Как формировалась историческая память о Гражданской войне в России? Когда сложился пантеон советских героев Гражданской войны? Какую роль в создании официальной истории Гражданской войны в СССР сыграл Иосиф Сталин? Об этом и многом другом рассказала доктор исторических наук, специалист по проблемам исторической памяти Ольга Поршнева. Её лекция состоялась 29 ноября в рамках публичной программы к выставке «Свои чужие», посвящённой 100-летию окончания Гражданской войны.
Эксперт выделила четыре этапа формирования исторической памяти о событиях 1918–1922 годов: рождение мифа в период самой войны; его переформатирование в 1930-е; потом в эпоху оттепели; и, наконец, радикальная смена восприятия во время перестройки и в последующие годы.
Рождение мифа: Гражданская война вытесняет из памяти Первую мировую
В современной историографии Гражданская война рассматривается как прямое продолжение и следствие российской революции 1917 года, как её особый этап. Ещё одна распространённая точка зрения — осмысливать Гражданскую войну в контексте военно-революционного кризиса 1914–1922 годов, который имел общеевропейский характер.
Взаимосвязь Первой мировой войны, революции и Гражданской войны была очевидна и современникам. Но если в Европе память о Великой войне стала главным мемориальным проектом периода 1920–1930-х годов, то в Советской России она утратила самостоятельный характер и была подчинена более масштабному и значимому, с точки зрения большевиков, рассказу о революции и Гражданской войне.
— Почему так произошло? Во-первых, большевики нуждались в обосновании своей пораженческой позиции, — рассказывает историк. — В годы Первой мировой войны они выступили за поражение своего правительства. После победы революции они открыто и последовательно разорвали с традициями дореволюционной России и нуждались в легитимации своей власти. Во-вторых, Первая мировая война превратилась в часть рассказа о революции и Гражданской войне потому, что Гражданская стала объективно бóльшей трагедией для России.
Миф о Гражданской войне начал формироваться уже в те годы — как часть мифа об основании Советского государства. Его характерными элементами стали представления о Гражданской войне как о справедливой борьбе угнетённых против угнетателей и справедливом насилии, которое положило начало справедливому обществу.
— Важное значение имели эсхатологические мотивы, — отмечает историк. — Рушится старый мир эксплуатации, идёт борьба сил добра и зла, сил света и тьмы, в результате которой победят, разумеется, силы добра и света.
Широко были распространены и конспирологические представления. Обе стороны демонизировали друг друга: белые говорили о «жидо-большевистском» заговоре, красные — о том, что имеет место заговор мировой и внутренней буржуазии. Поскольку большевики пришли к власти, их дискурс и стал транслироваться в дальнейшем.
«Раньше ходили с иконами, теперь — с транспарантами»
В 1920 году по инициативе Владимира Ленина был создан Истпарт — комиссия по изучению истории Октябрьской революции. Гражданская война рассматривалась как её часть. Новый орган получил установку на сбор материалов о борьбе различных сил против самодержавия. Был инициирован грандиозный проект по созданию воспоминаний участников революций и Гражданской войны.
— В 1920-е годы были изданы десятки таких сборников воспоминаний, — рассказывает Ольга Поршнева. — Тексты были идеологически препарированы: участники событий выстраивали рассказ в соответствии с вопросниками. Их ориентировали на воспоминания об участии в революционном движении, антиправительственных акциях и партийных организациях.
Несмотря на цензуру, в мемуары прорывалась информация, выходящая за жёсткие идеологические рамки. Так, в выпущенном в Оренбурге сборнике к десятилетию Октября один из участников вспоминал патриотический подъём в начале Первой мировой войны — при этом обозначая его термином «шовинистический угар», который захватил даже рабочих.
Важным каналом формирования исторической памяти стало проведение праздников и юбилеев. Уже в годы Гражданской войны отмечались годовщины революции или создания Красной Армии. Формировался символический ряд, который должен был сопровождать каждый праздник, и определённый ритуал: возложение венков, произнесение речей, пение «Интернационала» («вы жертвою пали») и так далее. Единогласно принимались резолюции за мировую революцию, появилась практика издания постановлений ЦК к каждому юбилею.
— Праздники действительно играли огромную роль в формировании нового сознания и нового образа прошлого, — рассказывает Ольга Поршнева. — Использовался как карнавальный элемент, так и монументальный, торжественный. Можно заметить определённую преемственность с дореволюционной традицией, с её ритуалами и символикой вечной жизни. Если раньше были шествия с иконами, то теперь — с транспарантами.
«Из всех искусств для нас важнейшим является кино»
Одним из важнейших каналов формирования новой советской идентичности стало кино. Сначала документальное, затем игровое. С 1919 по 1932 год было снято 114 фильмов с сюжетами о Гражданской войне.
В 1927 году к десятилетию Октябрьской революции режиссёр Сергей Эйзенштейн снял фильм «Октябрь». По словам Ольги Поршневой, эта лента — квинтэссенция монументальности раннесоветского кино, его наполненности метафорами и символами.
— Враждовавшие в реальной жизни Александр Керенский и царские генералы в «Октябре» изображены стоящими в едином контрреволюционном ряду. А знаменитая сцена штурма ворот Зимнего дворца рабочими и матросами — символ, воплотивший представления авторов картины о революции как о неодолимой природной стихии. Зритель видит, что защитники несправедливого эксплуататорского строя не могут устоять перед этим напором народной энергии.
Классовые формулы для оправдания насилия
Новые образы прошлого не находили безоговорочной поддержки во всех слоях населения. Немало людей не принимали навязываемый миф, не соглашаясь с ним внутренне, а иногда и выражая своё несогласие открыто.
Многие использовали миф о Гражданской войне и революции для борьбы с режимом, потому что он содержал в себе обещание справедливости, а справедливости зачастую не было. Особенно характерно это было для рабочих.
— Я изучала документы ГПУ 20-х годов, сводки о настроениях, — рассказывает историк. — Там часто приводились высказывания рабочих, которые критиковали коммунистов и говорили о том, что мы должны снова провести революцию, потому что обещания революционеров не выполнены.
В конструировании приукрашенного, во многом искажённого образа Гражданской войны участвовали не только борцы и ветераны, но и те, кто не принимал участия в военных действиях. Многие авторы воспоминаний занимались «искренней фальсификацией» своего прошлого, реинтерпретировали произошедшее или скрывали то, о чём нельзя было говорить. В свою очередь, участники революционных событий облекали в классовые формулы насилие, различные безобразные акции.
— Красногвардеец Алексеев пишет: мы приехали в Тюмень помочь трудящимся переизбрать Совет, где засели кулаки. На самом деле в Совете в результате демократических выборов победили меньшевики-эсеры, и в город пригнали семь или десять красногвардейских эшелонов с пулемётами, чтобы «помочь» трудящимся сделать «правильный» выбор. Следующая его запись — о требовании к буржуазии Тюмени в трёхдневный срок сдать всё золото. Он эту экспроприацию облекает в классовую формулу, и это своего рода самооправдание.
Вместе с тем, многие участники Первой мировой положительно восприняли новую ленинскую концепцию о том, что это была несправедливая империалистическая война. У бывших солдат был негативный окопный опыт, они разочаровались в войне, и им нужно было отомстить классовым врагам, которые бросили их на бесполезную бойню.
— Они получают формулу: «Вы мёрзли и голодали, чтобы совершить революцию и заставить страдать тех, кто заставил страдать вас», — говорит Ольга Поршнева.
Любимый фильм Сталина
В 1930–1940 годы произошло переформатирование памяти о Гражданской войне. В 1931 году Политбюро ВКП (б) утвердило Главную редакцию многотомного издания «История Гражданской войны в СССР». В неё вошли Максим Горький, по инициативе которого начал разрабатываться этот монументальный труд, а также первые лица советского государства — Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов, Сергей Киров, Клим Ворошилов и другие.
Сталин с ноября 1934 года по август 1935 года участвовал в работе над текстом «Истории Гражданской войны», лично вычитал первый том и добавил целый ряд поправок теоретического и фактологического порядка.
Вождь народов был заинтересован в том, чтобы значение Гражданской войны выросло. Именно в ней он проявил себя — и на материале этой войны позиционировал себя как гениального полководца. В годы Гражданской войны выдвинулись и многие руководители Красной Армии.
К формированию образа войны подключаются все жанры и виды искусства. В литературе, например, сложился костяк писателей, выбравших Гражданскую войну главной темой — это Всеволод Вишневский, Дмитрий Фурманов, Борис Лавренёв и другие.
Снимаются фильмы о Николае Щорсе и партизанском командире Александре Пархоменко. А в 1934 году выходит легендарная кинолента братьев Васильевых «Чапаев». В нём главными противниками красных выступают уральские казаки, каппелевцы и чехословацкие легионеры.
В этом фильме, в отличие от гротескных персонажей прежних времён, создан образ умного противника — это полковник Бороздин. В фильме именно он руководит Лбищенским рейдом, стоившим Чапаеву жизни. Спасли фильм Политбюро и лично Иосиф Сталин. Первым лицам советского государства картина очень понравилась, и без единой правки она вышла на экраны. Сталин настолько полюбил «Чапаева», что к середине марта 1936 года посмотрел его 38 раз (так говорит молва).
Белые как пособники интервентов: переформатирование памяти о Гражданской перед Второй мировой войной
По мнению историка, образы Первой мировой и Гражданской войн, были во многом нацелены на формирование мобилизационной готовности к новой войне.
В 1930-е годы, особенно во второй половине десятилетия, происходит милитаризация праздничной культуры и военизация деятельности общественных организаций, что особенно ярко стало заметно во время юбилейных и торжественных мероприятий.
Национально-патриотический поворот в политике и пропаганде стал реакцией на приход Гитлера к власти в Германии и неудачи в создании системы коллективной безопасности в Европе. Руководству страны становится понятным, что надо опираться на традиции русской армии.
Возрождается героический дискурс в рассказах о военном прошлом — даже в отношении Первой мировой войны, которая до середины 1930-х годов подавалась как несправедливая, бессмысленная, захватническая, империалистическая.
В газете «Красная звезда» 1 августа 1939 года, в 15-летнюю годовщину объявления Германией войны России, появляется статья Давида Заславского о том, что солдаты русской дореволюционной армии совершили на полях Первой мировой множество подвигов, что эта армия являлась наследницей многовековых традиций воинской доблести и что её не победили — она вышла из войны добровольно.
В преддверии неизбежной новой войны с внешними силами нужно было найти какой-то элемент Гражданской, который бы вдохновлял на борьбу с ними. И этот элемент нашли в виде образа интервентов.
— Вмешательство интервентов в реальности было ограниченным, но его масштабы были расширены сознательно, — отмечает Ольга Поршнева. — В частности, это было зафиксировано в «Кратком курсе истории ВКП (б)» от 1938 года: интервенты стали представляться главными врагами, а внутренняя контрреволюция — их подручными.
«Какой же ты враг, когда руки поднять не можешь»: белые в период оттепели
Новый этап в концептуализации Гражданской войны начался в период оттепели. Во многом это стало следствием разоблачения культа личности и отказа от сталинского догматизма в исторической науке.
В 1957 году к сорокалетию революции публикуется огромный корпус воспоминаний участников тех событий, где уже содержится более широкий спектр источников — появляются новые интересные факты, которые, несмотря на цензуру, позволяют оценить масштабы насилия, увидеть разные формы красного террора и глубже понять мотивацию участников Гражданской войны.
В 1960-е годы начинают публиковаться материалы небольшевистских политических партий — для изучения позиций идеологических противников. И постепенно в исторической науке формируется более взвешенная и детальная картина произошедшего.
В период оттепели в страну возвращаются некоторые видные политэмигранты, например монархист Василий Шульгин. Происходит определённая либерализация политической жизни — и в этой благоприятнейшей обстановке создаются образы Гражданской войны, которые раньше было сложно представить.
На экраны выходит множество кинематографических шедевров — «Сорок первый» Григория Чухрая в 1956-м, «Тихий Дон» Сергея Герасимова в 1957–1958 годах, «Хождение по мукам» Григория Рошаля в 1957–1959 годах. Следом появляются «Неуловимые мстители», «Новые приключения неуловимых», «Адъютант его превосходительства» — и авторы этих фильмов также стараются создать более объёмную картину.
— Фильм «Сорок первый» целый ряд критиков, режиссёров, сценаристов восприняли как «героизацию белогвардейщины», говорили, что картина вызывает у зрителя сочувствие к белогвардейцу, а этого не должно быть — рассказывает Ольга Поршнева. — Но это новое восприятие проявилось и в целом ряде других кинокартин. Например, в «Новых приключениях Неуловимых» Эдмонда Кеосаяна один из героев поёт песню «Здравствуй, русское поле, я твой тонкий колосок». Это даёт понять зрителю, что белые тоже любили Родину, но по-своему. Прорывается другое понимание Гражданской войны — как трагедии. С обеих сторон была любовь к Родине, но противоборствующие стороны понимали по-разному интересы страны.
Отдельного внимания заслуживает чёрно-белый пятисерийный художественный телефильм 1969 года «Адъютант его превосходительства» режиссёра Евгения Ташкова. Одним из популярных персонажей ленты стал белый генерал Ковалевский. Его прототип — генерал Май-Маевский, командующий армией в войсках Деникина. Актёр Владислав Стржельчик за эту роль был удостоен государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, и это было что-то новое для советской культуры.
В 1970 году было проведено социологическое исследование кинопредпочтений москвичей разного возраста. Выяснилось, что «Адъютант его превосходительства» смотрели больше 80 процентов опрошенных, и генерал Ковалевский занял второе место в списке самых ярких персонажей ленты. Таким образом, люди не только определились в предпочтениях, вроде бы идущих вразрез с официальной идеологией, но и не боялись говорить об этом, — и это тоже было абсолютно новое явление для СССР.
Видеозапись лекции Ольги Поршневой «Гражданская война в российской исторической памяти»
Видео: Президентский центр Б.Н. Ельцина
Белые и перестройка
В период перестройки в обществе появляется запрос на ликвидацию «тёмных пятен» истории — рассказать о тех, о ком ещё не сказали, раскрыть всю правду о тех, о ком раньше говорили не всё.
В печати впервые стали открыто говорить о красном терроре, о неблаговидных поступках и тёмных страницах биографий красных командиров. На экраны выходит драма Евгения Цимбала «Повесть непогашенной луны» по одноимённой повести репрессированного писателя Бориса Пильняка. Её главный герой, прототипом которого стал Михаил Фрунзе, на протяжении всей картины мучается воспоминанием о массовом убийстве пленных юнкеров.
Благодаря публикациям в СМИ и ярким художественным образам в период перестройки происходит сдвиг общественного внимания от героизации красных к романтизации и идеализации белых.
— Это тоже стало во многом крайностью. Но маятник качнулся и в исторической науке. Некоторые историки сменили минусы в характеристиках деятелей Гражданской войны на плюсы — например, в отношении адмирала Колчака. В конечном итоге в период перестройки сформировалась плюралистическая модель памяти, поскольку значительная часть населения осталась приверженной героике красной борьбы.
Память о Гражданской войне сегодня
Образ Гражданской войны после распада СССР и в современной России формировался под влиянием средств массовой информации, — отмечает исследовательница. — Начавшиеся в период перестройки процессы демифологизации и реинтерпретации событий прошлого нашли яркое воплощение в 1990-е годы.
— Данные социологических опросов этого периода показывают: в обществе доминируют представления, что это была братоубийственная война и трагедия для российского народа. Что, собственно, так и есть.
А вот опрос 2018 года, проведённый в ознаменование годовщины начала Гражданской войны, показал, что в обществе больше нет такого целостного образа. Исследование выявило резкую поляризацию мнений: часть опрошенных героизировала большевиков, часть — белых.
Для молодёжи Гражданская и вовсе превращается в неизвестную войну, — посетовала Ольга Поршнева. — У новых поколений отсутствуют достоверные знания, поскольку этой теме уделяется недостаточное внимание и в историческом образовании, и в семейной истории.
— Следует всё-таки обращаться к теме Гражданской войны, не делать её маргинальной. Это очень важно, поскольку без извлечения уроков из истории Гражданской войны невозможно определение перспектив будущего России, — уверена исследовательница.
