Для очередного выпуска «Скоро в кино» поговорили с кинопродюсером Евгением Гиндилисом. Кинотеатры в большинстве регионов должны открыть уже в августе, но вернутся ли туда зрители? Смогут ли традиционные кинопоказы сохранить свою аудиторию или их ждёт судьба дисков DVD и видеокассет? Может ли государство контролировать онлайн-сервисы? О вопросах, которые стоят перед мировой киноиндустрией, рассуждает Евгений Гиндилис.
Интервью записано 2 июля 2020 года.
Я бы сказал, что речь идет о мощном переформатировании всего ландшафта. Приведет ли это к демократизации и к облегчению доступа, нам еще предстоит увидеть. Но, в принципе, сейчас уже видно, что действительно было огромное количество устаревших практик и в целом в жизни, и в индустрии кино тоже. И эти устаревшие практики, они действительно уходят, а на их место приходит совершенно новый подход. Те сегменты индустрии, которые к этому оказались лучше всего готовы, от этого максимально выигрывают. Это в первую очередь касается всего, что связано с онлайн-показом. Всё, что имеет отношение к индустрии онлайн-показа, получило сейчас очень мощный толчок для роста. Оказалось, что это крайне востребованная форма, и практически всё, что происходит в кино, может происходить онлайн. Онлайн-фестивали уже идут вовсю, и уже даже, например, фестиваль «Сандэнс», который будет только в январе 2021 года, объявляет, что значительную часть своих показов переведёт в онлайн-режим, чтобы сделать эти фильмы доступными гораздо более широкой аудитории.
Это же касается вопросов, связанных и со съёмками, и с дистрибуцией. Вот еще один замечательный пример – компания «Роскино», которая занимается продвижением российского кино за границу. Там сменилось руководство, пришла новая команда, и первое, что они сделали, – онлайн-рынок российского кино для международной дистрибуции, которая называлась Key buyers event. Это то, что не могли сделать у нас в стране в течение последних десяти лет. Мы последний такой рынок сами делали в 2012 году, и с тех пор ничего более-менее сопоставимого не было. И оказалось, что онлайн это сделать тоже очень легко, и это было востребовано и эффективно, поэтому, конечно, все форматы, которые направлены на онлайн, они выигрывают очень сильно.
Развитие цифровых технологий уже и до пандемии привело к тому, что процесс производства фильма очень демократизировался. На самом деле то, что 30 или 50 лет назад было действительно абсолютно элитарной практикой, то, что было доступно только с санкцией государства (кино и государство были намертво связаны технологической цепью, потому что стоимость создания фильма была так велика, что это можно было делать только с помощью государства), сейчас сильно изменилось. Это было одинаково и в Советском Союзе, и в Голливуде, но то, что произошло за последние 15–20 лет, привело к демократизации кинопроизводства. Это началось с появления лёгких 16mm камер, которыми первыми начали пользоваться документалисты, потом на смену пришли камеры VHS. А дальше та техника, которая сегодня доступна, позволяет любому человеку с мобильным телефоном создавать абсолютно конкурентоспособный контент. Это мощнейший фактор демократизации производства. В принципе, то, что мы сейчас видим – это отмирание. Сначала умер автор, сакральная фигура режиссера-автора: Годар, Бертолуччи, Трюффо – это всё имена XX века, которые в XXI веке уже невозможны в том виде, в котором они существовали. Сейчас мы видим, как критика меняется, как критика тоже демократизируется, как идут очень интересные процессы. Именно на стыке технологии и культуры потребления ситуация очень интересная.
И Тарантино, и Скорсезе, они – мастодонты, остатки прежнего пейзажа, они пытаются этому сопротивляться, но сопротивление бесполезно абсолютно, потому что фильмы Тарантино смотрят на телефонах. Всё очень подвижно и всё меняется.
Ещё до пандемии шла очень жесткая борьба между онлайн-платформами и дистрибьюторами за «окно кинотеатрального показа». В классической модели новый фильм, большой и авторский, и просто коммерческий, у него всегда было от одного до двух с половиной лет, в зависимости от рынков, «окно кинотеатрального показа», когда фильм доступен только в прокате, и больше его нигде нельзя посмотреть. Но с появлением «Нетфликса» эта конструкция стала меняться. «Нетфликс», финансируя, допустим, фильм «Рома», закладывал уже на этапе производства выход в онлайн, минуя это «окно кинотеатрального показа». И мы все помним, что был страшный скандал между «Нетфликсом» и Каннским кинофестивалем (который является флагманом всех дистрибьюторов, которые работают на кинотеатральном рынке). Каннский кинофестиваль отказывался брать картины «Нетфликса» именно из-за того, что они сразу после фестиваля должны были быть доступны онлайн без «кинотеатрального окна». Пример с фильмом Куарона «Рома» был самым ярким потому, что Канны отказались от него, фильм после этого попал в Венецию, получил там главный приз и дальше вышел одновременно на «Нетфликсе» во всём мире. Все зрители, за исключением Америки (в Штатах из-за необходимости квалифицировать фильм для оскаровской гонки он вышел очень небольшим релизом), смотрели фильм «Рома» онлайн. И таких сейчас примеров, кейсов, становится всё больше и больше.
Многие российские фильмы, которые должны были выйти в период карантина, были вынуждены выходить только онлайн. И деньги, которые им платили онлайн-кинотеатры за права, постепенно становятся сопоставимыми с деньгами, которые фильм может собирать в кинотеатрах. Поэтому эта экономика тоже меняется: онлайн-показ и деньги, которые можно за него собрать, становятся постепенно сопоставимыми деньгами, которые собирались в кинотеатрах.
Вот буквально вчера я смотрел диаграмму: взлет и падение магазинов сети блокбастеров в Америке, которые сдавали в аренду кассеты VHS и DVD, и это абсолютно захватывающее зрелище. Первые магазины сети блокбастеров в Америке появились в 1986 году и их было пять. И дальше, буквально за десять лет этих точек, где люди могут брать в аренду кассеты и диски DVD, их становится 5000, и эта сеть покрывает всю страну, она становится абсолютно всепроникающей. Потом происходит перелом, от 2004 до 2007 года, когда начинается цифровая революция, когда появляется широкополосный интернет, когда появляется возможность смотреть фильмы в интернете. И на сегодняшний день от этой сети остался один магазин, то есть этот цикл занял 35 лет, с 1986 до 2020 года, абсолютное кардинальное изменение всего. Мы сейчас тоже находимся в начале этого цикла, который приведёт к глобальному изменению всего кинематографического пейзажа.
У онлайн-платформ свободы нет
Мы видим, что государство хочет таким же образом всё регулировать и управлять, видим, например, по действиям государства по отношению к компании "Яндекс". Мы понимаем прекрасно, что на сегодняшний день все крупнейшие онлайн-ресурсы, которые у нас в стране существуют, находятся под очень жёстким присмотром со стороны структур, которые так или иначе к государству имеют отношение. Онлайн-кинотеатр "Окко" куплен Мамутом, а через Мамута – Сбербанком. "Яндекс" тоже на сегодняшний день выстроил схему, по которой существует Совет директоров, управляющий всеми процессами, которые там происходят, и имеет право вето. И это имеет отношение ко всем на сегодняшний день онлайн-структурам. Более или менее свободная ситуация сохраняется в YouTube, который не имеет отношения к российской юрисдикции. Там есть своя цензура, но она, во всяком случае, не имеет отношения к российскому государству.
Кинотеатры в самом уязвимом положении
Очень сложный вопрос с кинотеатрами, потому что они на самом деле оказались в самом уязвимом положении. Если там до последнего времени, до пандемии, ещё как-то процесс ухода зрителя из кинотеатров носил медленный характер, то что будет сейчас, предсказать очень трудно. Конечно, произойдет возврат и, конечно, люди продолжат ходить в кинотеатры, но, мне кажется, что пандемия ускорит появление каких-то новых форм просмотра. Мы и сейчас видим, что, например, во время карантина произошел возврат к кинотеатрам, которые называются drive-in, когда люди могут смотреть кино на большом экране, сидя в машине. То, что было в Америке очень популярно в 50–60-е годы, в эпоху расцвета автомобилей. Несколько таких кинотеатров drive-in даже открылись и у нас. Я знаю, что в Ярославле наши товарищи открыли такой кинотеатр, в Москве, по-моему, он тоже открылся.
Кроме того, показ в кинотеатре тоже переживает технологическую революцию, потому что там появление и DCP, и появление мощных недорогих проекторов дает возможность любому человеку устроить кинотеатр у себя дома, если есть такая возможность. Поэтому кинотеатры будут переходить в это: если в XX веке кинотеатры были массовым и доступным любому человеку, самым демократичным видом досуга, по сравнению с театром, с оперой, то теперь кинотеатр станет суперэлитарным, супердорогим видом просмотра, который будет возможен только в очень больших городах. Кинотеатральный показ по своей форме приближается уже к театру, к опере по степени доступности для зрителя.
Люди постоянно в диалоге с экраном
Мы знаем, что были пионеры техники screen life. Тимур Бекмамбетов, например, это любит и уже несколько лет подряд всячески развивал у себя в компании. Я, честно сказать, не верю, что это может быть универсальным средством, но как элемент, конечно, используется очень широко и отражает нашу реальность. Мы сами все всё больше и больше времени проводим в диалоге с экраном, кино начинает это тоже отражать. Это тоже будет развиваться, проникать и в другие сферы, например, могу сказать, что мы сейчас занимаемся документальным кино и снимаем фильмы, и у нас внутри них очень много скринлайфов, очень много использования компьютерной переписки, "Инстаграма", то есть всё, что является частью нашей жизни в реальности.
Документальные сюжеты богаче фантазии сценариста
Считаю, что документальное кино гораздо точнее, оперативнее и интереснее может отражать ту реальность, которая нас окружает. Истории, которые можно рассказать посредством документального кино, они гораздо богаче любой фантазии сценаристов, которая дальше воплощается в художественном кино. Поэтому мне кажется, что документальное кино тоже получит большую возможность для реализации и для дистрибуции. Расцвет онлайн-показа конечно же служит росту просмотров документального кино. Это абсолютно очевидно, и чем больше зрителей становится у документального кино, тем большие масштабы возможны у документальных проектов.
Пандемия похожа на войну
Мы находимся в двух одновременных процессах. С одной стороны, всё, что касается эпидемии, а с другой – мощнейший экономический кризис, который возник одновременно и в значительной степени был этой эпидемией стимулирован. Это очень сильно поменяло весь механизм фандрайзинга для некоммерческих проектов, которыми, например, занимаемся мы. Кроме того, могу сказать, что даже некоторые проекты, которые были запущены до начала эпидемии, приходится по разным обстоятельствам останавливать. Дело в том, что средства, которые были для них запланированы, направлены совершенно на другие цели. На сегодняшний день крупные доноры, которые раньше поддерживали культуру, перенаправили значительные средства на борьбу с последствиями эпидемии или на другие цели, которые оказались важнее. Таким образом система приоритетов изменилась, и в моменты кризисов всё, что касается культуры и культурных проектов, попадает под финансовый нож в первую очередь.
Думаю, что очень многие оказались не готовы к этой паузе, и нужно иметь очень большую силу, творческий заряд, чтобы эту паузу перевести в творческую энергию. Смотрю вокруг и вижу, что очень многие оказались растерянны перед карантином, перед изоляцией. И сделать из этого что-то, превратить в креатив, действительно очень тяжело. Мы видим, что были запущены немедленно теми же онлайн-кинотеатрами какие-то проекты, связанные с карантином. Насколько я понимаю, ничего интересного из этого не вышло, потому что это всё носило довольно поспешный и не очень хорошо продуманный характер.
Можно сравнить пандемию со Второй мировой войной, это первое, что мне приходит на ум. Во всяком случае в отношении фестивалей, в отношении возможности путешествовать, перемещаться по миру – вот одна из главных форм изоляции, которую мы все испытываем: отмена международного и практически любого авиасообщения. Похожая ситуация была во время войны, когда попасть из Европы в Америку можно было только с использованием военной авиации. Понятно, что какие-то фильмы производила каждая из воюющих стран, но производство очень сильно сократилось. В Советском Союзе оно переместилось, все большие киностудии были эвакуированы за Урал. Эйзенштейн снимал «Ивана Грозного» в Алма-Ате. В принципе, такого глобального масштаба остановка, похожая на сегодняшнюю, была только во время Второй мировой войны.
Фото: Сергей Савостьянов/ТАСС
