Годы тюрьмы за самиздат, карательная психиатрия, ссылки, расшифровка проглоченных записок с информацией о положении дел в лагере, – через эти и другие испытания прошли герои документального фильма Николя Милетича «За успех нашего безнадёжного дела», показ которого прошёл в Ельцин Центре 9 марта.
Фильм представил сам режиссёр – гражданин Франции, сын эмигрировавшего из Югославии «врага народа», экс-руководитель московского бюро «Франс Пресс» Николя Милетич.
«За успех нашего безнадежного дела» – документальный фильм о диссидентском движении в СССР. Его участники отстаивали свободу и права человека в условиях тоталитарного режима на протяжении 1960–1980-х годов. Фильм назван в честь распространённого в диссидентских кругах тоста, который произносился не без горькой иронии. Среди диссидентов, о которых рассказывает картина, – Сергей Ковалёв, Наталья Горбаневская, Сергей Ходорович и другие.
Режиссёр Николя Милетич рассказал зрителям, что познакомился со многими героями своего фильма ещё в 1978 году.
– Мне было 25 лет, когда я приехал в Россию работать для «Франс Пресс». Спустя две недели меня отправили в Калугу на суд над Александром Гинзбургом. Его арестовали в числе других активистов хельсинкских групп, и впоследствии приговорили к восьми годам лишения свободы за «антисоветскую пропаганду». Тогда в переполненном зале суда я познакомился со многими: там были, в частности, Андрей Сахаров и Елена Боннэр. Потом я лично подружился с некоторыми из них, они были очень симпатичными людьми, и мне хотелось им помочь. Правда, после этого меня выдворили из СССР.
Фильм «За успех нашего безнадежного дела» основан на серии интервью. Поэт и переводчик Наталья Горбаневская рассказала, как в ночь на 1 мая 1967 года отпечатала первые семь экземпляров «Хроники текущих событий», и потом этот подпольный самиздатовский журнал выходил целых 15 лет.
Физик Юрий Орлов рассказал о создании Московской Хельсинкской группы и о последовавших вслед за этим репрессиях. Один из создателей группы Сергей Ковалёв получил семь лет лагеря и три года ссылки за антисоветскую пропаганду, а другие диссиденты попали в жернова карательной психиатрии. Об этом в фильме говорит Наталья Горбаневская:
– «Возможность вялотекущей шизофрении не исключена», – такой диагноз, изобретенный профессором Андреем Снежневским и отсутствовавший в мировой психиатрической практике, использовался против политических активистов. Ещё один распространённый диагноз – «параноидальные поиски справедливости». В отличие от лагеря, в лечебнице нет срока. И здесь каждый день себя проверяешь, нормальный ты или уже сошёл с ума. Пациентам ежедневно давали галоперидол. Я начинала читать страницу, а к концу страницы уже не помнила начало.
В фильме есть интервью с еврейскими диссидентами (Иосиф Бегун, получивший 12 лет тюрьмы), украинскими (Василий Овсиенко, в возрасте 23 лет отправлен в Мордовию за самиздат на четыре года), а одна из самых захватывающих историй фильма – об адвентистах и их харизматичном проповеднике Ростиславе Галецком, который путешествовал по всему Союзу, спасаясь от преследований КГБ. В распоряжении верующих была даже собственная подпольная типография, на которой был отпечатан доклад об ущемлении их прав в СССР. Именно Николя Милетич помог переправить этот доклад на Запад, и публикация этих документов привела к небывалому скандалу.
Резюмирует фильм высказывание Сергея Ковалёва: «Наш мир устроен был очень просто. Были люди, которые были готовы расплатиться тюремным сроком за такую эфемерную вещь как самоуважение. А были те, которые были не готовы. Вот и всё. У меня нет к ним претензии, человек слаб по природе. Много ли вы знаете людей, которые готовы пойти в тюрьму за те вещи, которые они считали правильными? Диссиденты были такими».
Встреча с автором фильма «За успех нашего безнадежного дела» Николя Милетичем
Накануне показа режиссёр Николя Милетич дал интервью для сайта Президентского центра Б. Н. Ельцина
– Это ваш первый приезд в Екатеринбург?
– Второй. Несколько месяцев назад меня сюда пригласили на фестиваль документального кино, но тогда я тоже приехал накоротко.
– В Музее Ельцина вы сегодня были впервые? Расскажите о ваших впечатлениях.
– Замечательно, интересно! Одну часть я довольно хорошо знаю, поскольку работал в Москве много лет в конце правления Ельцина – начале правления Путина. Но другие периоды – первая выборная кампания, Чеченская война – мне было интересно, как это здесь представляется, ведь то время я работал в другой стране.
– Что запомнилось из экспозиции?
– Может, это первое впечатление, но запомнился мультфильм. Он как будто для детей, но неплохо сделан. Очень коротко, всё же нельзя в восемь минут рассказать историю страны, но смысл довольно умный.
– Было ли что-то в музее, связанное с темой фильма?
– Я видел портрет Александра Солженицына, книгу Варлама Шаламова, видел ролик о событиях в парламенте, когда Елена Боннэр, жена Андрея Сахарова, там говорила, и конечно сам Сахаров. Так что что-то пересекалось.
– Перейдём к фильму. О чем он?
– О том, что в Советском Союзе после оттепели Хрущева появились люди, которые хотели жить свободно в несвободной стране. Они занимались разными делами. Кто-то хотел просто издавать правозащитные или религиозные бюллетени, кто-то защищал культуру: в Прибалтике или Украине считали, что из-за Москвы им не дают жить так, как они хотят. Эти люди были малочисленны, но они показывали моральный ориентир для многих.
Тогда я работал совсем молодым корреспондентом в Москве, и в конце 70-х это явление было поразительным – была такая страна, в которой ничего невозможно сделать, дышать трудновато, но существовали люди, которые ничего не боятся, хоть и точно знают, как это для них закончится. Считают, что готовы заплатить цену за это. Для западного неготового человека, как я, это было сильное впечатление. Что такой же человек, как вы, как я, готов всё бросить, потому что считает, что надо так жить. Очень хороший урок жизни.
– Герои повлияли на ваше собственное мироощущение?
– Наверное, да. Когда рядом с вами такие люди – это не читать книгу. Вдруг их арестовывают, они получают семь лет лагерей и пять лет ссылки, и вы понимаете, что это не рассказ, это жизнь, – это отражается на мировоззрении.
– Вы говорили, что работали в Москве на стыке девяностых и нулевых. Что для вас 90-е?
– Не могу ответить на этот вопрос. Я приехал в 1998-м, когда был дефолт, так что девяностые в русском понимании этого слова я не застал. На Западе, конечно, не так понятно, как здесь и бедно страшно жили, и каким ударом был для населения [распад СССР]. У них другие были проблемы, и это время не так ощущается, как здесь. На Западе понимают, что такое Ельцин и Горбачев, но уже и это для них далеко. Вообще, у меня было три разных периода здесь: первый – эпоха Брежнева, потом Ельцин и ранний Путин, и год назад я закончил восьмилетний период пребывания в Москве.
– Как считаете, сильно страна изменилась за это время?
– Что-то очень сильно изменилось, а что-то не очень. Например, некоторые явления, которые сегодня можно заметить, мне сильно напоминают времена Советского Союза. Что в принципе, наверное, нормально, поскольку про СССР сейчас официально говорят как про неплохое время. Не так, как в начале 90-х воспринималось, сейчас по-другому на это смотрится.
И вы знаете, когда я в первый раз работал в Советском Союзе, тогда было общее понимание, что ничто никогда не изменится, что всё это будет несколько столетий. Но всё сильно изменилось, пусть далеко не так, как надеялись люди, которые боролись за свободу – герои моего фильма. Но пример краха Советского Союза показывает, что всегда можно надеяться на успех. Это парадокс: люди ни на что не надеялись, но считали, что нужно бороться, что это моральный долг.
– Стало ли в России больше свободы, чем в СССР?
– Да, потому что в СССР то, что вы со мной делаете, было бы невозможно, но это только часть ответа. Много всего можно делать сегодня, что было невозможно тогда. Но осталось ещё много всего разного, чтобы достичь статуса демократического общества.
