Наталья Иванова: «90-е – это годы профессиональной реализации»

26 апреля 2024 г.Татьяна Филиппова
Наталья Иванова: «90-е – это годы профессиональной реализации»

Первой лекцией «Фрейденберг, или Сестра моя жизнь» 18 апреля в Ельцин Центре открылся авторский цикл «Голоса и тени: рядом с первыми поэтами эпохи» Натальи Ивановой — писателя, литературного критика, доктора филологических наук и первого заместителя главного редактора журнала «Знамя».

Имя Ольги Фрейденберг знают в основном специалисты. Оно так и не стало знаменитым, хотя отмечено Бахтиным, Лотманом и Аверинцевым. Одногодок и двоюродный брат Борис Пастернак находился в постоянных интеллектуальных отношениях с петербургской кузиной, будущим антиковедом, философом и культурологом, первой женщиной — доктором филологии, многие из тетрадей которой до сих пор не опубликованы. Чудом сохранилась переписка, изданная в 1981 году за рубежом, а потом на родине, которая запечатлела несколько эпох. Автор цикла преподносит её как сценический диалог, в котором поместились Серебряный век, Первая мировая война, Революция, Гражданская война, годы террора, блокада, поздний сталинизм и ранняя оттепель. Ни одного придуманного слова. И всё от первого лица.

В день открытия цикла Наталья Иванова посетила Музей Бориса Ельцина, в котором бывала и раньше. Она рассказала о своих впечатлениях.

— В музее я не первый раз, как и в Екатеринбурге. Впервые приехала сюда уже после кончины Бориса Николаевича, после того, как музей был сделан. Я свидетель того, как он создавался. Мы говорили о нём в московском офисе Ельцин Центра. Музей совершенно замечательный, он даёт представление не только о Борисе Николаевиче как о личности совершенно необыкновенной для своего времени и истории России, абсолютно особенной, но и о 90-х как таковых; о конце 80-х, о сложном переломном моменте в жизни страны; о том, как трудно рождалась новая Россия. И поскольку у меня всё это переплелось с моей собственной биографией, то я узнавала среди документов, фотографий, инсталляций в экспозиции музея события моей жизни. Этот музей мне очень близок, он, можно сказать, стоял у меня перед глазами, когда я писала свою статью о 90-х, опубликованную в «Знамени». Эта проза изнутри 90-х, это не то, как их видят сегодня. Музей — одна из важнейших страниц моего большого размышления об этой эпохе. Они у нас получали разные названия: и лихие, и прекрасные, и золотые, и ужасные — всякие. Эти антиномии я отслеживаю как литературный критик, как историк литературы. Я знаю, как это было в реальности и в литературе.

— Что побудило вас взяться за статью?

— Во-первых, осмысление того пути, который мы все проходим. Мы же размышляем о своей жизни. Лично для меня 90-е начались в 1986 году. И это было лучшее время моей жизни. Я смогла реализоваться именно в эти годы, писать свободно, жить без цензуры. Наконец, мы смогли печатать всё то богатство русской литературы, которое было запрещено, находилось за рубежом, лежало в столах — от «Детей Арбата», «Жизни и судьбы» Гроссмана до Бердяева, Булгакова и многих других, которые уплыли с философскими пароходами. Они вернулись к нам после отмены цензуры. Поэтому для меня это был очень важный период жизни, который завершился в 1998 году. Как и 60-е, которые начались гораздо раньше, чем календарные. Условно говоря, в 1954-м, после смерти Сталина. Страна почувствовала воздух свободы, несравнимый с той оттепелью в кавычках, к которой пришла потом. Всё это важнейшие периоды нашей жизни, культуры, искусства. Люди делали максимум по сравнению с тем, в какой находились зависимости от государства.

— Отношение к 90-м всё время меняется. Для вас в чём заключаются главные уроки 90-х?

— Для меня это годы освобождения, публикации того, что было запрещено. Это годы реализации и самореализации. Это годы достижения тех целей, к которым я стремилась всю сознательную жизнь. Я издала свои книги. Опубликовала в журнале «Дружба народов» переписку Фрейденберг и Пастернака. Оценки этих лет разные, но для меня это очень позитивные годы. Конечно, я жила в Москве, они дались мне легче, чем людям из провинции, испытывавшим большие материальные трудности. Мы печатали в журнале «Знамя» разные романы и повести, которые впоследствии стали называть чернухой. Но надо понять, что те плоды, к которым мы пришли в 2000-е годы, были бы невозможно без тех трудностей, что страна пережила в 90-е. Также нужно понимать, что Гайдар и его соратники всё-таки осуществили те реформы, которые повернули страну к новой жизни. Вы попробуйте сейчас представить страну без рыночной экономики? Это достижение именно 90-х. Другое дело, что это была шоковая терапия для страны, я это тоже понимаю.

В Москве с продуктами было очень плохо, не знаю, как бы мы выжили, если бы не моя свекровь. Нам звонили с разных концов города и делились тем, где и что можно купить. Если бы не она, нам было бы гораздо сложнее. Но внутреннее чувство профессиональной реализации лично у меня побеждало все материальные трудности.

— Расскажите о сегодняшней лекции.

— После того как страна стала переживать глобальные изменения, я поняла, что нужно искать какие-то стратегии жизни, которые проходили наши замечательные культурные деятели в прошлой эпохе. Например, такие, как Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Михаил Булгаков и их не столь знаменитые друзья и помощники. У меня три книги о Пастернаке. Первую, тоненькую, напечатала в 1989 году — «Участь предназначения», она вышла в Питере. Сняла восемь фильмов о Пастернаке. Четыре фильма называются «Раскованный голос», это биография Пастернака. И четыре фильма — «Пастернак и другие». Все они есть на канале «Культура» в свободном доступе.

Сейчас я поняла, что были и другие фигуры рядом с Пастернаком, рядом с Ахматовой, о которых тоже нужно рассказывать. И рассказывать так, как будто дело происходит в театре самой жизни. Помните название оперы Верди «Сила судьбы»? У меня внутри было название «Сюжет судьбы». Через этот сюжет судьбы я стала искать пьесу на двоих, на троих, которые внутри меня вдруг заговорили. Я ни разу не чувствовала себя драматургом до этого времени и писала только литературную критику и историю нашей литературы. Для меня это был выход в совершенно другой жанр, очень интересный, в котором задействованы документы. Я ими занимаюсь с огромной любовью, но там такое количество документов, писем, дневников — на две роли, на три, на пять ролей! Я сопровождаю эти пьесы своими комментариями, расширяя содержание и отвечая на вопросы прекрасной публики, которой это интересно.

— Получается театр.doc?

— Театр.doc с Пастернаком и Ахматовой. Мне позвонил один знаменитый режиссёр из знаменитого театра и сказал: «Ох, Наташа, если бы мы сейчас не поставили «Доктора Живаго», то взялись бы за эту вашу Фрейденберг!». Всё впереди, я так считаю. Поэтому сегодня открываю авторский цикл разговором между Пастернаком и его двоюродной сестрой, который продолжался пятьдесят лет. Она жила в Питере, потом Ленинграде, он жил в Москве. Была большая детская влюбленность, потом подростковая. Их диалог длился всю жизнь. Она первая женщина, ставшая доктором наук филологии в нашей стране, возглавила первой, как женщина, кафедру Ленинградского университета, создала кафедру античности. Её имя должно встать в ряд известнейших имён нашей культуры.

— Как Пастернак появился в вашей жизни?

— Когда студенты разных лет отвечают на вопрос «самые главные писатели в моей жизни», я проследила, за последние пятнадцать лет они называют разные имена, и даже десятки имён, как отечественных, так и зарубежных, но Пастернак у них есть всегда. Это довольно загадочно, потому что он не простой поэт и не простой прозаик. Я девочкой слышала историю про «Доктора Живаго», и мне было безумно интересно, как это было на самом деле. Я начала писать о Пастернаке большую работу как раз в начале перестройки. Поняла, что можно будет её расширить за счёт «Доктора Живаго». Он был издан в 1988 году в журнале «Новый мир». Это была новая актуализация Пастернака, он законно вошёл в нашу жизнь. Надо было объяснить новому поколению, кто это. И обществу было интересно. Когда напечатали роман в журнале «Новый мир», тираж достиг двух с половиной миллионов экземпляров. Все хотели его прочитать, все слышали об этом страшном скандале, но читали только некоторые. Когда прочли «Доктора Живаго», я увидела интерес к тому, что я делаю. Написала эту книгу, и её довольно быстро издали.

Уже после меня были другие авторы, которые писали о Пастернаке, вышло много книг и до сих пор выходит. За рубежом много занимаются Пастернаком. В одном из американских университетов меня спросили: «Что бы вы хотели получить на память?». Я сказала: «Подарите мне библиографию американских работ о Пастернаке». Эта лента, на которой были напечатаны упоминания статей, была бесконечной. О нём продолжают писать. В нашем мире, где культурные ценности меняются очень быстро, есть незыблемое. И это Пастернак.

В журнале «Знамя» через меня проходит огромное количество текстов современной словесности, а сколько из них мы печатаем? Отбор серьёзный. Но этот уровень не сопоставим с тем, что писали предыдущие писатели. Текст Пастернака эстетически многомерен, полновесен, исследовать его можно без конца. Исследуя современную литературу, очень часто напишешь статью и дальше копать некуда.

— Это была литературная, архивная работа или вы общались с людьми, которые лично знали Пастернака?

— А у меня все его лично знали. Мой муж, будучи четырнадцатилетним подростком, чуть не сбил Пастернака в Переделкино. Он ехал со своей матушкой к магазину. Пастернак шёл вдоль дороги, и Саша чуть классика не задел. Его уже тогда называли классиком. Саша дружил с Лёней Пастернаком (сын Б. Пастернака от второго брака — ред.). Строго говоря, я знала тех людей, которые знали Пастернака лично.

— Через одно рукопожатие?

— Безусловно. И с Ахматовой тоже. Она называла моего мужа самым остроумным мужчиной, встреченным ею в жизни. Ему было восемнадцать, а Ахматова знала толк в остроумных мужчинах. Поэтому у меня есть связь с тем временем, совершенно личная, я бы сказала.

Интервью Натальи Ивановой в Ельцин Центре

— И личные впечатления об этих людях?

— Это то, что я успела. Я была знакома с Евгением Борисовичем, сыном Пастернака, с Еленой Владимировной, его невесткой. Евгений Борисович одобрил мою первую книгу, одобрил мои фильмы о Пастернаке. Для меня это было огромной поддержкой, я робела, но сначала написала и напечатала и только потом показала. Сначала сняла фильм, потом показала. Я не люблю следовать советам родных, близких и знакомых, несмотря на то, что они лично знали этого человека. У меня есть книга о Фазиле Искандере и о Юрии Трифонове. С обоими я была близко знакома. Ни тому ни другому не показывала текст. Приехала к Фазилю Абдуловичу за фотографиями для книжки — толстая книжка, страниц триста пятьдесят. Они отобрали их вместе с женой Антониной Владимировной. Он гордый человек, не спросил про текст. Книжка вышла, я ему подарила. Он не сказал ничего плохого, наоборот, сказал, что я большая молодец. Мне была важна его оценка, но я не хотела, чтобы она влияла на меня. Антонина Владимировна до сих пор зовет меня в каждую передачу об Искандере. И с Пастернаком этого не могло быть. Я ни с кем не советовалась и не показывала рукопись. Я этого не хотела, не терплю никакого диктата, считаю, что литературный критик такой же писатель. Он имеет дело со второй реальностью, с уже написанными буквами. Я не биограф, в том смысле, что не сижу и не записываю, как Пимен, что, кто, чего.

— О чём будет следующая лекция?

— Следующая будет называться «Пунин, или Фонтанный дом». 2024 год — год 135-летия Анны Андреевны Ахматовой, 23 июня у неё будет эта красивая дата. Фонтанный дом — совершенно волшебное место, я его ужасно люблю. Там царит аура Ахматовой и Пунина, её гражданского мужа на протяжении многих лет. Лекция будет о них, от первой встречи до его смерти в лагере в 1953 году. Только через документы, от меня не будет ни одного слова, я стараюсь никого не дописывать. Моё дело — это монтаж живых документов.

— То есть это не вопрос интерпретации?

— Нет, там есть интерпретация. Как вы понимаете, смонтировать можно так, что будут разные интерпретации. Но тут, конечно, у меня своя версия.

Другие новости

Театральная платформа "В Центре"

Большое космическое путешествие китёнка и котёнка

Большое космическое путешествие китёнка и котёнка
Театральная платформа «В Центре» 20 декабря представила детям и родителям новогодний спектакль «Про китёнка и котёнка» – вполне современную историю о том, как важно иметь друзей и быть кому-то нужным …
21 декабря 2024 г.
Лекция

Анна Новикова: как не потерять себя в цифровом лабиринте

Анна Новикова: как не потерять себя в цифровом лабиринте
Цифровая культура — это не просто технологии, а коренное изменение жизни общества. Она влияет на то, как мы работаем, общаемся и принимаем решения. Анна Новикова, доктор культурологии и антрополог мед…
20 декабря 2024 г.
Выставка

Публичная программа выставки «Двадцать один длинный, один короткий»

Публичная программа выставки «Двадцать один длинный, один короткий»
В Арт-галерее Ельцин Центра в Екатеринбурге проходит выставка произведений из коллекции Антона Козлова «Двадцать один длинный, один короткий», которая посвящена развитию современного российского искус…
19 декабря 2024 г.

Льготные категории посетителей

Льготные билеты можно приобрести только в кассах Ельцин Центра. Льготы распространяются только на посещение экспозиции Музея и Арт-галереи. Все остальные услуги платные, в соответствии с прайс-листом.
Для использования права на льготное посещение музея представитель льготной категории обязан предъявить документ, подтверждающий право на использование льготы.

Оставить заявку

Это мероприятие мы можем провести в удобное для вас время. Пожалуйста, оставьте свои контакты, и мы свяжемся с вами.
Спасибо, заявка на экскурсию «Другая жизнь президента» принята. Мы скоро свяжемся с вами.