Команда театральной платформы «В Центре» готовит новую премьеру. В знаменитой 510-й аудитории Ельцин Центра в Екатеринбурге полным ходом идут репетиции нового спектакля «Летели качели» по пьесе Константина Стешика. Псевдодокументальный спектакль, где жизнью Егора Летова, легендарного панк-рок-музыканта 90-х, лидера группы «Гражданская оборона», пытается жить главный герой пьесы. Премьера спектакля 17 февраля.
Автор обозначил жанр пьесы как «повседневную трагедию с музыкой». Главный герой пьесы, обычный парень по имени Стас, взрослый, семейный, но никак не повзрослевший, пытается жить жизнью знаменитого в 90-е музыканта. Он знакомится с абсолютно наивной, неустроенной девушкой Яной, которой в отцы годится, но даже ее он не может спасти от «выгорания».
Режиссер постановки Семен Серзин уже знаком театралам Ельцин Центра по спектаклю «Война, которой не было» (о чеченской войне), участвовавшем в фестивалях «Артмиграция» (Москва), «Реальный театр» (Екатеринбург), «Дебаркадер» (Челябинск) и приглашенном в марте в Петербург на премию для молодых «Прорыв» в рамках специальной гостевой программы.
«Почему эта пьеса?» – этот вопрос мы задали Семену в перерыве между репетициями.
– Она мне понравилась. Меня интересовал не сам человек Егор Летов, а его мир как явление, который он создал для себя и для очень многих людей, которые продолжают в нем существовать. Это разговор про время, про то поколение, которое формировалось в 90-е. Прошло двадцать лет. У нас появилась возможность откатиться и порассуждать о том, что происходило и происходит сейчас с этими людьми, которые застряли в том времени. Несмотря на то, что это не биографический спектакль, всем сразу стало интересно. Летов? Тот самый Летов? По этой реакции я понял: то, что делал этот человек, оно не закончилось. Летова нет, но он будоражит людей.
– Будет ли там женская тема? Главную героиню зовут Янка. Нет ли тут параллели с Янкой Дягилевой, гражданской женой Летова?
– Напрямую там не будет ни Летова, ни его женщин. Героиню действительно зовут Янка. Но это говорит лишь о том, насколько все это в него попало. Он хотел быть похожим на Летова, жить в такой же анархии с миром и с самим собой. По сути, все это миф – то, что проповедовал Летов. Он признавался в том, что сегодня говорит об одном, завтра о другом, послезавтра еще о чем-то и оставляет за собой право говорить так, как «несет». Реально существовать по этим законам невозможно. Жизнь идет дальше, ты взрослеешь, с тобой что-то происходит. Это работает, когда тебе 16 или 18 лет, и у тебя еще только формируется ощущение жизни. Главный герой попадает в такую воронку: он существует не в реальной действительности, а в особом мире.
– Это его собственный мир?
– Если говорить про Летова – да. Если говорить про главного героя, то это не его мир. Он сидит в нем как в коконе – в мире Летова, оправдывая все то, что он делает или не делает.
– Вам пришлось серьезно погружаться в историю Летова?
– Да, мы с артистами погружались в историю Летова. Для меня это был своеобразный толчок, я неоднозначно относился к его личности. В моей юности, когда все стены были исписаны «ГО» («Гражданской обороной» – ред.), меня это пугало. Мне казалось, что панки – это те люди, которые «шмонают» всех по подъездам. Мы посмотрели фильм «Здорово и вечно» (фильм Натальи Чумаковой о Летове и группе «Гражданская оборона» – ред.), я понял его фишку – весь этот мир был создан намеренно. Это было не от головы. Это было его желание высказаться. И тогда я начал много читать и смотреть. В юности, когда я слушал Янку Дягилеву, для меня Летов был человеком, который ее погубил. Я ничего не хотел знать про него. Он мне стал интересен с творческой стороны. В этой обойме, которая тогда выстрелила мощно, и Башлачев, и Дягилева, он был тем человеком, который создал себя сам. Башлачев родился таким, и когда не смог писать свои песни, то и жить не смог. Для него это было очень естественно. Летов человек, который создавал себя. Поменял имя с Игоря на Егора. Зачем? Он же не поменял фамилию, не взял псевдоним. Его тексты, его творчество – в них есть энергия, чаще всего черная, но очень сильная. Интересно читать его интервью, хотя многие из них противоречат друг другу. Можно у него поучиться давать интервью. О чем-бы его не спрашивали, он всегда говорил про свое, а не про то, о чем спрашивают.
– Какие факты биографии вам показались наиболее интересными?
– Мне запомнилась история, рассказанная его братом о том, как его избили в электричке, сломали очки. Он мог заказать новые, но намеренно ходил в разбитых. Таким образом, он выражал протест против насилия над личностью. Он всегда был против, его песни были своеобразными манифестами. Ему было интересно быть «против». Поэтому он и выбрал панк и рок. Он ведь и на сцену-то попал случайно. Отменилось выступление какой-то группы в общем концерте. И надо было решать очень быстро.
– Те, кто придут на спектакль, к чему должны быть готовы?
– Они не должны быть готовы, иначе им будет скучно. Я бы хотел, чтобы после спектакля им захотелось узнать больше. Чтобы им хотелось поговорить. Для меня это тоже не совсем спектакль, в академическом понимании. Это рассуждение. И мне хотелось бы рассуждать со зрителем. Сейчас мы рассуждаем с артистами. У нас нет намерения сделать драматический спектакль по мотивам жизни Егора Летова. Есть желание понять, как его мир проецируется на современное общество. Он возник своевременно, в очень тяжелое переломное время. И все-таки он вне времени. Его слушают до сих пор. Современные молодые люди находят в его песнях что-то свое. Мне с ними было бы интересно поговорить. Не только с поклонниками «Гражданской обороны», которые про Летова знают все. Я волнуюсь, что придут какие-нибудь фанаты, которые будут ожидать от нас документальности или наоборот, люди, которые не будут понимать, о чем речь.
– У вас состоятся обсуждения после спектакля?
– Мы думаем об этом. Нам хотелось бы показать отрывки из фильма (последний концерт «Гражданской обороны» можно будет посмотреть в кинозале Ельцин Центра 19 февраля - ред.), фрагменты выступлений, интервью, затем сыграть спектакль, устроить обсуждение, но спектакль самодостаточен. Зрителю не обязательно проходить с нами весь этот путь/
– Драматурги пишут про себя. Режиссеры ставят про себя. Чем вас зацепила пьеса Стешика, в чем вы совпали с ним?
– Я чуть помладше главного героя, но там очень много про меня. Она мне тем и понравилась. У меня есть друзья, для которых Летов был если не Бог, то большой авторитет. Они до сих пор называют его уважительно Игорь Федорович. Ты сразу понимаешь, что он значит нечто большее, чем просто певец или музыкант. У меня возникла сопричастность с этой историей. Там есть место в пьесе, когда у человека появляется желание понять, что происходит, кто он, почему он здесь. Он сталкивается с героиней, которой 16 лет. Она тоже еще не понимает, кто она, с кем? В 90-е все было понятно: за что ты, или против чего. Сегодня люди разобщены, и даже не в связи с интернетом. Они находятся в режиме ожидания: что будет? Как будто они не живут, а стоят в стороне и наблюдают. Никто не может решить за тебя: кто ты и с кем. Ты должен сам разобраться в себе.
