистом, потому что если мы посмотрим в прошлое, то увидим, что прежде все было гораздо, несравнимо хуже. Чудовищны были итальянские карантины, описанные Джованни Бокаччо, несопоставимые с современным режимом «самоизоляции».
Так что в будущее смотрим с надеждой. И прежде всего на развитие науки. Надежное лекарство от оспы искали полтораста лет. Первые работающие вакцины от гриппа появились уже через пятнадцать лет после нашествия «испанки». Геном коронавируса расшифровывается в считанные дни, и ученые получают возможность по всему миру с ним работать. Это совсем другие темпы и возможности человечества, каких не знали прежние эпохи. Так что историк обязан быть оптимистом. Или он плохо знает свой предмет.
Самый известный карантин в России
В России самый знаменитый карантин – холерный 1830–1831 годов, воспетый Пушкиным. Но мало кто отдает себе отчет, до какой степени и тогда мир был взаимосвязан. Не все могли, как Пушкин, пересидеть в Болдино. В частности, тогда же государь император Николай Павлович отправил войска на подавление восстания в Польше. В войсках холера свирепствовала. Армия принесла холеру на рубежи Пруссии, оттуда она достигла Берлина, где от этой заразы в ноябре 1831 года умер, в частности, великий философ Гегель. Мир всегда был един, а нарушения карантинов никогда добром не заканчивалось.
Эпидемия делает жизнь дороже
Великая чума XIV века выкосила значительную долю населения Европы, прежде всего городского. Крестьяне массой двинулись в города, вследствие чего вскоре происходят важные метаморфозы городского цехового устройства. А сеньоры теряют возможность легко удерживать своих крестьян. Конкуренция за рабочие руки сделалась сильнее, чем правовые возможности сеньоров. В результате запущенных чумой социальных трансформаций рушится традиционная система «крепостного права», и сопряженные с ней способы хозяйствования, и вообще образ жизни. Ровно также после «испанки», от которой погибли в мире до 50 миллионов человек, заработная плата работников во всем мире значительно выросла. И даже, несмотря на последовавшую вскоре «Великую депрессию», на прежний нищенский уровень никогда более не отскакивала, не только в первом мире, но и во втором.
Любые карантинные меры всегда оказывали негативное влияние на хозяйственную жизнь вплоть до краха крупнейших фирм. В России XIX века разорялись основные агенты тогдашнего рынка – хлеботорговые и рыбные промышленники. Именно поэтому обязанность разумного правительства поддержать не только людей, которые теряют заработки, но и предпринимателей, которые теряют возможность работать. В России это делается не слишком энергично, но я надеюсь, что эта недостача будет восполнена в ближайшее время, иначе последствия могут быть очень тяжелыми.
Паника. Как с ней сосуществовать?
То обстоятельство, что информационная картина мира в последние годы радикальным образом изменилась, способствует распространению паники и депрессии, вследствие густоты социальных сетей. Что знали люди, жившие в то время, о чуме в Москве в 1959 году, или о холере на юге в 1970-м? Редкие слухи распространялись не слишком широко, информация была чрезвычайно ограниченной. Сейчас никакое шило ни в каком мешке утаить нельзя. В социальных сетях пишут все, кто имеет возможность нажимать на клавиши. Квалификация этих писателей самая разная, и голоса специально сведущих людей просто теряются в этом море, что создает некую неблагоприятную среду, но это не проблема пандемии. Это проблема в целом нынешнего смыслового пространства, когда информация совершенно не ранжируются по степени ее достоверности и возникает множество «фейков», ложных толков, неосновательных идей. Но человечество и с этим справится, научится как-то с этим работать.
Три совета
Типологически правильно вспоминать пример Бокаччо и его «Декамерон». Когда в условиях опасности приходится замкнуться и изолироваться, то изолироваться надо с комфортом и в благоприятной среде. В нынешних обстоятельствах это означает, что затворнику полезно для поднятия настроения есть что-то вкусное, психологи объяснят, почему именно любимая еда снижает тревожность. Надо слышать живые голоса друзей, в нашем случае по телефону или в мессенджерах, это позволяет раздвигать домашние стены. И третье, что надобно рекомендовать всем. Известно по давним наблюдениям, что любая умственная работа существенно снижает риск заболевания болезнью Альцгеймера и понижает депрессивность. Любое умственное усилие в затворе чрезвычайно полезно. Что именно для вас непротивное занятие, требующее усилия – читать ли Гегеля, учить иностранные языки – это надо практиковать.
Все видео проекта «Мир после пандемии» на Youtube
Сегодня сложно давать прогнозы, но еще сложнее – их не давать. Как заставить себя не думать о том, каким будет мир после пандемии? Как изменится власть, отношения между странами, экономика, медицина, образование, культура, весь уклад жизни? Сумеет ли мир извлечь уроки из этого кризиса? И если да, какими они будут? В новом (пока онлайн) цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты размышляют над этими вопросами. Наивно ждать простых ответов, их не будет – зато будет честная попытка заглянуть в будущее.
