Театральная платформа «В Центре» 15 и 18 октября представила документальный спектакль «Цветы времени» в постановке Дмитрия Зимина. Следующий спектакль состоится 30 ноября.
Пьеса драматурга Марии Конторович о тех, кто пережил Холокост, скитался и в итоге обрёл свой дом на Урале. Сегодня это уже очень пожилые люди, прожившие долгую и трудную жизнь. Об этом они рассказывали волонтёрам «Меноры» в своих интервью, и даже сегодня, по прошествии восьмидесяти лет, кто-то из них пожелал остаться не называть своего имени.
«…Немцы собрали всех евреев, повели на кладбище, заставили вырыть могилу на краю холма. Всех сбросили в эту могилу и закопали живыми. Русские и украинцы рассказывали, что земля трое суток шевелилась и раздавались стоны».
Те ужасы войны, что они пережили в детстве, не помешали им стать счастливыми, повзрослеть — возможно, раньше времени, — завести собственные семьи, вырастить детей, внуков и правнуков. Они выжили для того, чтобы сохранить память о шести миллионах погибших и передать следующим поколениям эстафету борьбы за честь и достоинство своего народа.
«…Рассказывали, что одну девочку, когда евреев закапывали в Хощевато, мама успела подбросить к украинской семье, и та её поместила в погреб, и, пока были немцы, эта семья её кормила-поила, считала дочерью, вырастила, выучила, несмотря на то, что она была еврейка. То есть разные люди были, кто-то убивал, кто-то спасал».
Спектакль создан совместно с Екатеринбургским еврейским культурным центром «Менора» в рамках проекта «Уроки жизни» при поддержке Министерства культуры Свердловской области и Администрации Екатеринбурга. В зале — аншлаг.
«…Я очень хорошо помню, как те, кто были посмелее, под воротами или под проводом проползали и шли к реке. И, возвращаясь, несли в ладошках или в рубашках эту водичку. Если можно было в рубашке хоть немножко донести, то всем по капле доставалось, выжимали эту рубашку, лизали. А кому не доставалось, мы облизывали руки тем, кто приносил воду в ладошках. Лужи опустошали до самого дна. Это было жутко, конечно. Но и с едой было тоже очень плохо».
На сцене нет декораций. Лишь одинокое чёрное кресло. Герои сменяют друг друга, вспоминая военное детство, голод, холод и что-то неожиданно красивое, не рифмующееся с войной.
«… Мама решила — во что бы то ни стало надо бежать. Это был 43-й год, начало осени. У мамы был большой платок, она привязала меня к спине, сестричке велела держаться за подол. Три или четыре женщины решили в одну из ночей бежать с ней. Нашли такое место под проводом, где тоненькие они могли проползти. И ночью под покровом тьмы в лохмотьях и босиком бежали по узкоколейке. Я очень хорошо помню, как они говорили, что надо идти к воде, чтобы собаки не взяли след».
За сценой звучит взволнованный голос девушки, рассказывающий о мудрой, доброй, бесконечно любимой бабушке, пережившей Холокост и не растратившей человеколюбия.
«… И тут все увидели яблоки — осенние, налившиеся, сочные. Все кинулись есть и друг друга уговаривать: „Не смейте есть, пейте только сок, яблоки — тяжелая пища“. Их было много, надкусывали и сосали, откладывали в сторону, надкусывали и высасывали сок. Это было такое блаженство. Поели, отдохнули и под утро ещё под покровом темноты решили набрать яблок, кто в подол, кто в платок, и с узелками, пошли. И вдруг полицаи, кто с обрезом, кто с каким оружием, приставили женщинам к вискам дула. И к маминому виску приставили. Я вцепляюсь маме в шею и ору, что есть мочи, сестричка тоже. Женщины уговаривают этих пацанов: отпустите нас, у вас же тоже матери есть, пожалейте детей. И произошло чудо. Один из полицаев, который держал у маминого виска дуло, глянул на маму и спрашивает: „Вы учительница? Я учился в той школе, где вы работали. Вас любили ученики“. И нас отпустили».
Каждая история вполне могла бы стать семейной легендой, но, кажется, рассказывается впервые — вытаскивается из потаённых уголков души. Сейчас в это трудно поверить, но малолетние узники вовсе не спешили делиться воспоминаниями о лагерной жизни. Тяжело было и больно — и страшно, что оно обернётся против тебя.
«…Дядя разыскивал родных и нашел маму. Приехал посмотреть и пришел в ужас. Три скелета, которые еле-еле проживали свою жизнь. Он сказал: „Я вам не позволю здесь умирать. На Урале хоть карточки дают“. И мы переехали в Карпинск. Я стала учителем. Работая в школе, я ничего не рассказывала о своей жизни. Во-первых, не принято было. Во-вторых, пленников и узников считали предателями. Даже детей и тех, кто не по собственной воле попал в плен, всё равно считали предателями. Поэтому никто никогда о такой судьбе не рассказывал. И только лишь в 1993 году признали малолетних детей узниками фашистских концлагерей».
Рассказчики на время становятся детьми и подростками, немыми свидетелями преступлений, у которых нет срока давности. Они, может быть, хотели забыть, но, пока живы, помнят. А теперь будем помнить и мы.
Следующий спектакль «Цветы времени» состоится 30 ноября. Вход по регистрации.
