Как за сто лет изменилась природа массовой культуры и почему мы, люди XXI века, участвуем в производстве знаков и смыслов не меньше, чем художники и философы? Эти и другие вопросы подняла в своей лекции Людмила Запорожцева — PhD в области семиотики и культурных исследований Тартуского университета, профессор Школы коммуникаций НИУ ВШЭ, основательница Студии семиотического знания.
Встреча с ней прошла 18 октября в Зале Свободы Ельцин Центра в рамках публичной программы выставки «Я последняя пятилетка. Новое искусство Казани».
Что такое культура и зачем её читать
— Начнём с простого вопроса — что такое культура? — предложила лектор и после небольшой паузы продолжила: — Это не столько набор артефактов, сколько пространство коммуникации, в котором рождаются и меняются значения.
Инструменты для того, чтобы это увидеть, даёт семиотика — наука о знаках. Она рассматривает культуру как систему, где всё — от архитектуры до мемов — можно читать как текст.
— Семиотика интересуется не только знаками, но и самим процессом их жизни — тем, как значение рождается, меняется и снова возвращается, — объяснила исследовательница.
Людмила Запорожцева подчеркнула, что важно различать знак и символ. Не любой знак становится символом. Символ требует устойчивого культурного кода и коллективного признания. Чтобы «заработать», он должен быть понят в контексте — только тогда он начинает жить и воспроизводить смыслы.
От франкфуртской школы до цифровой эпохи
Термин «массовая культура» возник в начале XX века, когда представители Франкфуртской школы — Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Герберт Маркузе — рассматривали её как продукт индустриального копирования. Тиражирование фильмов, песен, книг вызывало тревогу: не приведёт ли это к обезличиванию человека?
Сегодня, напомнила Людмила Запорожцева, ситуация почти противоположная: массовая культура больше не унифицирует, а напротив, распадается на множество ниш. Каждый из нас живёт в своём «пузыре», формируемом алгоритмами и персонализированными лентами.
Массовая культура как живая среда
Лектор предложила метафору: массовая культура — это не склад однотипных вещей, а живая экосистема, где смыслы постоянно рождаются и трансформируются. «Мы создаём культуру, и культура создаёт нас», — подчеркнула она.
Этот процесс — семиозис — делает человека «символическим существом», как писал немецкий философ Эрнст Кассирер. Мы не просто воспринимаем мир, а непрерывно его означиваем — создаём связи, истории, мемы, мифы.
Одна из ключевых тем лекции — концепция семиосферы советского философа Юрия Лотмана. Это понятие описывает культуру как «среду смыслообразования», в которой взаимодействуют все языки и тексты — от живописи до жестов.
— Массовую культуру можно рассматривать как часть семиосферы, где знаки живут, перемещаются, создают новые связи, — пояснила Людмила Запорожцева. — Она не только производит образы, но и задаёт среду, в которой мы мыслим.
Семиосфера, по её словам, фрактальна: в ней могут существовать «вложенные» культуры — от глобальной поп-культуры до локальных интернет-сообществ.
В массовой культуре знак живёт недолго, но ярко. Он мигрирует из одного контекста в другой, превращаясь в метафору, шутку или рекламу. Этот процесс — ресемиотизация — делает современную культуру динамичной и самоироничной.
Людмила Запорожцева привела пример поп-арта Энди Уорхола: банка супа Campbell’s, ставшая произведением искусства, переосмыслила саму идею массового продукта. Сегодня подобные превращения происходят в цифровой среде — с логотипами, лозунгами, мемами, которые мгновенно обретают новые значения.
Говоря о ресемиотизации, исследовательница подчеркнула роль иронии и пародии: именно они позволяют массовой культуре «смотреть на себя со стороны». «Ирония — это способ вернуть смысл, когда кажется, что его больше нет. Через пародию и цитату мы не разрушаем знак, а даём ему вторую жизнь», — пояснила она.
«Если раньше человек просто потреблял продукт, то теперь он сам его производит», — заметила лектор. С появлением Web 2.0 и социальных сетей каждый стал участником коллективного семиозиса. Мемы, посты, хэштеги — формы цифрового фольклора, в которых мы создаём смыслы вместе.
Эту культуру участия (participatory culture) исследовательница связывает с появлением новых форм креативности и ответственности. «Мы больше не можем обвинять “медиа” в том, что они нас формируют. Мы сами — часть этого процесса», — сказала она.
Одна из слушательниц призналась, что ощущает дефицит «массового общего»: молодое поколение живёт в замкнутых сообществах, и только обращение к ретрокультуре — советской или поп-культуре 1990-х — позволяет ощутить связь между поколениями.
«Это закономерно, — ответила Людмила Запорожцева. — Массовая культура всегда ищет баланс между индивидуализацией и потребностью в общности. Мы обращаемся к прошлому не из ностальгии, а чтобы восстановить язык, на котором можно говорить друг с другом».
Искусство как зеркало семиозиса
Отдельный блок лекции был посвящён современному искусству. По мнению исследовательницы, именно оно становится лабораторией, где можно наблюдать, как работают новые знаки.
На примере арт-объекта Артура Голякова, включённого в выставку «Я последняя пятилетка», она показала, как зритель сам достраивает смысл. «Если произведение рождает интерпретации — миссия выполнена», — подчеркнула она.
Человеческий семиозис и искусственный интеллект
В финале лекции Людмила Запорожцева затронула тему искусственного интеллекта. Многие, отметила она, опасаются, что алгоритмы вытеснят человека из процесса смыслообразования. Однако, напомнила лектор, «агентом мышления остаётся человек». Алгоритмы лишь перерабатывают данные, но не способны переживать значение, видеть метафору, создавать контекст.
— Пока мы способны осмыслять сам процесс осмысления, — сказала она, — мы остаёмся людьми.
Массовая культура как зеркало нашего времени
Лекция завершилась приглашением к диалогу. Людмила Запорожцева подчеркнула, что семиотика — не отвлечённая теория, а способ понимать повседневность: новости, рекламу, искусство, язык улицы. «Когда мы видим, как рождаются и умирают смыслы, мы лучше понимаем не только культуру, но и самих себя».
