Как на протяжении советской истории менялось отношение к женщине-кинорежиссёру? Насколько уверенно женщинам давалось завоевание высот «мужской профессии»? В своей лекции в преддверии Международного женского дня киновед, руководитель киноклуба Ельцин Центра Вячеслав Шмыров рассказал об одной из немногих представительниц прекрасного пола на Олимпе советского кинематографа 1960–1970-х годов — Ларисе Шепитько.
Эксперт продемонстрировал, как фильмы «Восхождение», «Крылья», «Ты и я» работают с конфликтом поколений, и поделился своим видением того, как Лариса Шепитько повлияла на творчество своего мужа, режиссёра Элема Климова.
Женское ли дело режиссура?
Сегодня в режиссуру приходит большое количество женщин, и это, безусловно, сильно влияет на профессию, — начал выступление Вячеслав Шмыров. — Правильно ли называть их новомодным словом «режиссёрка»? На этот счёт идёт дискуссия, но точно можно сказать одно: полвека назад таких случаев были единицы.
Среди женщин-режиссёров «золотой эпохи» советского кинематографа лектор выделил Татьяну Лиознову, речь о которой шла в предыдущей лекции цикла, и Ларису Шепитько. По его мнению, обе вряд ли бы приветствовали термин «режиссёрка», поскольку воспринимали эту профессию как сугубо мужскую.
— Лариса Ефимовна, рассуждая о гендерных ролях в кино, говорила, что есть «дамская режиссура». И никоим образом не хотела себя связывать с этим «приятным рукоделием». В её сознании кино делилось не на мужское и женское, а на сильное и на то, которое не стоило бы снимать, — сказал Вячеслав Шмыров. — Условия, в которых она работала, и жёсткое отношение к режиссёрскому замыслу характеризовали её как личность, наделённую сильными волевыми качествами, по которым она превосходила многих мужчин.
Вопреки обстоятельствам
Самым признанным фильмом Ларисы Шепитько стала лента «Восхождение». В 1977 году она получила «Золотого медведя» на Берлинском кинофестивале, вышла в прокат в 60 странах и поныне входит в мировые рейтинги лучших фильмов о войне.
Картина снималась по повести Василя Быкова о партизанах в Белоруссии в 1941 году. Лариса Ефимовна прочитала эту книгу, находясь в больнице. Она готовилась стать матерью, но так получилось, что семь месяцев должна была лежать в каркасе, чтобы не пожертвовать ребёнком. Предосторожность себя оправдала — сын Антон родился здоровым.
— Она понимала, что эти роды могут закончиться для неё трагически, и наверняка перебирала весь свой жизненный путь. И вполне могла убедить себя: если она не снимет картину, которую задумала в таких экзистенциальных обстоятельствах, её жизнь в кино пройдёт напрасно, — предположил Вячеслав Шмыров.
Основания у подобных мыслей были. Предыдущий фильм Ларисы Шепитько «Родина электричества» из альманаха «Начало неведомого века» лёг на полку. Последовавшую за ним телевизионную картину «В тринадцатом часу ночи» — по существу, снятый ради заработка «Новогодний огонёк» с участием Зиновия Гердта, Георгия Вицина и Анатолия Папанова — Центральное телевидение также не выпустило.
Из номенклатурной семьи — в кино
Лариса Шепитько родилась в 1938 году в Артёмовске (ныне — Бахмут) Украинской ССР. Оба родителя по образованию были педагогами, но выбрали политическую карьеру. Мать училась в партийной школе в Киеве, а потом её как государственного деятеля отправили во Львов. Отец дослужился до больших чинов в НКВД, после войны боролся с бандеровцами. С семьей он отношения не поддерживал. Лариса, как рассказывают, не могла ему простить то, что он бросил мать с тремя детьми.
В 1954 году Лариса окончила среднюю школу во Львове, а в 1955-м приехала в Москву и поступила во ВГИК на режиссёрский факультет в мастерскую Александра Довженко.
— Александр Петрович, конечно, очень сильно на неё повлиял. В его мастерской были люди 16 национальностей, в том числе много женщин. Он был режиссёром «высокой ноты звучания», и это отразилось и на фильмах Шепитько, — рассказывает кинокритик.
Первый её полнометражный фильм называется «Зной» — это дипломная работа, экранизация повести Чингиза Айтматова «Верблюжий глаз». Снимать Шепитько поехала в Киргизию. Действия разворачивались в пустыне, температура доходила до плюс 40. Во время съёмок Лариса заболела желтухой, но продолжала снимать.
— Она всё время испытывала свою природу и судьбу, — комментирует Вячеслав Шмыров. — Картину эту режиссёр не очень любила, хотя она занимает достойное место в истории киргизского кинематографа. «Зной» был удостоен премии за дебют на кинофестивале в Карловых Варах (1964) и премии I Всесоюзного кинофестиваля за режиссуру.
На этапе монтажа Шепитько помог студент Элем Климов, с которым они вскоре поженились. Молодых супругов запечатлел в 1967 году американский журнал Life в большом репортаже о работе «Мосфильма» — их можно увидеть на одной из фотографий, работающими над новым проектом.
— Второй такой режиссёрской семьи я, пожалуй, не знаю, — комментирует Вячеслав Шмыров. — Эти люди были на равных в своём художественном творчестве и даже в мировом признании. У Шепитько таким фильмом является «Восхождение», а у Климова — «Иди и смотри».
Фильм «Крылья»: шестидесятники и поколение войны
Большой успех Ларисе Шепитько принёс второй фильм — «Крылья» (1966) о послевоенной судьбе боевой лётчицы Надежды Петрухиной (роль Майи Булгаковой). Он с успехом был показан за рубежом (в частности на Неделе работ молодых режиссёров национальных республик СССР в Париже), однако вызвал острую дискуссию среди отечественных критиков.
При этом и зрители, и сами авторы приняли картину очень близко к сердцу. По словам Вячеслава Шмырова, фильм поставил Ларису Шепитько в зону главных разговоров, связанных с взаимоотношениями поколений.
Майя Булгакова играет фронтовую лётчицу Надежду Петрухину, которая после войны взяла девочку из детского дома и воспитала её. Девочка выросла, и, не спросив маму, вышла замуж за сверстника этой самой лётчицы. И конечно, Надежде с этой ситуацией надо было как-то примириться.
— Для Шепитько конфликт поколения «шестидесятников» и людей, прошедших войну, стал главным сюжетом. Над темой думали абсолютно все, сначала она была обозначена в картине Марлена Хуциева «Застава Ильича, или Мне 20 лет», герой которой очень внятно артикулирует все те ценности, которые несёт как человек, чей отец погиб на войне, — говорит Вячеслав Шмыров.
По словам кинокритика, в «Крыльях» каждый эпизод — как микрофильм, и драма героини всегда читается очень чётко. Мы видим её прямое столкновение с младшими современниками, которые вульгарно и немножко по-панибратски цитируют Константина Симонова и других важных для военного поколения поэтов.
— Обычные люди, даже если они совершают научные открытия, в сознании Шепитько проигрывают героиням, подобным той, которую так точно сыграла Майя Булгакова. Петрухина — самая заметная её главная роль: грубоватая, несчастная и чуть исключённая из времени женщина. Фильм «Крылья» стал безусловной классикой, где отточен каждый кадр, каждая сцена и каждая актёрская реплика.
По мнению Вячеслава Шмырова, в каком-то смысле Шепитько снимала фильм о своей матери. Выпустив «Крылья», Лариса Ефимовна считала, что на тему «отцов и детей», а точнее «матерей и дочерей», сказала всё. И в дальнейшем её заинтересовало то, что происходило с её собственным поколением.
Неснятый «Белорусский вокзал» и наступление «негеройского времени»
Параллельно с «Крыльями» Лариса Шепитько начала писать вместе с драматургом Вадимом Труниным сценарий для фильма «Белорусский вокзал». По её замыслу, у ленты должна была появиться героиня куда более яркая и интересная, чем мужской коллективный портрет, который в итоге и возник в картине. В итоге «Белорусский вокзал» поставил Андрей Смирнов, но множество сцен из фильма ушло под цензорские ножницы.
Вячеслав Шмыров назвал эту ленту «памятником поколению шестидесятников». А Лариса Шепитько вместо «Белорусского вокзала» начала снимать свой памятник — ленту «Ты и я» (1971).
1960-е годы заканчивались, наступило время карьерных устремлений, когда многое себя не оправдало и нужны были определённые компромиссы с жизнью. Страна входила в 1970-е, контуры того, что назовут «эпохой застоя», только формировались, и было не очень понятно, как разговаривать о себе, не боясь задеть чужое самолюбие.
В картине «Ты и я» было всё, что можно было бы считать по-настоящему шестидесятническим: сценарий Геннадия Шпаликова, символ поколения Юрий Визбор в главной мужской роли. Главную женскую роль должна была сыграть Белла Ахмадулина, но в конечном итоге на роль утвердили Аллу Демидову.
Однако картина не очень хорошо пошла в прокате и была тарифицирована по третьей категории оплаты — это значит, что её делали только за зарплату. Фильм едва дошёл до порога окупаемости, а в памяти синефилов остался только потому, что в одном из эпизодов Андрей Тарковский увидел Наталью Бондарчук и пригласил её на главную роль в фильме «Солярис».
Фильм «Ты и я» получил награду на одной из секций Венецианского кинофестиваля, но эту награду нельзя воспринимать как что-то серьёзное. Шепитько была огорчена, что ленту посмотрели всего восемь миллионов зрителей. Для сравнения, «Москва слезам не верит» посмотрели 80 миллионов человек, а «Служебный роман» — 65 миллионов.
— В одном из интервью Ларисы Шепитько я прочитал объяснение. Она считала, что есть коммерческое кино, а есть «мы», которые делают новый киноязык и как бы работают на будущее. Есть такой интересный феномен в этом времени, когда интеллигенция делала кино для самой себя, — рассказывает кинокритик.
По мнению Вячеслава Шмырова, с неуспехом ленты «Ты и я» Лариса Шепитько почувствовала наступление «негеройского» времени. И ей очень сложно было это время принять. Клоунские выпады Юрия Визбора на экране — это последняя попытка «шестидесятника» жить по своим законам, когда условий для такого максимализма уже нет. Поэтому герой поколения оказывается смешной фигурой, которая сознаёт свою ничтожность.
После провала «Ты и я» начались годы ожидания, поиска себя в родном коллективе в положении почти изгоев: вы снимаете интересное вам кино, но оно не пользуется успехом. Пребывание Шепитько в больнице и ощущение того, что всё, что снято, до конца не получилось, привело к вызреванию фильма «Восхождение».
Поиск героя по рисунку и триумф в Берлине
Когда это чёрно-белое и жёсткое военное кино собрало в советском прокате почти 11 млн зрителей, Лариса Шепитько поняла, что близка к прорыву. А потом пришёл международный успех — ленту посмотрели 60 стран мира, фильм получил «Золотого медведя» на Берлинском кинофестивале 1977 года.
По мнению Вячеслава Шмырова, эта лента воспринимается как реквием и восхождение к подвигу. И по сути дела, завуалированно является картиной о Христе — образ главного героя, партизана Сотникова, считывается с экрана предельно однозначно. Разумеется, во всех аннотациях было обозначено, что это сага о партизанах — история людей, которые оказались в окружении, затем в плену и теперь по-разному принимают обстоятельства этого плена и своей смерти.
Чтобы реализовать свой замысел, Лариса Шепитько преодолела множество препятствий. Во-первых, было решено, что картина будет сниматься как чёрно-белая. Притом, что к этому моменту в Советском Союзе было решено чёрно-белое кино больше не снимать, и надо было «пробивать» качественную плёнку. Во-вторых, съёмки проходили в условиях, максимально приближенных к описываемым в повести. Зима под городом Муромом, температура за -30 градусов. Ларисе Шепитько стоило большого труда собрать съёмочную группу. «На Мосфильме её называли нехорошим немецко-фашистским словом: людям ехать работать в такие условия совершенно не хотелось», — рассказывает Вячеслав Шмыров.
Наконец, главного героя искали по эскизам художника Юрия Ракши, чтобы попасть в типаж. Поиски велись по всему Советскому Союзу, и идеальное совпадение нашли в Свердловском ТЮЗе — это был актёр Борис Плотников, который до этого никогда не снимался в кино. Когда ему прислали телеграмму с просьбой приехать на пробы, он воспринял это как шутку. А озвучивал главного героя не Плотников, а ещё один уроженец Свердловска — Александр Демьяненко, известный всем как Шурик из «Кавказской пленницы».
Партизан как советский Христос
— Тема Христа в советском кино — совершенно уникальный сюжет, которого в условиях коммунистической идеологии не могло быть, — говорит Вячеслав Шмыров. — Известно лишь два таких случая. У Шепитько — второй, а первым стал Андрей Тарковский, которому удалось «протащить» через цензуру сцену с Христом в картине «Андрей Рублёв».
По одной из легенд, великому режиссёру помог случай. Он пришёл на разговор в идеологический отдел ЦК партии вскоре после снятия Никиты Хрущёва со всех постов. Узнав от Тарковского, что съёмочный период продлится два года, чиновник сообразил, что завтра его на этой должности уже не будет, и решил «подложить свинью» преемнику, дав добро на съёмки.
В случае Ларисы Шепитько всё было более зашифровано.
— Все видели рисунки, которые рисовал для картины художник Ракша, все понимали, для чего это кино чёрно-белое. И поэтому у государства, которое исповедует атеизм как главную религию, творческий процесс вызывал некоторую растерянность. Решающую роль в судьбе фильма сыграл Пётр Машеров, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии, который в молодости сам участвовал в партизанском движении.
— Когда ему посоветовали посмотреть фильм «Восхождение», он не очень поверил, что женщина может снять такую картину. И был сражён тем, насколько фильм близко передал атмосферу событий, участником и свидетелем которых был он сам. После просмотра его поддержка Ларисы Шепитько и Элема Климова стала бесконечной.
Советским цензорам с фильмом пришлось смириться, особенно после победы в Берлине, — говорит Вячеслав Шмыров. — Очень важно, что «Восхождение» победил в Германии, что немцы признали и приняли эту картину, и она стала частью их национальной беды.
В СССР фильм был воспринят как очень сильное и достойное произведение, это был прорыв отечественного кинематографа. Но в творческой среде восприятие было не таким однозначным. Так, режиссёр Алексей Герман посчитал, что Шепитько вступила в некую полемику с его фильмом «Проверка на дорогах», и с её стороны это было не очень этично, поскольку «Проверка на дорогах» продолжала лежать на полке, и фильм выпустили только при Горбачёве.
Ассистент по снегу
Работа с Ларисой Ефимовной для многих становилась трамплином в карьере. Известный сейчас режиссёр-документалист Евгений Цымбал вызвался ехать с Шепитько ассистентом и отработал весь съёмочный период «Восхождения».
— Одной из его главных задач было обеспечивать съёмки снега. Если по целине кто-то лишний раз проходил через место с выставленным светом, снять его второй раз уже было невозможно. Поэтому была проложена операторская тележка, по которой ехал оператор Владимир Чухнов. А Лариса Шепитько шла параллельной тропой или сидела у Цымбала на плечах, заряжая своими эмоциональными командами всё съемочную группу.
После этого проекта режиссёры стали выстраиваться к Цымбалу в очередь — он работал с Рязановым на «Служебном романе», с Тарковским на «Сталкере» и с Никитой Михалковым на нескольких картинах, включая «Родню».
Сама Лариса Шепитько так рассказывала немецкому телевидению о том, как шли съёмки: «Я работаю с людьми, которые работают со мной много лет. Но этот фильм был таков, что снять его как обычный, рядовой следующий фильм было просто нельзя. Природные условия были ужасные — минус 40 градусов, ветер, чудовищные метели. Актёры отказывались надевать что-то потеплее, потому что хотели пережить те же условия, которые были 30 лет назад в 1941 году».
Неснятый фильм Шепитько
Следующим фильмом после «Восхождения» у Шепитько должна была стать лента «Матёра» по повести Валентина Распутина. Но съёмочная группа фильма погибла в автокатастрофе. Это случилось 2 июля 1979 года. Вместе с Ларисой Ефимовной погибли оператор картины Владимир Чухнов, художник Фоменко и несколько ассистентов. Посмертно Лариса Шепитько и Владимир Чухнов получили Государственную премию СССР «за фильмы последних лет». В формулировке нет названия «Восхождение», что можно воспринять как определённую двойственность.
Фильм завершал муж Ларисы Шепитько Элем Климов, вставив в ленту несколько кадров, которые сняла Лариса Ефимовна. Перед выходом на экраны лента получила другое название — «Прощание».
Климов пережил супругу на два десятка лет. После триумфа картины «Иди и смотри», в центре которой, как и в «Восхождении», находится борьба белорусских партизан с немецкими карателями, он стал первым секретарём Союза кинематографистов СССР.
Перед Климовым открылись большие возможности. Но снимать после этого он перестал, хотя Голливуд был готов дать ему деньги на экранизацию «Мастера и Маргариты».
— «Иди и смотри» — фильм, тоже находящийся в поле Ларисы Шепитько, — объясняет этот феномен Вячеслав Шмыров. — Пока был жив тот запал, который вложила в него Лариса Ефимовна, он мог работать. Но как только поле их взаимного творчества иссякло, иссяк и Элем Климов как режиссёр.
Героизация как творческий метод
Героизация жизни была очень важной характеристикой творчества Ларисы Шепитько — может быть, этому как раз она и научилась у Александра Довженко, — говорит Вячеслав Шмыров. — Снимая «Восхождение», она встала на позицию: если ты предал в мыслях, значит, ты предал на самом деле. Это позиция Ветхого Завета. Другой полюс в этой заочной кинополемике занимает уже упомянутая «Проверка на дорогах» Алексея Германа: одна из ключевых сцен ленты — отказ партизан подрывать мост, по которому едет фашистский железнодорожный состав, потому что в этот момент под мостом идёт баржа с сотнями советских военнопленных.
— Это уже Новый Завет — другая степень гуманизма, которая предполагает, что прощение возможно, что человек имеет право на покаяние и исправление ошибок и грехов, — комментирует кинокритик. — Человечество нуждается как в героическом, так и в снятии этого героического. Потому что в тот момент, когда героическое становится дубиной, чтобы забивать последние ростки жизни, рука бьющего должна остановиться.
