Леонид Кацва – о становлении новой России

В Ельцин Центре в Екатеринбурге 11 мая завершающую лекцию курса «Политическая история России в ХХ веке», организованного Президентским центром Б.Н. Ельцина совместно с образовательным порталом «Твоя история», прочел известный российский историк, автор учебников и пособий по истории России, преподаватель московской гимназии на Юго-Западе Леонид Кацва. Тема лекции – «90-е – годы становления новой России».

Слушатели курса получили последние отметки в зачетные книжки, а те из них, кто посетил все лекции, получили право на бесплатную экскурсию в Музей Б.Н. Ельцина и книгу «Мое опаленное войной детство» в подарок.

– Осенью 1991 года сложилась следующая ситуация: ввод средств в обращение вырос за год в четыре с половиной раза, при этом национальный доход упал на 11 процентов, добыча угля и нефти – на 11 процентов, сбор зерна – на 25 процентов. В магазинах была пустота, и такой пустоты как на рубеже восьмидесятых-девяностых, я не видел больше никогда, – рассказал Леонид Кацва. – Рубль упал настолько, что среднемесячная заплата составляла 7 долларов. Запасов зерна в госхранилищах не было. Ожидаемые поступления зерна на первое полугодие 1992 года составляли треть потребности. Грозил голод, и вставал вопрос, как страна переживет зиму. Выходов было два: либо отбирать хлеб у колхозов силой, либо каким-то образом заинтересовать их в продаже хлеба. Опыт Гражданской войны показал, что отбирать хлеб силой – это тупик. Оставалось осуществить переход к рыночной экономике.

Именно в тот судьбоносный исторический момент ответственность за будущее и за выживание страны взял на себя Борис Ельцин. И Россия, будто огромный корабль, который ранее привык «плавать» по комфортной и пребывающей в состоянии штиля глади советской плановой экономики, была вынуждена лавировать между «волнами» новой и едва знакомой, и то по газетно-книжной теории, экономики рыночной.

Егор и его команда

С легкой руки Бориса Ельцина карт-бланш получил Егор Гайдар, сын военного журналиста Тимура Гайдара, внук известного писателя Аркадия Гайдара. Мать – Ариадна Павловна, дочь писателя-сказочника Павла Бажова. Можно сказать, за реформы взялась образованная либеральная элита, наделенная воображением, бесстрашием и фантазией предков, элита, которая жила в весьма благоприятных условиях, позволявших строить воздушные замки и несколько оторванная от сермяжной «народной» действительности. Насколько «далеки были от народа» реформаторы, показало время.

– С программой экономических реформ Борис Николаевич Ельцин выступил перед депутатами, – продолжил рассказ о 90-х Леонид Кацва. – Авторами программы были люди из команды Егора Гайдара. При этом сам Гайдар был назначен вице-премьером по экономике, а исполняющим обязанности главы Правительства стал сам президент, положив на чашу весов свой авторитет. Идеи Гайдара были следующими: либерализация цен, свобода торговли, то есть право граждан торговать любыми товарами, кроме занесенных в специальные списки (оружие, боеприпасы, наркотики), приватизация госсобственности. Либерализация цен стояла на первом месте, потому что без перехода к свободным ценам и свободе торговли приватизация была невозможна. Либерализация цен должна была выявить реальную стоимость товара и нивелировать ценовую искаженность: продовольствие в розничной продаже стоило намного дешевле, а товары широкого потребления намного дороже их реальной стоимости. Продовольствие дотировалось аж на 45 процентов – до перестройки государство назначало цены на все, от автомобиля до гвоздя.

Прекрасно осознающий масштаб и непопулярность среди населения инициируемых им реформ, Егор Гайдар называл свое правительство правительством камикадзе. Причины были очевидны. Либерализация цен подразумевала их резкий скачок. Люди же привыкли к стабильности, к тому, что цены не меняются годами, и в разных точках Советского Союза они одинаковы. Они привыкли к тому, что завтра будет таким же, каким было вчера.

– Брать груз ответственности на себя пришлось Гайдару и его единомышленникам. Тогда у России было два пути: карточки или голод, – рассказал Кацва. – Идея же Гайдара была монетаристская: она заключалась в том, что количество денег в обращении не должно расти быстрее объема реализуемых товаров и услуг. Если происходило иначе, то увеличение количества денег вело не к росту благосостояния и реальных доходов, а к инфляции. 2 января 1991 года вышел указ о свободных ценах, согласно которому не освобождались только цены на энергоносители, хлеб, молоко и несколько особо значимых товаров. Кроме того, хождение получили доллары и немецкие марки. 29 января вышел указ о свободе торговли. Люди начали продавать кто что: кто поношенные вещи, кто книги, кто хлеб. В 1992 году вышел указ о либерализации внешнеэкономической деятельности, благодаря чему и предприятия, и граждане получили шанс торговать за границей, появилась возможность создания валютных счетов. Сразу же вырос импорт. Мгновенно начала развиваться частная торговля, возникла конкурентная среда. Пример: мне в то время нужно было купить молочные продукты, любой ценой, даже если бы для этого пришлось простоять в очереди сутки. Помню, прихожу в магазин и вижу: масло лежит, а очереди нет. А просто на масло такая цена, от которой мне сделалось нехорошо. Потом меня ждал еще один шок: в пяти соседних магазинах цены были разные. Такого я еще не видел никогда. В итоге в течение полугода потребительский дефицит был преодолен. Потому что только свободные цены побуждают производителя свой продукт продавать.

По словам Кацвы, в феврале 1992 года в продаже находились 35 процентов товаров первой необходимости, в 1993 – 70 процентов, в 1994 – 92. Экономика стала принципиально иной. Однако сознание людей за ней как будто не успевало. Проблема заключалась в том, что в России уже почти не было граждан, которые помнили, что такое частная собственность. Тем не менее, жизнь стремительно менялась.

Приватизация – или при(х)ватизация?

– Товарные биржи появлялись, как грибы после дождя – их стало более 800, – рассказал Леонид Кацва. – Но главное, шла приватизация. Правда, зачастую воровским путем: чиновники, директора, администрации предприятий создавали кооперативы или подставные фирмы, передавали им госимущество в аренду, с правом выкупа по балансовой, а не по рыночной стоимости, то есть практически даром. И имущество переходило в руки узкого круга лиц. Анатолий Чубайс пишет, что в то время не было альтернативы, какую приватизацию осуществлять, справедливую или несправедливую. Альтернатива была другая: справедливая по мере возможностей приватизация – или полное отсутствие приватизации, что влекло за собой экономический крах.

Когда Чубайс возглавил Госкомимущество, то сказал Гайдару, что станет самым ненавидимым человеком в стране. Гайдар ответил, что понимает, но кто-то должен за это взяться. Что касается законодательной базы, то стоит вспомнить, что Закон о приватизации был принят летом 1991 года. Но он подразумевал бесплатный раздел имущества и создание бесплатных именных приватизационных счетов в Сбербанке. Ни Чубайс, ни Гайдар сторонниками бесплатной приватизации не были. Они были сторонниками приватизации денежной, которая позволила бы пополнить бюджет. Но для глобальной денежной приватизации промышленности, транспорта, строительства, энергосистем в стране не было никаких условий. Откуда у граждан появились бы такие деньги? Тогда за деньги начали проводить так называемую малую приватизацию: приватизировали мастерские, предприятия общепита, бытового обслуживания, магазины.

Так или иначе, к маю 1993 года, по данным историков, было приватизировано 52 процента магазинов, 47 процентов ресторанов и столовых, 54 процента ателье и ремонтных мастерских. За год появились 50 тысяч предприятий. А вот приватизацию крупной собственности пришлось производить бесплатно. Прозвучало предложение передать предприятия в руки трудовых коллективов. Но данный опыт был отвергнут реформаторами: перед глазами был пример Югославии, который показал, что это неэффективный способ управления собственностью.

Ваучеры, ЧИФы, «кидалы» и «обезьяна с гранатой»

– Было решено направить часть акций трудовым коллективам, другая же часть пошла на продажу, причем их обменивали не на деньги, а на приватизационные чеки и ваучеры, – поведал Кацва. – Акции не были именными, их можно было покупать, продавать, отдавать в залог. Существует точка зрения, что абсолютно безграмотных людей таким образом оставили один на один с дельцами и превратили народную приватизацию в олигархическую, тогда как нужно было разрешить обменивать ваучеры на акции приватизируемых предприятий. Конечно, реформаторы знали, что по этому пути пошли Польша и Чехословакия. Но наши граждане, не имевшие финансовой грамотности, предпочитали не акции получать, а наличные. Во-вторых, люди привыкли зависеть от государства. Вообще же задача приватизации была не распределить «все по головам», а оживить экономику.

Наивное и «экономически невинное» российское население обращалось с ваучерами примерно с той же ловкостью и успешностью, что и «обезьяна с гранатой». За «чеку» дергало, а что именно делать с загадочными «бумажками» не знало.

– В газетах можно было увидеть объявления «Обменяю ваучеры на квартиру», или «Обменяю ваучеры на машину», – продолжил Леонид Кацва. – В объявлениях же о покупке ваучеров назывались цены от одной до трех тысяч рублей. Граждане вложили примерно половину ваучеров в акции предприятий, на которых работали. Одну пятую продали по цене 3-5 батонов хлеба. Треть владельцев ваучеров, в том числе, и я, вложили их в чековые инвестиционные фонды, причем все эти люди «пролетели». По оценке Чубайса, 40-45 млн. ваучеров перешли в чековые инвестиционные фонды, которых в стране было около 600. И это стало ошибкой, потому что проконтролировать ЧИФы не удалось. Чубайс пишет, что для контроля за ЧИФами нужно было создать систему, сопоставимую с банковским надзором. Сформировать такую систему в 1992-1993 годах было невозможно. Поэтому все вкладчики ЧИФов были обмануты. Провал ЧИФов стал колоссальным ударом по обществу. У людей возникло ощущение, что в результате приватизации они были обворованы, а выгоду получили только те, кто собрали большие пакеты ваучеров на чековых аукционах.

Задачу по переходу к частной собственности и денежной приватизации приватизация ваучерная выполнила. При этом, отметил историк, появилась безработица, причем у людей возникло ощущение, что спад экономики вызван именно приватизацией, тогда как причина спада в большей степени заключалась в сокращении военных расходов и завершении выпуска неконкурентоспособной продукции.

Одновременно начал складываться рынок покупателя, при котором люди, наконец-то, получили доступ к качественным товарам – обуви, одежде, продовольствию, автомобилям.

– Доходы населения упали на 44 процента в 1992 году и на доперестроечный уровень вышли только через 15 лет, – отметил Леонид Кацва. - В 90-е годы спрос на бытовые услуги и продовольственные товары упал на треть, калорийность питания снизилась на 30-40 процентов. В самом тяжелом положении оказались пенсионеры. Молодежь-то могла работать на трех работах, а старикам пенсии еле-еле хватало на еду и лекарства, тем более, что и вклады в сберкассах превратились в труху – цены выросли в 26 раз.

«Челноки» – плывем на Восток

Смекалкой российский народ никогда не был обделен. И в непростые годы реформ россияне предпочли не ждать у моря погоды, а отправиться, собственно, за заморским товаром. Дабы и себя прокормить – и восполнить недоработки «просевшего» отечественного легпрома. Появились так называемые «челноки», то есть отчаянные люди, преимущественно женского пола, которые были способны доставлять на территорию России огромное количество китайской и турецкой одежды в баулах.

– Военным, учителям, музейщикам, врачам зачастую приходилось распрощаться с основной деятельностью и идти в «челноки», – рассказал Леонид Кацва. – Это было глобальным понижением социального статуса, поскольку занятия торговлей стояли в рейтинге престижности в самом низу. Бытовало даже презрительное слово «торгаш». Люди рассуждали: «Я был инженером, научным работником, а тут…» В науке вообще была катастрофа: ни зарплат, ни финансирования исследований. В результате значительная часть ученых в области физики, химии, биологии, математики попросту переехали в другие страны. И не ради зарплаты, а чтобы иметь возможность работать.

Кто же в итоге выиграл? Предприниматели, сотрудники инофирм, работники банковского сектора. Появились «новые русские», этим термином стали называть выскочек в малиновых пиджаках и с золотыми цепями на шеях. Среди «новых русских» были и обладатели крупных состояний. В 1991 году богатые были состоятельнее бедных в 4,5 раза, в 1994 – в 15,5 раза. Этого ни в одной развитой стране не было, и влекло за собой рост преступности, экономической и уличной. Появились люди с деньгами, а силовые структуры ослабли. Экономическая преступность возникла потому, что появилось огромное количество людей, которые ничего не понимали в экономике. Самая известная структура – «МММ». Я живу в трех кварталах от офиса «МММ» и помню, какие там происходили побоища. Люди ломали друг другу челюсти, чтобы сдать туда деньги, даже квартиры закладывали – и потеряли эти квартиры. При этом я знаю людей, которые успели из «МММ» вовремя выйти, например, купив на заработанные средства холодильник. И знаю человека, который даже на квартиру накопил благодаря «МММ». Он успел «спрыгнуть» в тот момент, когда затормозился приток доходов.

При этом появились частные СМИ, газеты, журналы, радиостанции, частные издательства. Книжного дефицита не стало. Появились частные школы и частные клиники. Прошла автомобилизация. Не надо забывать и о фоне рыночных реформ: цена нефти колебалась от 18 долларов за баррель до 9. Что было бы с нашей экономикой при цене 22 доллара за баррель? При этом реформаторы имели дело с недовольным, сопротивляющимся реформам населением.

Политический кризис. «Шах и мат» 1993-го

– На протяжении 90-х большинство депутатов относились к оппозиции, – рассказывает Леонид Кацва. – С весны 1992 года в том же Верховном Совете против реформ выступали 570 депутатов, поддерживали 240, колебались 220. Сегодня иногда говорят, что Ельцин должен был запретить коммунистическую идеологию. Но нельзя запретить идеологию и партию в стране, где ей сочувствуют 30-40 процентов населения. Единственным способом была диктатура, но Ельцин никогда не хотел быть диктатором.

1993 год. Патовая ситуация во власти. Парламент блокирует любую инициативу президента. Депутаты против монетаристской политики. На смену Егору Гайдару пришел Виктор Черномырдин. Депутаты пытаются инициировать импичмент Ельцину. Ельцин настаивает на референдуме. Всем запомнилась пропагандистская кампания тех лет: «Да. Да Нет. Да».

25 апреля 1993 года 64 процента граждан, имевших право голоса, пришли на избирательные участки. Вопросов было четыре:

• Доверяете ли Вы президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину? («да» – 58,7 % голосовавших)
• Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года? («да» – 53,0 % голосовавших)
• Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов президента Российской Федерации? («да» – 49,5 % голосовавших)
• Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации? («да» – 67,2 % голосовавших)

– Главными оппонентами правительства были компартия, Руслан Хасбулатов и Александр Руцкой, – напомнил Кацва. – Хасбулатов называл членов правительства «мальчиками в розовых штанишках». 1 мая 1993 года в Москве было жуткое побоище. В ход шли камни, арматура, был задействован грузовик. В авангарде колонны шли тренированные мужчины лет по 40, настоящие боевики. 21 сентября вышел указ о роспуске Съезда и Верховного Совета. Съезд ответил тем, что объявил о низложении Ельцина и объявлении президентом Руцкого, а боевикам начали раздавать оружие. Они пытались захватить штаб Объединенных вооруженных сил СНГ, ворвались в мэрию, где были первые жертвы. Белый дом был блокирован безоружной милицией. А 3 октября они прорвали оцепление, пытались организовать штурм Останкино, который отбил спецназ «Витязь». Белый дом был обстрелян, большинство выстрелов производились учебными снарядами, а не боевыми. И во время обстрела Белого дома по рации Руцкой обращался к летчикам с призывом поднять самолеты и бомбить Кремль. После капитуляции организаторы были отправлены в Лефортово до февраля 1994 года. После этого они были отпущены на свободу. Погибли, по официальным данным, 152 человека, по неофициальным до 400. Но известно, что ни одного депутата среди них не было.

– Конституция превратила Россию не в президентскую, а в суперпрезидентскую республику, где президент получил колоссальные полномочия, – сказал Леонид Кацва. – Это произошло из-за противостояния исполнительной и законодательной властей. Ельцин воплощал надежду на то, что реформаторский курс не будет прекращен. Однако при всем огромном объеме полномочий Борис Ельцин не был царем, хотя бы потому, что руководители регионов выбирались. Московский мэр Лужков вел открытую антипрезидентскую пропаганду – и снять его было невозможно. Россель продвигал проект Уральской республики – и его не снимали.

1996-й. От трех процентов до победы

90-е стали непростым временем, как для экономической, так и для политической жизни страны.

– Дефицит бюджета, зарплаты и пенсии не выплачиваются, деньги можно получить только от приватизации, предприятия малодоходны, в Думе преобладает оппозиция, и это отпугивает инвесторов, – продолжил Кацва. – Проводятся залоговые аукционы – распродажа собственности по низким ценам, когда крупные пакеты акций на конкурсной основе передаются во временное управление банкам в обмен на кредиты. Если кредиты не возвращаются, то акции отдаются в собственность тому, кто кредиты выдал. В результате выиграли ряд крупных финансово-промышленных групп. А еще были гиперинфляция, трудности с выплатами зарплат и пенсий. И впереди были выборы 1995-1996.

Выборы 1996 года. Рейтинг Ельцина – около трех процентов. Соратники настаивают на отмене выборов и вводе чрезвычайного положения. Именно тогда развернулась яркая предвыборная кампания, во главе которой встал Чубайс, «Голосуй или проиграешь». Перед избирателями была обозначена простая альтернатива: Ельцин – или коммунисты.

– В первом туре 35 процентов голосов были отданы за Ельцина, 32 – за Зюганова, 15 – за Лебедя, – рассказал Леонид Кацва. – Затем Лебедь призвал сторонников голосовать за Ельцина, стал секретарем Совбеза, и вопрос со вторым туром был решен. Ельцин получил 53,7 процента голосов. Эта победа не была основана на фальсификации. Люди, которые никогда не ходили на выборы, в данном случае на них пошли. Они не хотели жить при коммунистах. А потом был тяжелый период второго срока, падение цены на нефть, 1998 год, крах банковской системы. Виктор Черномырдин отправлен в отставку, приходит Сергей Кириенко. Потом и он на фоне августа 1998 года уходит в отставку – приходит Евгений Примаков. Для меня 90-е годы были голодными, но свободными.

Все лекции Леонида Кацвы из цикла можно послушать на нашем Youtube-канале.