В Екатеринбург прилетела Ингеборга Дапкунайте – с мюзиклом по мотивам легендарной советской комедии «Цирк» в постановке Максима Диденко на сцене Театра Наций. Еще до приземления самолета на уральской земле стало известно, что актриса хочет посетить Музей Бориса Ельцина, в создании экспозиции которого принимала участие.
За несколько часов до спектакля Ингеборга посетила Ельцин Центр. В музее она пробыла почти два часа. Экскурсию для актрисы провела директор музея Дина Сорокина. Завершилось знакомство с музеем в зале Свободы, где на одной из медиа-колонн Ингеборга увидела себя, рассуждающую о свободе и демократии.
– Сколько же это было лет назад, когда мы записывали интервью? – спросила она. – Года три или четыре прошло?
Она поделилась впечатлениями от посещения музея.
– Не ожидала, что это будет настолько эмоционально. Я вспомнила все, что происходило в эти годы, и как это повлияло на нашу жизнь. Для меня это невероятный опыт и невероятно наполненные два часа.
– То, что вы увидели, совпало с вашими личными ощущениями?
– Абсолютно всё. Не могу не вспомнить, что происходило в самом начале 90-х в Литве. Мы жили в состоянии «лимбо». Ждали перемен и не знали, что будет. Парламент объявил независимость Литвы. (В ночь на 11 марта 1990 года Верховный Совет Литовской ССР во главе с Витаутасом Ландсбергисом провозгласил независимость Литвы – ред.). Целый год ничего не происходило. События января стали самыми яркими в моей жизни (актриса говорит о событиях января 1991 года, когда произошло открытое противостояние армейских подразделений с гражданским населением Литвы – ред.). От этого зависело то, что с нами будет. В чем-то они были страшными, но когда ты молод, тебе все кажется возможным. События были настолько яркими, настолько судьбоносными, что запомнились на всю жизнь. Когда ты попадаешь сюда, тебе открывается целый пласт истории и понимание того, как это изменило весь мир.
– Эти годы поменяли вашу личную историю?
– Абсолютно. Я выросла с пониманием того, что мы были частью Советского Союза. Мы были воспитаны в советской школе. Мой отец был дипломатом, но мне не разрешали жить с родителями (маленькая Ингеборга оставалась на попечении бабушки и дедушки, которые делали всё, чтобы она не ощущала долгого отсутствия родителей – ред.). Несмотря на то, что мы жили привилегированной жизнью, свободы передвижения у нас не было никакой. Мои родители жили в Женеве, и каждый год мы думали, что в этом году разрешат к ним поехать на отдых. Но не разрешали. И когда я была уже студенткой, мне тоже не разрешали навещать родителей.
– Но потом-то вы «оторвались» и побывали везде?
– Не потому, что меня не пускали. Так сложилась жизнь. Конечно, сегодня возможность передвигаться по миру – это вопрос экономический, а тогда был политическим. Главное, это осознание того, что люди не теряют, а приобретают от того, что могут работать в других странах с другими культурами. Надо сказать, что мне очень повезло, я была еще молода, но я старалась в силу своих способностей и, конечно, то, что я могла работать за границей и в России, что, вообще, открыли границы – это изменило мою жизнь.
– Что сегодня вас беспокоит или вызывает тревогу?
– Самое главное, чтобы не было войны. Какие бы идеологические, экономические проблемы не существовали, чтобы они разрешались мирным путем.
