В кино-конференц-зале Ельцин Центра в Екатеринбурге свой новый фильм «Русские евреи. Фильм третий. После 1948 года» представил 3 октября известный телеведущий и автор многочисленных популярных фильмов Леонид Парфенов. Также в книжном магазине «Пиотровский» Парфенов презентовал восьмой том книжного проекта «Намедни».
Перед началом просмотра фильма Леонид Парфенов продемонстрировал трейлеры двух предшествующих киноработ. Начиная с эпохи Петра Великого, сделал вывод Леонид Парфенов, «вторыми титульными» в столицах были три нации, – русские немцы, русские грузины и русские евреи.
– СССР всегда был сталинским, другого социализма, кроме сталинского, не существует, – изложил свою точку зрения во время встречи со зрителями Леонид Парфенов. – Все до сих пор живущие представления о державе, вожде, народе, обществе, конечно идут оттуда. Система всегда была одна: государственная собственность, государство – единственный работодатель, государство ведет торговлю, владеет жильем, все блага и устройство жизни зависят от государственной власти. Этот постулат не был пересмотрен.
Также Леонид Парфенов отметил, что первые два фильма его цикла можно посмотреть только в прокате.
– Когда делался сериал «Намедни», это было прощание, – сказал Парфенов. – В силу опыта мы, переходя из социализма в капитализм, никогда не забудем, как шуршал мамин плащ-болонья, каким был Человек-амфибия, каким красавцем был Муслим Магомаев, как в Чехословакию ввели танки, как повышали цены. Это хотелось «проинвентаризировать». Для меня все это закончилось в середине 90-х годов, а в 2007 писатель Борис Акунин уговорил меня к этой теме вернуться. Я с ним согласен в том, что советскость никуда не ушла, она оказалась матрицей, на которую наложились новые реальности. Тогда я и придумал формат «книга-альбом». Для этого проекта я сочинил девиз: «Мы живем в эпоху Ренессанса советской античности». В этом смысле 30-е годы, конечно, советская античность, и «Девушка с веслом» – советская Венера. У нас нет общественного консенсуса, как относиться к советской истории, к тому, чем именно был социализм. Скоро столетие Октябрьской революции, и никто не знает, как его отмечать. Непонятно отношение к Ленину, Сталину, Брежневу, Хрущеву, Горбачеву и Ельцину – нет национального консенсуса. Мы не разобрались с собственным ХХ веком. И вина элит в этом гораздо больше, чем вина населения. Например, невозможно представить себе, что у англичан 180 мнений о Черчилле – есть какой-то мейнстрим.
Аудиторию интересовали творческие планы Парфенова, в частности, планирует ли он продолжение своей книжной серии, что автор подтвердил.
Стоит отметить, что Леонид Парфенов в Ельцин Центре побывал не впервые. В интервью для сайта Ельцин Центра известный журналист и автор популярного документального проекта «Российская империя», в котором активно использовались компьютерная графика, виртуальные географические карты и анимация, поделился своим восприятием того современного мультимедийного пространства, каковым является Ельцин Центр и Музей Б.Н. Ельцина.
– Не согласен с критиками Ельцин Центра, потому что они отказывают даже в праве на представленный здесь взгляд на русскую историю, – говорит Леонид Парфенов. – Это мне кажется неверным – на русскую историю могут быть разные взгляды. Ельцин Центр дает представление о том, что такое сегодняшнее общественное городское пространство, место притяжения горожан и проведения мероприятий, которое генерирует для города новые смыслы, встречи и впечатления. Экспозиция Музея Б.Н. Ельцина сделана очень изобретательно, это прорыв для русского музейного дела. Такой музей у нас в стране вне Москвы один. Это мировой уровень диалога с публикой, установления контакта с посетителями. Это важно и ценно. Период слома, перехода из советской России, из РСФСР в постсоветскую Россию нуждается в осмыслении. Тематика, сам метод залов, эстафеты внутри экспозиции очень современны. Понятно, что никто не обладает монополией на истину, она должна складываться из множества взглядов и точек зрения, и ясно, что Центр не может не быть апологетичным по отношению к своему герою. Центр, с его выставочным пространством, кинозалом, рестораном – это современная форма жизни в мегаполисе, а мы живем в мегаполисные времена.
– 90-е даже у критиков этого периода ассоциируются со свободой слова, одним из самых важных достижений ельцинской эпохи. Если оглянуться назад, каким видится этот период с точки зрения свободы слова, мнений, самовыражения, дискуссий?
– В определенном смысле я тоже герой экспозиции Музея Б.Н. Ельцина, где представлены мои радиопроекты, все наше поколение, пришедшее в журналистику. Тогда мы получили шанс заявить о себе, начать делать постсоветскую журналистку. Ситуация была несовершенной, но было многообразие мнений и возможностей.
– Вы автор многочисленных «Портеров на фоне», созданных в 90-е. Среди ваших героев Егор Гайдар, Александр Руцкой, Эдуард Шеварднадзе, Нурсултан Назарбаев. Кто из героев вам запомнился больше всего?
– Конечно, Егор Гайдар, который вместе с Борисом Ельциным был соавтором новой России, ситуации, в которой мы живем. Все то, чем мы располагаем, пришло от Егора Тимуровича, от того 1992 года, когда сложился тандем Ельцина и Гайдара в политике и экономике (в 1992 году Егор Гайдар возглавлял Правительство Российской Федерации – Ред.). Тогда я снимал Егора Тимуровича в фильме «Гайдар и его команда». Мы общались и позже, когда Егор Тимурович был в отставке, и о многом говорили. Я рад тому, что у меня была возможность много раз поблагодарить его от себя и от своего поколения. Думаю, он нуждался в том, чтобы ему говорили, что он многое сделал. Российская цивилизация по сию пору ему многим обязана, что бы ни говорили его критики, которые пользуются ее плодами. Никто из них не ездит на «жигулях», не стоит в очередях, не ходит на выездные комиссии парткома, чтобы поехать за границу, не получает мебель по талонам.
– Если обобщить, то кем был Егор Тимурович Гайдар – идеалистом, оторванным от жизни, как говорят его критики, или прагматиком?
– Он не был оторван от жизни. Конечно, в привычном понимании взгляд любого макроэкономиста и управленца, который судит о жизни по обобщенным показателям, нам не присущ. И нам кажется, что если человек что-то не делает руками, то он оторван от жизни. Но от управленца не нужно ждать, что он, как завхоз, будет помнить обо всем. У Гайдара был очень ясный и серьезный взгляд на экономику страны, хозяйство и устройство жизни. Егор Тимурович, в силу образа жизни и привычек, нечасто куда-то ходил, и я несколько раз рекомендовал, чтобы референты приносили ему журнал «Афиша», где бы он видел все многообразие жизни, товаров и услуг, досуга, потребительского рынка, проявлений свободы, предпринимательства, инициативы. Вообще невозможно предвидеть, что вот тут будут дискотеки, а здесь частный бизнес или система такси. Жизнь сама все расставляет по своим местам, и люди всегда найдут, чем они могут быть друг другу полезны. Свобода вырастает разными плодами.
– Все же порой молодежь больше интересует прагматический аспект жизни, чем свобода как ценность. Будет ли свобода цениться, скажем, лет через десять?
– Люди, которые говорят, что им не нужна свобода, а нужна прагматика, не понимают, что прагматика вырастает из свободы. Без свободы не будет возможностей для карьеры, роста, самореализации. Мое поколение жило во времена, когда не было свободы, и ничего хорошего там не было. Мы могли только двигаться по колее, проложенной предыдущими поколениями.
