В Арт-галерее Ельцин Центра 15 ноября открылась ретроспективная выставка графики Эрика Булатова, чье знаменитое масштабное полотно «Свобода» завершает экспозицию Музея Бориса Ельцина. Более того, оно стало его визитной карточкой и едва ли не самым популярным местом селфи для горожан и гостей города. Выставку можно посмотреть до 20 января.
Эрик Булатов, уроженец Екатеринбурга, один из самых известных и востребованных русских художников современности, 5 сентября отметил свое 85-летие. Один из основателей соцарта, представитель русского авангарда второй волны и московского концептуализма, продолжает радовать современников новыми работами, которые представлены как в частных коллекциях, так и в лучших художественных собраниях мира: Третьяковской галерее, Русском музее, Центре Жоржа Помпиду, Музеях Майоля, Альбертина, Джейн Вурхис Зиммерли, картинных галереях Аахена, Базеля, Берлина, Берна, Дрездена, Кельна и Люксембурга.
Он прилетел из Франции, где проживает с 1992 года, чтобы присутствовать на открытии выставки «Свобода есть», где представлено более 180 графических работ с 1955 по 2018 год из частных собраний и собственной коллекции.
Только 30 работ экспонировались ранее. Все остальные показываются впервые. Следует отметить, что это первая персональная выставка художника в России за пределами Москвы.
Ее открыл директор Арт-галереи Ельцин Центра Илья Шипиловских.
На открытии присутствовали Татьяна и Валентин Юмашевы.
– Дорогие друзья! Спасибо огромное, что вы пришли на открытие нашей замечательной выставки. Спасибо Эрику и Наташе Булатовым за то, что они нашли возможность прилететь в Екатеринбург. Для нас большая честь представлять ваши работы в Ельцин Центре. Вы для нас родной человек! Ваша «Свобода» стала визитной карточкой музея и прозвучала на всю страну. Хочу передать привет от Наины Иосифовны. Она любит приезжать в Екатеринбург, открывать выставки, подпитываться удивительной энергетикой этого места. А место это прежде всего люди. Нам всем здесь хорошо! Еще раз поздравляю вас с открытием выставки, – сказала Татьяна Юмашева.
Эрик Булатов поблагодарил её и всех, кто был причастен к созданию выставки.
Особый интерес вызвала представленная в экспозиции детская книжная графика, которую Эрик Булатов создавал вместе с другом Олегом Васильевым – иллюстрации к сказке Шарля Перро «Золушка» и книге Генриха Сапгира «Новые слова».
– Что бы ни говорили специалисты по современному искусству, я верен своему убеждению, что основой изобразительного искусства был и остается рисунок, – сказал на открытии выставки Эрик Владимирович. – На нем базируется понимание художником своего профессионального дела и взаимоотношение изобразительного искусства с материалом, с которым он работает – самой жизнью, ее осознанием и нравственным аспектами.
В подтверждение сказанного, своей любимой работой художник назвал представленный в экспозиции и выполненный в классической манере «Горький миндаль». Работа написана во время отдыха в Крыму в 80-е годы прошлого столетия.
Куратор выставки Сергей Попов считает «Горький миндаль» одним из лучших рисунков современного российского искусства. Наталья Сидлина, искусствовед и куратор выставки, рассказала, как они с коллегой отбирали работы для выставки и были допущены в московскую мастерскую художника. Некоторые находки удивили самого мастера.
– Мы обнаружили живописные работы, которых нет в каталоге-резоне автора (научное исследование, включающее все известные произведения определенного художника – ред.). Их не обнаружили вовремя, и они не представлены в полном каталоге работ. Однако заслуживают особого внимания. Например, тройной портрет Эрика Булатова, Олега Васильева и Ильи Кабакова, который они сотворили вместе на одном холсте, – поделилась Наталья Сидлина.
Многие работы безвозвратно утрачены, или сохранились только в частных коллекциях. Художник часто великодушно дарил их или просто терял.
– Мы спешили на его выставку в Монако, – рассказала журналистам супруга художника, Наталья. – У Эрика при себе был полный альбом рисунков. Мы выскочили на остановке, стали выходить в город и только тогда обнаружили, что альбома с нами нет.
За день до открытия выставки Эрик Булатов встретился с екатеринбуржцами в стенах Ельцин Центра.
В кино-конференц-зале – аншлаг. Для тех, кто не успел занять кресла, выложили специальные цветные подушки – замечательное нововведение, особенно оцененное молодежной аудиторией Ельцин Центра.
– Это очень круто, – поделился впечатлением один из его гостей, будущий искусствовед. – В европейских музеях на таких подушках прямо на полу сидят юные художники и копируют классику».
В зале собрались студенты и преподаватели творческих вузов, художники, дизайнеры, архитекторы, искусствоведы, урбанисты и те, кто интересуется современным искусством.
Встречу провела куратор выставки Наталья Сидлина, представитель лондонской галереи «Тейт модерн». Вместе с художником они прошлись по основным этапам творчества. На экране демонстрировалась масштабная ретроспектива наиболее известных и значимых работ Эрика Булатова.
Первым этапом, был, конечно, советский период. Слова «Вход – входа нет», или «Слава КПСС» – порождение социального пространства того периода, к которому они привязаны, считает художник.
Второй этап начался в постсоветскую эпоху и ознаменовался серией работ «Иду – вижу».
– Слово для меня — не только звук и смысл, но и визуальный образ, равноценный персонаж картины, который взаимодействует или вступает в противоречия с другими персонажами и формирует сюжет, – поясняет мастер.
Эрик Владимирович рассказал, как работает с визуальным пространством. Обычно это происходит так: сначала что-то очень сильно производит на него впечатление, так что ему сразу хочется выразить это на холсте, затем идет долгий путь поиска в графике – когда в эскизах проект начинает обрастать плотью и кровью, картина переносится на холст.
Иногда живопись приходилось откладывать, надолго удерживая в памяти первоначальный образ. В советский период деньги, на которые можно было бы существовать, содержать мастерскую, покупать холст, бумагу и краски, приносила не живопись, а работа иллюстратора в знаменитом издательстве «Детгиз».
– Я начал заниматься иллюстрированием детских книг, чтобы заработать деньги, обеспечить работу с живописью без обязательств перед государством. Работали вместе с Олегом Васильевым, и в процессе нашли для себя много полезного и интересного. Во-первых, иллюстрация приучала к дисциплине, приходилось делать работу быстро, чтобы оставалось время на профессиональную деятельность. Во-вторых, в книжке для малышей художник имеет не меньшее значение, чем писатель – места для картинок достаточно, как и для текста, изображение движется по книге, как слова и соединяется с ними. Когда мы подошли к иллюстрации с этих позиций, это дало хороший результат. Очень рад, что у нас получилось, и наши книги пользуются любовью уже у детей, – рассказал художник.
У почитателей творчества Эрика Булатова накопилось много вопросов. Один из первых о причастности художника к городу.
– Екатеринбург – город, где я родился, и, хотя сознательная жизнь проходила в Москве, во время эвакуации в 40-х годах я снова оказался здесь, – рассказал художник. – Тут я получил первую в своей жизни премию за работу, участвовавшую в конкурсе детского рисунка. Это был живой кролик. Мы с мамой жили в общежитии, где семьи друг от друга были отделены только простынями. Съесть кролика мы не могли, но и кормить его было нечем. Со слезами на глазах нам пришлось вернуть награду!
Зал аплодировал знаменитому земляку стоя.
Многие принесли с собой потрепанные, зачитанные «до дыр» не одним поколением, детские книжки, иллюстрированные Эриком Булатовым, чтобы получить автограф.
– Что сегодня вас как художника питает и вдохновляет?
– Хочется выразить нынешнее время. Вы видели на выставке мои работы: «Друг вдруг враг» или «Враг вдруг друг», «Все не так страшно»? Это то, как я понимаю сегодняшнюю реальность. Я всегда работал с тем, что предлагает мне моя собственная жизнь, та, которой я живу, которая меня окружает. Стараюсь ее выразить. В этом смысле меня радует отношение молодых художников к тому, что я делаю. Тот же Гоша Рубчинский проявляет к моим работам постоянный интерес.
– Как возникло ваше сотрудничество?
– Его заинтересовали работы, которые я сейчас делаю. Он вдохновился ими и перенес в свою коллекцию. Мне нравится, что то, что я делаю, выходит в повседневную жизнь. Интерес ко мне молодых художников вдохновляет. Это говорит о том, что я действительно отражаю реалии сегодняшнего дня. Они чувствуют близость.
– Вы к ним присматриваетесь? Они другие?
– Они другие. Но есть общее.
– Вы для них мэтр?
– Мэтров может быть сколько угодно, не все они близки по духу, не все вписываются в сегодняшний день. В том, как этот день воспринимается молодым сознанием и мной, есть нечто общее. Иначе не было бы интереса, им было бы скучно.
– Как вам кажется, они более свободны, чем вы?
– Я считаю себя совершенно свободным. Не думаю, что кто-то из них ощущает себя свободнее, чем я. Не знаю, насколько они свободны, но я действительно свободен в своей работе. Ни от кого не завишу. Делаю только то, что считаю нужным. Никто не может мне сказать: «Делай так, или не делай так!». Я к этому стремился и получил, поэтому считаю себя свободным и счастливым человеком. Это свобода в человеческом и профессиональном плане. Но в каком-то смысле я, конечно, несвободен, потому что чувствую необходимость постоянно что-то делать или не делать. Перед кем, не знаю, но избежать этого не могу. Полной свободы не может быть, все-таки у нас христианское сознание, которое основано на чувстве вины.
– Удается ли вам читать?
– С большим интересом прочитал Алексея Иванова. Особенно понравился «Тобол». Вообще стараюсь читать, хотя довольно быстро устаю. В сущности, у меня нет времени на чтение. Разве что перед сном пока не засну. С колоссальным удовольствием перечитываю нашу классику. Начал почитывать детективы, просто чтобы ни о чем не думать. В этом смысле отстаю.
– Какое впечатление произвел на вас город?
– Город мощный, интересный. Не провинциальный. В нем есть ощущение центра – столицы определенного образа жизни. Здесь очень интересно общаться с людьми.
Перед выставкой Эрик Булатов дал интервью нашему сайту. Началось оно у работы мастера в зале Свободы – масштабного полотна «Свобода».
– Вижу, что оно вписалось сюда совершенно естественно. Я очень доволен тем, сколько неба вокруг него. Много света. Мне кажется, что оно очень уместно здесь.
– Как складывалась работа над картиной?
– Мне была заказана картина на тему свободы конкретно для этого зала. Я приехал сюда, посмотрел, что это за место. Здесь и возник образ свободы, как движение в глубину, сквозь облака. Само небо для меня символ свободы – пространство, которое находится за пределами социального. Я так это понимаю и попытался это выразить. Для меня это была серьезная работа. Мне нравится, что здесь много солнца, оно отсвечивает и, казалось бы, должно мешать восприятию картины. Но оно, наоборот, задает дополнительный жизненный пульс всему этому пространству. Мне кажется, это было правильное решение.
Интервью продолжилось в «Резиденции» Ельцин Центра.
– Эрик Владимирович, с каким ощущением вы уезжали из страны?
– Я не уезжал из страны – я ехал работать. После моей первой большой выставки, которая прошла в Цюрихе в «Кюнстхалле» в 1978 году, мне стали поступать предложения от разных галерей Америки и Европы. Выставка имела большой успех. У меня впервые возникла возможность зарабатывать на жизнь не детскими иллюстрациями, а тем, что было основным делом моей жизни. Я выбрал галерею, с которой мог работать. Это не было эмиграцией, ни в коем случае. У нас оставались здесь квартира и мастерская. Просто работать с американской галереей в Москве было проблематично. Трудно перевозить полотна через границу. Проще было поехать туда и там работать. Мы поехали сначала в Америку. Прожили там полтора года. Потом переехали в Европу, потому что Наташа совершенно не могла жить в Нью-Йорке, ей было там плохо, тяжело. Франция оказалась таким местом, в котором можно было жить и спокойно работать. Мы регулярно наведывались в Москву, бывали в России. Даже в сознании это не было никогда эмиграцией. Я понимал, что я русский художник и в любой момент могу сюда вернуться.
– Как Париж повлиял на ваше мировоззрение?
– Я уехал уже сложившимся художником. Мне было далеко за пятьдесят. Каких-то серьезных изменений уже быть не могло, но, конечно, Париж повлиял и, прежде всего, культурой прошлого, великим искусством XIX века. Лувр и Центр Помпиду все это было важно. И сама жизнь парижская, она как-то очень человечна. Просто улочки, кафе, атмосфера такая естественная живая. Это место, где человек может чувствовать себя хорошо независимо от того, много он зарабатывает или мало. Каждый может быть на своем месте.
В смысле современного искусства Франция уже не та. Как сказал Игорь Шелковский: «Она спит» (российский художник, эмигрировал во Францию в 1976 году – ред.). И главное – вялость какая-то есть и усталость в современной французской жизни.
– Вы только-только уехали и вдруг здесь в России начали происходить бурные исторические события. Как это выглядело оттуда?
– То, что касалось путча 1991 года – это событие было очень болезненным, очень остро воспринималось. Изначально было предчувствие, что в этом году что-то произойдет. Нарастала тревога. Я сделал картину на эту тему и даже не одну. «Вид Москвы из Мадрида». Я жил в Мадриде некоторое время. Мастерская располагалась высоко на крыше. Весь город был перед глазами. В начале мая дул холодный пронзительный ветер. Казалось, что он дует оттуда, из Москвы. Когда произошел августовский путч, это был момент для меня очень страшный. Несколько художников собрались вместе, напряженно следили за тем, что происходит.
– Фактически это противостояние продолжалось меньше суток.
– Мы все это видели. Вдруг все невероятным образом переменилось. Ельцин навсегда остался героем этого дня, и уже ничего не могло изменить этого образа. Никогда не забуду ужас осознания того, что я становлюсь эмигрантом. Ты живешь с другим ощущением, когда можешь вернуться на Родину в любой момент. Можно там работать, как Гоголь или Александр Иванов, но сама возможность вернуться меняет сознание.
– К этому моменту вы успешно интегрировались в европейскую жизнь?
– Моя интеграция прошла довольно быстро и безболезненно. Мне не надо было ничего завоевывать и доказывать. Меня приглашали на работу и принимали таким, какой я есть. Мне просто нужно было оставаться самим собой. Через год мы имели достаточно денег, чтобы купить квартиру в Париже.
– Выходили ли на вас русские эмигранты? Обычно они опекают тех, кто приезжает из России, берут их под свое крыло.
– Наоборот, они восприняли меня в штыки. Не могу вам объяснить почему, но, тем не менее, это факт. Думал, когда приеду, у меня появятся друзья. Я знал нескольких художников из этой среды. Когда я уезжал, была Перестройка, но меня с трудом отпустили. Наташу вовсе не пустили. Это был январь-февраль 1988 года. Союз художников дал мне волчью характеристику. Меня в принципе не должны были никуда пускать. Думал, что здесь у меня были враги, но там меня ждут друзья. Получилось совсем не так. Приехал на свою персональную выставку в Центр Помпиду. После Цюриха она побывала в Германии, Голландии, Англии. Это была выставка современного русского художника, важное культурное событие, и я думал, что у русской диаспоры она вызовет интерес, и это будет отражено в русскоязычной прессе. Когда на следующий день я купил русскую газету, то на последней полосе увидел маленькую заметку, с моим автопортретом, которую помню почти дословно. Там было написано, что в Центре Помпиду открылась выставка Эрика Булатова, где представлены работы с такого-то по такой-то год. И если первые работы указывали на то, что из него могло бы что-то выйти, то последние говорят, что этого не случилось. Это все, что было сказано обо мне в замечательной газете «Русская мысль». Это была даже не критика, а просто оплеуха, чтобы я знал свое место. После этого я, конечно, не общался ни с какой русской эмиграцией лет десять. Потом постепенно возникли нормальные отношения, но все равно я был в стороне и никак не связан с русской эмиграцией.
– Вы часто используете кириллицу в своих картинах. Кто на Западе покупает ваши картины, коллекционеры русского происхождения, которых много сегодня за рубежом?
– Совсем не обязательно. Гораздо чаще их покупают европейские коллекционеры – швейцарские, немецкие.
– А как они позиционируют ваши работы? Это соцарт, авангард второй волны, нонконформизм, московский концептуализм?
– Это неважно для людей, которые интересуются искусством. Был такой известный коллекционер Глезер, он вывез огромную коллекцию нонконформизма и представлял ее авторов борцами с режимом. В результате это было воспринято как что-то важное для России. За ее пределами это, в сущности, никого не интересовало. Это было важно для русской культуры, русской истории, но с точки зрения мирового искусства все это давно пройдено и представляется как этнография. Глупо было настаивать на этом героизме. Надо было акцентировать внимание на том, что было действительно важно. Несколько художников этой волны были оценены. Правда, не те, кого привез Глезер. То, что у нас в стране были проблемы, знал весь мир, но это были наши проблемы, и они имели значение только для нас. Кураторы представляли картины не как искусство, а как гражданский подвиг.
– Вы следили за судьбами московских коллег?
– Многие из них уехали в Америку, Германию. Многие вернулись обратно. Во Франции были те, кто эмигрировал из страны задолго до нас. В Париже у меня были хорошие, приятельские отношения с Оскаром Рабиным, Олегом Целковым и Борисом Заборовым. Но все-таки они были другими художниками, и близкого профессионального контакта у меня с ними не могло быть.
Творческий вечер Эрика Булатова
Выставку Эрика Булатова поддерживает специальная образовательная программа в виде кинопоказов, лекций и экскурсий в локациях Музея, Арт-галереи, Образовательного центра, книжного магазина «Пиотровский».
Так, в витрине «История одного экспоната» уже сегодня можно увидеть, кисть и краски художника, участвовавшие в создании культового полотна, которое стало символом нового культурного пространства на карте города.
В музейном магазине можно приобрести сувениры с изображением белоснежных «булатовских» облаков на фоне пронзительного синего неба: зонты-трости, футболки, магниты, календари, значки и дорожные кружки.
Директор Арт-галереи Ельцин Центра Илья Шипиловских уверен, что выставку хотели бы увидеть в других городах России. Но повторить её в ближайшее время – задача практически невыполнимая из-за массы технических нюансов. Так что поклонникам творчества Эрика Булатова проще приехать в Екатеринбург.
Выставка продлится до 20 января 2019 года.
