Памяти Бориса Немцова

В России вспоминают российского политика Бориса Немцова. Борис Немцов был убит на Москворецком мосту в Москве в ночь на 28 февраля 2015 года.

В Ельцин Центре в Екатеринбурге в этот день проходит фестиваль документальных фильмов о Борисе Немцове.

Губернатор Нижегородской области (1991- 1997), министр и вице-премьер Правительства России (1997-1998), председатель СПС (2001-2004), депутат Ярославской областной думы (2013-2015) ... Борис Немцов в 90-е был самым молодым губернатором в новой России.

Первый президент России Борис Ельцин с теплотой и симпатией относился к молодому политику, ценил его энергию и смелость, отдавал должное его принципиальности даже в тех случаях, когда точка зрения Немцова не совпадала с его собственной.

В открывшемся в ноябре 2015-го года в Екатеринбурге Музее Бориса Ельцина есть несколько экспозиций и медиапрограмм, где рассказывается о Борисе Немцове: фотографии, артефакты, документы, видеосюжеты.

В Архиве Президентского центра Б.Н. Ельцина сохранились не публиковавшиеся ранее воспоминания Бориса Немцова. В 2014 году специально для музея мы записали интервью с бывшим вице-премьером Правительства России, которое посвящено эпохе 90-х. Это почти полуторачасовой разговор о новейшей истории России, о людях, которые её создавали, о важнейших событиях тех лет. В экспозиции музея использованы несколько фрагментов этого интервью.

В 2015 и 2016 году мы опубликовали отрывки из рабочих исходников и материалы из архива.

Трудная дорога к рынку: «Ельцин поверил Гайдару»

<… > Когда меня избрали в Верховный Совет в 90-м году от Нижнего Новгорода, я не знал Бориса Николаевича. Узнал только, когда уже был избран депутатом, в далеком марте 90-го года. Мы с ним встретились как избранные депутаты демократических убеждений, молодые в основном. Встретились на Арбате в здании Госстроя. Я понимал, что встречаюсь с легендарным человеком, думал, что он прочтет лекцию о свободе, демократии, правах человека. А когда поздоровались, Ельцин вдруг сказал: «Ну какие у вас есть идеи, с чего начнем работать в Верховном Совете, какие есть предложения?». И практически все два с половиной часа, пока длилась встреча, Ельцин молчал. Записывал за нами, что меня несказанно поразило. Может, сказал в конце несколько слов общего характера – что ему очень понравилась встреча, что были важные предложения, причем, они касались не только государственного устройства страны, но и проблем развития предпринимательства, налогов и так далее. Меня удивительная скромность Ельцина просто поразила, я думал, что все будет иначе…

Мне рассказывал Травкин Николай Ильич. Они с Ельциным ездили в Швецию. И зашли там в какой-то супермаркет в шесть утра. И вдруг обнаружили там свежую клубнику, ананасы, парное мясо. И Ельцин заплакал, прямо там. То же самое было, когда Ельцин был в Америке. Он стал задавать вопросы: в чем отличие России и Швеции, России и Америки? Выяснилось, что там конкуренция, свободное ценообразование, малый и средний бизнес, и так далее. И он, понимая эту разницу, занимаясь поставками продуктов питания в рамках суповых наборов (это такие были кости полуобглоданные), или выдачей трехсот граммов масла в месяц, или бутылки водки на неделю, вот всем этим занимаясь, будучи секретарем обкома и в Свердловске, и в Москве, он вдруг понял, что все это надо делать. Не понимал экономически, но понимал чисто политически, что надо делать. Это первое. Второе – это Гайдар говорил – после того, как правительство Гайдара появилось в начале ноября 1991 года, они очень много с Ельциным времени проводили, объясняя ему суть реформ и проблем. Ельцин видел, что страна на пороге голода и холода находится, у него была очевидная интуиция – я это понял, когда стал губернатором. Я не спал практически. Хоть и молодой был, но это было невыносимо. Я был диспетчером: сюда машину с мясом отправить, сюда с молоком, сюда хлеб, мука. Первое мое совещание было о состоянии дел с запасами зерна. Зерна было на два дня. Топлива на три дня. Я с этого начинал работу. И они (правительство Гайдара) объяснили Ельцину, что, если не включить рыночные механизмы, неминуем голод. Ельцин поверил Гайдару. Он, конечно же, считал Гайдара совершенно непрактичным, скорее ученым, но понимал, что другого выхода нет. Ни он, ни Гайдар не могли последствия либерализации оценить. Нижний Новгород был первым, где увидели взрывной рост цен. Цены выросли в 50, в 60 раз. Ельцин тогда был в шоке.

У меня была жестокая битва с Гайдаром. Я люблю Гайдара и считаю его великим человеком, рано он от нас ушел, очень много сделал для нашей страны. Но у нас была битва. У нас физически не было наличных денег. Была такая галопирующая инфляция, так росли цены, что надо было все время менять номиналы денег. Сейчас номиналы - сто рублей, двести, цены хоть и растут, но не быстро. А там росли в месяц на 20-30 процентов, и денег физически не хватало, чтобы зарплату выдавать. Мужики, которым зарплата начислена, но не выдана, стали перекрывать улицы, требуя, чтобы им наличные выдали. Кредитных карт и безналичных платежей не было. В итоге на многих предприятиях в счет будущих наличных денег стали выдавать пайки – продукты есть, а заплатить не можешь. Я решил напечатать нижегородский областной заем, который потом стал называться «немцовками» - не я назвал. Эти облигации стали средством платежа, местными деньгами. У Гайдара случилась истерика, он хотел меня «убить».

Нижний – это промышленный регион, военно-промышленные предприятия занимают львиную долю экономики: авиационный завод, ядерный центр, где работал Курчатов, Сахаров, Зельдович, Харитон… Атомную бомбу-то в Нижегородской области сделали. Я физик вообще-то. Ельцин почему меня назначать не хотел – боялся, что такой пацан должен управлять регионом, где ядерное оружие производится.

Я ему говорю: «Егор, у меня выбор простой. Либо бунт рабочий, либо бунта нет, но будут ходить «немцовки»». Егор хотел на меня уголовное дело возбудить. А «немцовки» я напечатал в Перми, на фабрике Гознака. Такая свобода была невероятная. Я лично приехал: «Напечатаете? – Да, пожалуйста». Они уже раритетные, но у меня есть. Кстати, по ним можно было выигрывать призы – холодильники, телевизоры. Люди настолько доверяли, что знали – облигации можно в деньги превратить или в товар. Их магазины принимали. Потом они стали продовольственными деньгами, потом бензиновыми. Мы их использовали много раз. По ним еще процент шел, люди могли свои сбережения сохранить.

У нас был дикий конфликт с Гайдаром, потому что он боялся, что развалится финансовая система страны из-за того, что «немцовок» будет много не только в Нижегородской области, но и во всех других. Я был против либерализации цен на бензин. Это сейчас много бензоколонок, а тогда все было в руках одной монополии, и говорить ей: «Устанавливайте любые цены» – это абсурд. Я предлагал сначала разрушить монополию, создать конкурентов, а потом цены отпустим. Я, кстати, был прав. В итоге Гайдар сильно на меня наехал, я вынужден был цены отпустить, и у меня были проблемы с общественным транспортом – огромные расходы на бензин привели к тому, что автобусы не выходили на линию. Нечем было платить.

Вопреки мифам о том, что все было плохо, 1997 год был первым годом экономического роста и первым годом, когда реальные доходы у людей стали расти. Если бы не скандалы, которые олигархи затеяли – дело писателей, скандал вокруг «Связьинвеста», правительственный кризис, отставки, мы бы и дефолт 1998 года могли преодолеть. Надо было просто девальвацию сделать аккуратно. Вот сейчас идет девальвация – никто же не выходит с вилами на улицу.

Задачи, которые перед нами стояли, были предельно ясными: отделить бизнес от власти, укрепить институты частной собственности, малый и средний бизнес, развивать инфраструктуру страны – дороги, газопроводы. И укреплять институты демократии – как бы банально не звучало, они тогда и были. Никто не пытался зажать рот журналистам, уничтожить местное самоуправление и федерализм. Страна, хоть и по ухабам, но двигалась в правильном направлении… <… >

Приезд Ельцина в Нижний Новгород: «А кто назначил такие цены?!»

<… > Ельцин меня назначил губернатором 30 ноября 1991 года. В принципе, он в Нижнем никогда не был и никого из Нижнего не знал. Поскольку нижегородские коммунисты поддержали ГКЧП, он их, после того как путч был подавлен, всех уволил. Но, как это с Ельциным бывало, уволить уволил, а назначить забыл. Потом ему Шахрай, по-моему, сказал: «Борис Николаевич, все, конечно, красиво, все путчисты уволены, но неплохо бы назначить кого-нибудь». Получилось, что Ельцин никого из Нижнего не знал. Но меня знал, поскольку я поддерживал его в Верховном Совете, мы с ним вместе защищали Белый дом в августе 1991-го. Я был совсем молодым человеком, 31-32 года. Ельцин сомневался в силу моего возраста, смогу ли я справиться с работой губернатора. Он сказал: «Я тебя назначу, но через пару месяцев приеду проверю. Если не справишься, я тебя сниму». Такое было назначение. А время было очень тяжкое. Был еще СССР, талонная система, не было молока, ни колбасы, ни детских товаров. У меня росла маленькая дочка, Жанна, сейчас работает на РБК, журналист. Ей уже тридцать лет, а тогда была маленьким ребенком. Жена занимала в 4 часа очередь за продуктами, мужики требовали, чтобы сигареты завозили, я круглосуточно работал. Потом областной совет обсуждал тему статуса главы администрации. Мне ужасно не нравилось длинное, безмозглое, бессмысленное чиновное название «Глава администрации Нижегородской области». Во-первых, я внешне никак не походил на главу администрации Нижегородской области, во-вторых, язык сломаешь, пока выговоришь это все. Я предложил, памятуя историю России, называть главу исполнительной власти губернатором. Ельцин, между прочим, был против вначале. Мы это решение приняли на уровне областного совета, а Ельцин возмутился: как это так, какие-то областные начальники, без году неделя проработавшие, принимают такие самостоятельные решения. Потом я его убедил, что это нормально. Он говорил: «Ты губернатор, а у тебя не губерния, а область». Я сказал: «У нас эклектичная страна. Требовать, чтобы все соответствовало истории, трудно». Короче говоря, прижилось это название. Я был первым губернатором российским. В детстве я работал губернатором. С высоты лет могу сказать это совершенно четко…

Когда я стал губернатором, Ельцин сдержал слово. Он приехал не через пару месяцев, а через месяц и десять дней, а именно 9 января 1992 года. Приехал в Нижний из Ульяновска посмотреть, справляюсь я со своими обязанностями или нет. У него была довольно стандартная, партийная система проверки. Первое, что мы с ним сделали – заехали в гастроном на площади Горького. Он сам выбирал магазин, чтобы не было ничего подстроено – не любил, когда потемкинские деревни показывают…

Потом мы поехали на Горьковский автозавод. Там рабочие на конвейере говорили: а сколько терпеть это безобразие можно? Цены у вас выросли в десятки раз, когда это все закончится. Ельцин, считая, что он абсолютно прав, говорил: «Так, дорогие друзья, потерпите, через шесть месяцев жизнь наладится». Потом он сошел с «пьедестала». Ему очень не понравился генеральный директор завода Видяев Борис Павлович. Ельцин устроил такой цирк. Мы пришли в столовку заводскую, и там серебряная посуда, еда как в ресторане, работяги в чистых робах, все красиво, элегантно. Ельцин взял сначала поднос, а потом говорит: «Пойдем отсюда. Показуха. Потом весь завод будет рассказывать, какой я придурок, что не смог разобраться, что специально для меня столовку сделали». «Неудобно перед Видяевым, он нас пригласил», - говорю. «Ничего, будет всю жизнь помнить, как себя вести надо», - отвечает. Мы ушли, Видяев упал в обморок, мне потом рассказали… <… >

Ссылки по теме:

Борис Немцов: «Ельцин освободил страну от рабства и холуйства». Часть 1

Борис Немцов: «Чубайс был не такой отвязный, как я». Часть 2

Борис Немцов. Трудная дорога к рынку: «Ельцин поверил Гайдару». Часть 3. Часть 3

Проект «Избиратель Борис Ельцин»

Дата публикация: 26.02.2016

Дата обновления: 27.02.2018