Куратор, заведующий отделом современного искусства «Эрмитажа» Дмитрий Озерков в онлайн-цикле бесед Ельцин Центра «Мир после пандемии» строит планы на ближайшее будущее, размышляет о миссии художника предвидеть будущее и о неизбежности переноса выставочных проектов в онлайн-формат.
Интервью записано 24 апреля 2020 года.
Эрмитаж не планирует никаких перемен в работе. Кстати, это первый случай после Ленинградской блокады, когда музей закрыт полностью. Поэтому для нас, конечно, это временная остановка, которая не повлекла за собой никаких структурных изменений, никаких разрушений, музей просто закрыт для сотрудников и не работает на прием посетителей. Естественно, в здании находится служба безопасности, другие дежурные службы. Как только это будет возможно для всех нас, мы постепенно выйдем на обычный режим работы.
Я думаю, что выход будет предполагать какие-то меры предосторожности, призванные сохранить жизнь и здоровье людей. Петербург, в принципе, город очень дисциплинированный, так что если музеи откроются ещё при существовании каких-то рекомендаций, требований и условий, конечно, мы будем их соблюдать. Вопрос только в том, будет ли принято решение, что уже пора открывать музей, когда ещё мы должны соблюдать эту социальную дистанцию.
Мы в данном случае смотрим на опыт наших партнеров, в том числе западных, которые сейчас просто сдвигают всё примерно на год вперед, корректируют планы и бюджеты, потому что у всех выставок есть свои бюджеты, свои условия и всё прочее. Пока мы всё заморозили, то есть наши выставки, которые успели состояться, они идут онлайн. Те выставки, которые должны были закрыться, не закрылись и, соответственно, закроются при первой же возможности, а те, которые должны были открыться, при той же первой возможности откроются.
Так что у нас какой-то существенной перетасовки пока нет, но понятно, что, когда мы войдем в нормальный режим работы, будем заново оценивать все возможности. Мы привязаны, конечно, и к своим планам, но всё-таки это большая институция, тут много разных партнеров и юридических, и финансовых, и коллег из других музеев, у которых тоже есть свои представления о том, как всё должно происходить после пандемии. Так что сейчас мы просто отыгрываем те сценарии, которые у нас уже были запущены: у нас идёт выставка современного корейского искусства, она открылась уже в режиме онлайн и пока в таком режиме и существует. Мы надеемся, что успеем её показать до её отъезда из России и офлайн тоже. Далее у нас запланирована выставка китайского художника Чжан Хуаня. Мы над ней сейчас работаем, но пока не можем сказать, когда будет возможность её построить и запустить.
Виртуальное присутствие и работа под водой
Эрмитаж делает виртуальные выставки уже много лет, то есть наше виртуальное присутствие достаточно заметно. Мы были пионерами в этом направлении в двухтысячных годах и сейчас продолжаем это делать. Если раньше мы снимали просто залы, экспозиции, то несколько лет назад мы стали снимать и временные выставки тоже, делать в том числе и такие виртуальные выставки, где вы в виртуальных очках можете ходить и слышать разные разговоры разных людей. Соответственно, этот формат нам понятен, и он будет существовать независимо от того, что будет происходить дальше. Изучая этот виртуальный формат, тестируя его в разных плоскостях, мы обнаружили, что количество посетителей виртуального музея не только сравнялось с количеством посетителей реального музея по итогам 2019 года, но даже стало его превышать. Я думаю, что во всём мире происходит нечто подобное, как минимум потому, что вы можете таким образом за один день посетить несколько музеев, если вам что-то нужно сравнить и так далее.
Лично для меня виртуальный визит – это нечто служебное, я сам очень много работаю с виртуальными коллекциями, посещаю другие музеи виртуально, изучаю какие-то предметы из их коллекций, смотрю описание.
Конечно же, непосредственный контакт — это то, с чем мы привыкли работать. Но нынешний опыт, я думаю, покажет, как можно работать только с виртуальным форматом, как работают, например, подводные археологи, которые никак иначе и не могли бы работать. У нас есть такая экспедиция в Эрмитаже, в которой они могут работать только под водой, потому что поселение затоплено, и вот у них есть такая данность. Ты можешь выполнять исследования, производить раскопки, но только под водой. Мне кажется, у нас сейчас подобная история: мы водим экскурсии как бы под водой, смотрим на коллекции под водой. Я думаю, что мы просто постепенно выучимся и такой работе тоже.
Конечно же, это не отменяет реальных вещей, но я хочу привести такой пример: в свое время на проекте Эрмитаж 20/21 мы работали с Чарльзом Саатчи, есть такой прекрасный, легендарный лондонский коллекционер и директор музея. Он мне рассказывал, что еще тогда, в 2007 году, запустил платформу «Саатчи онлайн». Через неё художники могли выкладывать свои работы на продажу, а он всё это отсматривал в таком фоновом режиме, и когда ему что-то нравилось – покупал. Он мне тогда описал механику всего этого действа так: «Я или мои сотрудники пишем художнику, что я хочу купить эту работу. Я оплачиваю пересылку этой работы ко мне сюда, вот в эту комнату. Приезжает ящик, у меня его здесь открывают, я смотрю в реальности на эту работу, и, если она мне нравится в действительности так же, как она на мне понравилась на экране, я её покупаю, а если не нравится – отсылаю так же за свой счет обратно художнику». То есть вот такой был найден формат еще в 2007 году, он удобен человеку, который не хочет никуда ездить, который из любой точки мира может заказать себе какой-то предмет, посмотреть на него, нравится – не нравится, и принять решение. Я думаю, что здесь можно точно так же поступать, с той лишь разницей, что музейные вещи не могут приехать к вам домой, но они могут в каком-то цифровом формате оказаться у вас перед глазами.
Мы довольно долго снимали эрмитажные вещи как бы вокруг, с разных точек, делали разные модели этих вещей, то есть уже испробовали разные форматы. И я думаю, что этот пандемический карантин даст какие-то указания на то, чего мы еще не сделали или что делаем не так, и мы будем эти нюансы тоже учитывать.
В целом же я смотрю на ситуацию довольно оптимистично, я думаю, что мир будет просто перезагружен и с определенного момента, с опозданием на год, всё начнётся и всё будет как прежде. Понятно, что первое время будут существовать ограничения разного рода, но мы и сами чисто психологически нескоро отойдем от этого всего, мы будем продолжать носить маски, перчатки, отстраняться от людей. Но в какой-то момент в ближайшем будущем будет изобретена некая вакцина, как от оспы.
Я не думаю, что что-то кардинально изменится, это всё уже встречалось в мире, это состояние какой-то нестабильности, войны, экономического кризиса. Биеннале отменялись, переносились, сдвигались. Несколько лет назад, к примеру, венецианское биеннале «уехало» с мая на июнь. Так что эти переносы на несколько месяцев, а то и на год, они уже случались. Поэтому все сейчас сидят у себя в офисах, держат руку на пульсе, чтобы как только какое-то послабление произойдет, сразу запустить заново давно обдуманный и спланированный процесс.
Безопасность в музее и искусство затворничества
Чехия уже заявила, что открывает границы для своих жителей, значит, постепенно начнут работать различные сервисы. Это постепенно дойдёт и до музеев, потому что сам музей вирусом не заражён, заражены потенциальные посетители, которые потенциально могут заразить сотрудников, которые с ними вступят в контакт, поэтому, как только мы поймём, как обезопасить себя друг от друга, мы двинемся дальше.
Мир усложняется и вирусы усложняются, и нам тоже надо жить сложнее, это нормальная история. Вот художники мне какое-то время назад сказали, что сейчас популярно такое искусство затворничества, то есть художник творит что-то у себя дома (в принципе, для художника это нормальная ситуация, когда художник находится в мастерской и над чем-то работает). Так что я думаю, что многие художники даже счастливы, они просто доделывают сейчас то, что не смогли сделать по какой-либо причине. Кураторы, возможно, тексты дописывают, так что в принципе такая передышка может быть кому-то и на руку.
Я думаю, что, конечно, следующая биеннале, и не одна, будут посвящена коронавирусу. А может, кстати, и наоборот. Темой последней Венецианской биеннале была китайская поговорка «Не дай Бог тебе жить в эпоху перемен». Поскольку именно сейчас мы живем в эпоху перемен, то получается, что сначала тему задала биеннале, а потом ее подхватила реальная жизнь, потому что процессы искусства нередко идут впереди жизненных процессов. Так что, я думаю, мы вряд ли будем оглядываться назад, скорее, мы будем смотреть вперед, прогнозировать будущее.
Ну а поскольку все истосковались по искусству, я думаю, что мы будем ходить по залам, рыдать, встречать друзей и радоваться совместному присутствию среди подлинников. Конечно, будет просто перезапуск всего, как когда включаешь компьютер, который долго стоял без дела, ты начинаешь смотреть что слетело, что сломалось. Поэтому в отличие от наших систем безопасности и технического обеспечения, которые и сейчас находятся под контролем, все наши гуманитарные отношения нужно будет как бы пересматривать, ведь мы давно не виделись, давно не общались, давно сидим в чатах, в зумах и так далее.
В какой-то степени я даже благодарен этой ситуации, которая, если не брать во внимание ее трагизм и ужас, за возможность перезагрузить собственную память, архитектуру памяти, чтобы понять, куда мы движемся, выстроить какие-то приоритеты. Это всегда помогает от каких-то проектов отказаться, поняв, что они не настолько были и важны, какие-то проекты, которые ждали, лежали в долгом ящике, приблизить. Так что я это воспринимаю философски.
Мы с моей семьёй изолировались, часто пользуемся доставкой, но у нас магазин находится прямо в доме, так что я спускаюсь в этот магазин, закупаю какие-то необходимые вещи, используя маску, перчатки и дезинфекторы для рук. Мою тщательно руки, лицо, одежду очищаю, когда возвращаюсь, ну и в принципе стараюсь особо из дома не выходить. Это, конечно, очень тяжело, потому что сейчас, когда весна, и в общем-то такие дуновения приятные, и хочется куда-то уже выбраться, но мы пока терпим. У нас двое маленьких детей, поэтому все не очень просто происходит.
Никаких новых привычек вроде бы не появилось, а вот от привычки постоянно проверять телефон, постоянно на него смотреть, держать под рукой, избавиться не удалось. Мы все засыпаем с телефонами, просыпаемся с телефонами, в общем, живем с ними в круглосуточном режиме.
Не стало пауз, которые были раньше, когда было время для работы и время для отдыха. Сейчас ты вроде бы всё время отдыхаешь, и в то же время ты всё время работаешь, потому что выходных нет, тебе постоянно сыплются какие-то сообщения, письма, тебе нужно на всё это реагировать. Так что я думаю, что первое, что нужно будет сделать после отступления вируса – это четко определить рабочий распорядок и запланировать хороший выходной отдых.
Время для волевых и целеустремленных
Для меня как для историка очевидно, что сейчас происходит полный передел всей экономики, полная перестройка всей системы установившихся взаимоотношений. Кредитно-банковская система, производственные цепочки, спрос и предложение – всё это подвергается полной перетряске, и понятно, что мир будет совершенно другой после вируса. Если раньше казалось, что вот сейчас мы 2-3 недели посидим, всё потом откроется и дальше пойдет жизнь как прежде, то сейчас понятно, что это всё будет совсем по-другому.
В этой ситуации я, конечно, завидую бизнесменам, которые смогут в этой мутной воде что-то выловить, настроить новых структур, создать новые системы, потому что как раз сейчас время для таких волевых и целеустремленных бизнесменов, которые умеют любой сложившийся порядок вещей перекроить под себя и создать что-то новое.
Я эту сегодняшнюю ситуацию сравниваю с 11 сентября, потому что для Америки это было большое потрясение, и, собственно, многие философы написали книжки об 11 сентября как о новом этапе развития человечества. Я думаю, что и сейчас философы, писатели сидят, яростно собирают информацию, дописывают уже свои труды про вирус, про это время пандемии, и это тоже поможет нам понять, разобраться, что происходит.
Вообще-то если из недалекой даже истории взглянуть на происходящее, то станет ясно, что мы сейчас находимся в прекрасных условиях: у нас есть электричество, чтобы согреться и приготовить еду, у нас есть интернет, мы можем эту еду и все необходимое заказать… А я вот недавно, разбирая какие-то книжные завалы дома, обнаружил в бумагах моей бабушки дневник блокадного времени. Тогда, зимой 1941-42 года, когда есть было нечего, обогреться было нечем, писать было очень трудно, но она описывает тогдашнее отсутствие ну просто всего. Она пишет, что света нет, газа нет, воды и отопления нет, вообще ничего нет. И нужно ходить на работу…Читая, ты понимаешь, что это история, по большому счету, про еду, она говорит, что я не могу не думать про еду всё время. Но моя бабушка пережила эту всю блокаду и прожила до 90 лет спокойно и счастливо.
Я думаю, что встряски разного рода человеку просто нужны. Мы привыкли жаловаться, особенно в России, что что-то не так, что у тебя что-то не получается, что у тебя что-то там отвалилось или нога болит, и текст не пишется, и всё такое. Я думаю, что эта ситуация должна нас укрепить, если не убьет, как в известной фразе. Она должна напомнить нам, что мир не вечен, что мы все когда-то умрём, и до смерти нужно что-то сделать, и давайте скорее уже это делать, а не в «Инстаграме» сидеть и не кликать друг другу на сердечки.
А еще я думаю, что на самом деле искусство прогнозирует реальность, видит её вперед, и художники в этом смысле святые выдающиеся люди, потому что они показывают нам, каким будет мир.
Выставка, которая у нас сейчас идёт в Эрмитаже, называется «Романтика и усердие». Это выставка современного искусства из Кореи, страны, которая уже фактически победила коронавирус. Мы её сделали перед самой эпидемией, и, на мой взгляд, это название – «Романтика и усердие» – прекрасно характеризует нашу гуманитарную область. Мы продолжаем быть очень романтически настроенными, мы верим в лучший исход, но при этом мы должны усердно работать, чтобы оказаться в нужный момент там, где мы должны быть.
Мои итальянские коллеги, которые сейчас уже выходят из эпидемии, активно с нами общаются, планируют работу, потому и мы уже, общаясь с ними, как бы выходим из изоляции, выходим на финишные прямые в разных проектах. Так что, я думаю, что и в России это постепенно произойдет, и, как показывает недавний опыт, благодаря интернету мы можем создавать какие-то вещи вне личного контакта. Личный контакт прекрасен, но чуть позже.
Все видео проекта «Мир после пандемии» на Youtube
Сегодня сложно давать прогнозы, но еще сложнее – их не давать. Как заставить себя не думать о том, каким будет мир после пандемии? Как изменится власть, отношения между странами, экономика, медицина, образование, культура, весь уклад жизни? Сумеет ли мир извлечь уроки из этого кризиса? И если да, какими они будут? В новом (пока онлайн) цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты будут размышлять над этими вопросами. Наивно ждать простых ответов, их не будет – зато будет честная попытка заглянуть в будущее.
Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС
