В Ельцин Центре в Екатеринбурге 24 августа прошла презентация книги «Типа панки: Опыты индивидуализма и неподчинения в СССР». Её написал Миша Бастер — художник, дизайнер, участник творческого андеграунда 1980-х и автор серии публикаций, посвящённых субкультурным общностям в нашей стране.
В лекции автор рассказал, какое огромное влияние субкультура панка оказала на визуальную культуру, направления в музыке и моде, повседневность и автономные сообщества, о предыстории явления и его идеологических основах. Речь шла и о том, как устрашающее слово из четырёх букв проникло за «железный занавес» и привело к ярким проявлениям индивидуализма в стране с тоталитарным режимом и дефицитом модных вещей.
Панк: от андеграунда на подиумы
Название Punk (англ. разг. «хулиган», «шпана», «дрянь») носил американский журнал-фэнзин, созданный в 1975 году карикатуристом Джоном Холмстромом, издателем Гедом Данном и журналистом Легсом Макнилом. Главными героями публикаций были группы, выступавшие в легендарном андерграундном нью-йоркском клубе CBGB: The Stooges, New York Dolls, MC5, Ramones и другие.
Они вызывающе одевались, компенсировали неумение играть на инструментах экспрессивным поведением и позиционировали себя как антагонисты гламурному стилю диско, который в то время был на пике популярности. Журналисты Punk первыми стали писать о новом явлении, совмещая кричащие заголовки, карикатуры и простую поп-журналистику. В результате герои публикаций стали известны как «панк-артисты», а название журнала переросло в название стиля.
По словам Миши Бастера, в визуальном плане нью-йоркский протопанк представлял собой перфекционизированный глэм — этот стиль в начале десятилетия «прокачал» Дэвид Боуи, став звездой направления. Если говорить о музыкальной составляющей, то резиденты CBGB не стремились овладевать инструментами и «давили» на эпатаж на сцене и некорректное поведение в жизни.
Вслед за журналистами на новую моду обратили внимание продюсеры. Один из столпов диско-музыки Джорджо Мородер сделал суперзвёзд из андеграундной группы Blondie и приложил руку к песням группы Sigue Sigue Sputnik. А лондонец Малькольм Макларен после поездки в Нью-Йорк стал менеджером группы, которая позднее стала известна как Sex Pistols.
— Это хороший пример того, как опытный менеджер использовал музыкантов для продакшена магазина одежды: в этот период Малькольм вместе с дизайнером Вивьен Вествуд держали бутик SEX, который одевал и наряжал первых панков, — рассказывает Миша Бастер. — И это первый случай в истории, когда музыка и мода нашли друг друга.
Панковский эпатаж, крайний индивидуализм в самовыражении и подход DIY (do it yourself), препарированные умелыми руками кутюрье, прорвались сначала на британские, а потом и на мировые подиумы. Александр МакКуин и Жан Поль Готье увидели, как границы моды можно раздвинуть при помощи «некоммерческих» кодов панка.
«Всё порвать и сшить заново»
Усилиями дизайнеров, музыкантов и масс-медиа сформировался своеобразный «панковский стандарт», олицетворением которого можно назвать Уотти Бьюкена из группы The Exploited. Во внешнем виде представителей субкультуры — причёска «ирокез», расписанные кожаные куртки, варёнки, татуировки. В визуальном искусстве и полиграфии — кричащие цвета (например, фирменная розово-жёлтая гамма), граффити и надписи, собранные будто из газетных вырезок.
У каждого из этих элементов есть свои корни. Надписи из газетных вырезок появились в подражание письмам похитителей и шантажистов начала XX века. Грубая одежда, которую будто порвали и сшили заново, стала альтернативой психоделическому стилю хиппи. Татуировки на лице были позаимствованы из британской криминальной культуры. «Ирокезы» выбривали себе американские и канадские десантники, а популярной эта причёска стала после выхода фильма «Таксист» 1976 года с Робертом де Ниро, герой которого — демобилизовавшийся военный, одиночка, который никак не может вписаться в общество.
Особенностью более поздних советских кодов в панке стали вычурная обувь и аксессуары. Например, ботинки сапёров, всевозможные военные или сварочные очки и атрибутика номенклатуры — каракулевые шапки-«пирожки». Были и региональные особенности: например московские панки любили вторгаться в фотоателье и эпатировать посетителей своими причёсками, а сибирские были визуально более похожи на хиппи.
Анархо-индивидуализм и панк-джентрификация
Как отмечает Миша Бастер, панковская атрибутика была зачастую внешним оформлением «вторжения» левацкой идеологии в массовое сознание. Популярность панка часто объясняют тревогой рабочего класса по поводу своего положения в период кризиса 1970-х годов в Великобритании и разочарованием молодых людей этой прослойки экономическим неравенством в обществе.
Порой под маской новых образов скрывались анархо-индивидуалисты, марксистски настроенные молодые люди или маргинальные сообщества, которые пытались уживаться с обществом. Они сквотировали помещения, пытались жить коммунами, как хиппи до них. Панки наносили на стены граффити и занимались другими видами стилистической субкультурной деятельности. Сейчас многие из этих сквотов институализировались, превратившись в арт-кластеры и галереи — этот процесс называется «джентрификацией».
В постперестроечной России панки также пытались наполнить субкультуру политическими смыслами, пытаясь «вывести» свою идеологию от философов-анархистов начала XX века. Впрочем, большая часть представителей сообщества занималась скорее косплеем: они не читали трудов Михаила Бакунина или Петра Кропоткина, и просто наносили на свои кожанки букву «А» в круге как часть панковского дресс-кода.
Панки в СССР
В книге «Типа панки» Миша Бастер попытался структурировать историю субкультуры в нашей стране и выделил три волны панка: начальная стадия, которая пришлась на 1970-80 годы, расцвет движения в перестроечное и постперестроечное время, его излёт в 1990-е.
По словам автора, в СССР панк попал уже визуально оформленным, впитавшим в себя влияния нью-вейва, хеви-метала и других субкультурных стилей. В Советский Cоюз информация о панке и его атрибутика приходила контрабандой, обрастая различными легендами. Интерес молодёжи подогревали и официальные издания по принципу «от противного». В 1977 году тысячи советских людей, не слышавших ни о каком панке, узнали о новой «язве капитализма» из статьи «Карнавал безумия» в журнале «Смена». Последующие публикации стали демонизировать панк, помещая в качестве иллюстрации одну и ту же фотографию со свастикой, выбритой на затылке немецкого панка из околофутбольной среды.
Так или иначе, информация о панке просочилась через «железный занавес». В начале 1980-х в Ленинграде появилась первая советская панк-группа «Автоматические удовлетворители» во главе с Андреем «Свином» Пановым. А в 1982 году в 6-й серии фильма «ТАСС уполномочен заявить» впервые появились кинокадры людей в кожанках с ирокезами — это эстонские панки изображали своих западных «коллег». В перестроечный период появились картины «Тайна "чёрных дроздов"» и «Легко ли быть молодым?». Апогеем панк-истории в советском кино можно считать фильм «Авария — дочь мента». По словам Миши Бастера, участвовавшего в съёмках, это фильм, который неформалы сняли сами про себя, так как киношники отдали им на откуп все процессы. В своих внешних проявлениях представители субкультуры часто шокировали советских людей.
— Человек мог попить из лужи, достать из мусорки чёрствый батон и съесть. Это происходило в достаточно скучной и напряжённой советской действительности. Сначала это шокировало людей, но потом скорее веселило и разряжало, чем напрягало. Сейчас шокировать таким сложно — достаточно открыть «Тик-ток».
Расцвет панк-субкультуры совпал с расцветом рок-самиздата. В конце 80-х — начале 90-х у андеграундных артистов появились возможности записывать и выпускать альбомы. Тиражи журналов «Энск» и «Урлайт», часто оформленных в панк-стиле, достигали десятков тысяч экземпляров. Этот же период отмечен и появлением первых сквотов. В Москве расселяли коммуналки, и в центре города стояло огромное количество «хором». А в Петербурге сквотировали даже дворцы с каминами и сфинксами. В занятых панками помещениях бурлила культурная деятельность: шли концерты, проводились съёмки. Экономический выхлоп был минимальным, но в социальном плане городские власти были довольны тем, что маргинальные личности собираются в одном месте и занимаются чем-то приличным. Многим художникам и музыкантам нужны помещения под репбазы или мастерские. По иронии судьбы материал, который создавался в сквотах в то время, сегодня перешёл в разряд коллекционного и стоит серьёзных денег. С середины 1990-х капитал стал наступать на сквоты. Например, после долгой борьбы был вынужден закрыться знаменитый сквот Александра Петлюры на Петровском бульваре. В его поддержку было собрано больше 1 миллиона подписей, рассказал Миша Бастер. Власти удивились и предоставили художнику новое помещение.
Панк — это не только музыка
По словам Миши Бастера, писать про панк просто как музыкальный стиль скучно: «сегодня он такой же однообразный, тупой и социализированный, как в 1970-х». Да и за пределами круга людей, которые занимались «нездоровым образом жизни и эпатированием», многие проявления стиля были бы непонятными. Поэтому в книге «Типа панки» автор пошёл дальше и стал структурировать информацию о панке как о явлении: о его визуальных кодах, волнах, периодизации, стилистических особенностях, локальных сценах.
Среди связанных с панк-субкультурой явлений в искусстве Миша Бастер отметил перформативные практики, некрореализм в изобразительном искусстве, абсурдистское кино и работы дизайнеров. Например, «панк-царизм» Кати Филипповой, которая создавала гламурные образы из подручных средств и была очень популярной в мире в начале 1990-х годов. Или работу «Лаборатории экспериментальной моды» в Санкт-Петербурге, надевавшей на человека то, что он вынесет, — например деталь газовой плиты или колесо от велосипеда. Эта эпатажная тема стала частью «Поп-механики».
«Типа панки: Опыты индивидуализма и неподчинения в СССР» — красочный документально-исторический экскурс в историю субкультурных практик в нашей стране. Издание охватывает этапы зарождения и становления советского панка, а также его «движущие» элементы — музыку, изобразительно-оформительское искусство, перформативные жанры, моду и стиль. Уникальные факты и редкие архивные фотографии воссоздают атмосферу эпохи и раскрывают сущность панк-движения, образовавшегося на стыке разных культур и вобравшего в себя множество разных неочевидных деталей, которые читатель сможет уловить благодаря книге.
В Екатеринбурге в книжном магазине «Пиотровский» на втором этаже Ельцин Центра на книгу можно оставить предзаказ.
