Круглый стол с таким названием прошел 2 февраля в Высшей школе экономики. Он был проведен при участии Президентского центра Борис Ельцина и фонда «Либеральная миссия» и посвящен 85-летию первого президента России. В дискуссии приняли участие соратники Бориса Ельцина, эксперты, а также профессора, преподаватели и студенты «вышки». Несмотря на позднее время, в конференц-зале, где проходил круглый стол, свободных мест практически не было.
Для обсуждения организаторы предложили три обширных темы: успехи и ошибки экономических реформ; правовая реформа: от тоталитаризма к правовому государству и гражданскому обществу; свобода мысли и слова в 90-е. Вел круглый стол научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин, крупный ученый-экономист, бывший с 1994 по 1997 годы министром экономики РФ. В вступительном слове он задал тональность заинтересованному разговору, сказав, что Ельцин принял ключевые решения о проведении экономических реформ и смог изменить нашу страну и даже ход истории. Подобное, по мнению Ясина, удавалось в нашей стране редким фигурам: Петру Первому, Александру Второму, Ленину (плюс или минус каждый ставит самостоятельно).
- Я очень уважаю Горбачева, высоко оцениваю его деятельность, но он не смог этого сделать, – сказал Ясин. – Главными днями своей жизни я считаю те, когда осуществлялись экономические реформы и происходили демократические перемены.
Первому слово было предоставлено доктору юридических наук Михаилу Краснову, в течение трех лет работавшему помощником президента России по правовым вопросам. Он сам задал вопрос, который могут повторить многие: а были ли реформы? И ответил – безусловно, были! Пусть и не реализованные в той мере как, например, экономические, но изменения в правовой сфере в широком смысле весьма значительные. Были созданы новые институты по защите гражданских прав, преобразованы в сторону гуманизации важные государственные институции. Это и реформа судебной власти, и реформа КГБ, который был «раскассирован»: гигантская организация была разделена на несколько отдельных ведомств. Из Министерства внутренних дел была выведена система исполнения наказаний и сама пенитенциарная система была изменена. Обрел «права гражданства» частный нотариат, был введен мораторий на смертную казнь. Российская Федерация стала членом Европейского суда по правам человека. Важнейшее событие: 6 июля 1995 года был подписан основополагающий документ – указ президента РФ «О разработке концепции правовой реформы в Российской Федерации». Задача реформы в указе была сформулирована следующим образом: «Установить в качестве основных элементов концепции правовой реформы вопросы правового обеспечения ряда важнейших направлений формирования и функционирования российской государственности и развития полноценного гражданского общества…» Все перечисленное – значительные, даже принципиальные изменения в правовой сфере, и этот список неполный, его можно продолжить. Но…
Никуда не уйти от вопроса: почему же страна не получила, не почувствовала от правовой реформы должного эффекта? По предположениям Михаила Краснова, этому есть три причины. Первая – у правовых реформ не было своего Гайдара. Вторая – отсутствие у общества запроса о справедливости в должной степени. Это ощущение воздействовало и на политиков, тонко чувствующих общественные настроения. И главная, по мнению Краснова, причина – в том, что нет реальной системной политической конкуренции, «а без нее институты права разлагаются».
Андрей Нечаев, министр экономики в гайдаровском правительстве, свое выступление начал с того, что кратко обрисовал ситуацию, при которой экономические реформы начались. И именно критической ситуацией определялся их ход. Здесь и коллапс фондового рынка, недееспособный Госбанк, фактическое отсутствие границ, таможни, армии. Министерство иностранных дел де-факто есть, фактически оно в зачаточном состоянии; все рычаги управления экономикой (тогда она называлась народным хозяйством) у союзных министерств, товарный голод etc.
- Нас упрекали и продолжают упрекать в неверной последовательности действий, что нельзя было начинать с либерализации цен, сначала надо было создать рыночные институты, – вспоминает Андрей Нечаев. – Предлагались разные меры, их совокупность можно назвать вторым изданием «военного коммунизма».
На это ни президент России, ни правительство реформ не пошли. И вынужденно пришлось начать с «перезревшей» либерализации цен. Затем последовал указ о свободной торговле, который создал новые возможности для насыщения рынка. Да, внешне это выглядело порой отвратительно, считает Нечаев, и на это трудно возразить. Была либерализована внешнеэкономическая деятельность, внешнеэкономические связи. Принято очень много других, не таких заметных с обывательской точки зрения, но очень важных и точных решений.
Задыхавшаяся экономика задышала, освобожденная от самых тяжелых оков инициатива, что частная, индивидуальная, что инициатива предприятий начала приносить ощутимые результаты. Оголтелым критикам реформ правительства Ельцина-Гайдара следовало бы подняться над кухонно-бытовой реальностью того времени и попробовать посерьезнее поглядеть на ситуацию, в которой находилась страна. В экономике зримо заявили о себе признаки финансовой стабилизации, товары и на прилавках, и продаваемые с рук. В качестве примера Нечаев привел малоизвестный факт: после полугода с начала реформ курс доллара снизился в три (!) раза, снижение цен имело место и по целому ряду товарных групп, летом 1992 года была введена свободная конвертация рубля. А затем, как считает Андрей Нечаев, началась «вакханалия кредитов». Нечаев связывает ее с нерешительностью президента России и приходом в Центральный банк Виктора Геращенко.
И пусть экономические реформы не воплотились в полной мере, но, по мнению Нечаева, удалось сделать серьезные заделы. Так, в декабре 1991 года правительство приняло постановление о регулировании фондового рынка и бирж, которое эффективно работало в течение долгого времени и дало хороший результат – цивилизованный фондовый рынок. Нынешняя банковская сфера, начало ее развитию дало правительство реформаторов, соответствует лучшим мировым стандартам. Еще из серьезных достижений – создание юридической базы корпоративного права. И если говорить обобщенно, то в процессе реформ пришлось создавать (и создать удалось) большое число рыночных институтов и механизмов их функционирования буквально с нуля, поскольку в советской экономике они просто отсутствовали. К сожалению, многое из этого забылось, или воспринимается как само собой разумеющееся.
Самые большие, видимые достижения были в 90-е годы достигнуты в сфере свободы мысли и слова. Об этом рассказывал доктор юридических наук Михаил Федотов, один из авторов революционного закона «О печати и других средствах массовой информации». Федотов был заместителем министра печати и массовой информации РСФСР, затем возглавлял это уже преобразованное министерство новой России, работал помощником президента, иными словами, находился в самом эпицентре процессов в самое горячее время.
По словам Федотова, свобода масс-медиа родилась в одно и то же время и в одном и том же месте, что и российская государственность: 12 июня 1990 года был принят закон и Декларация о государственном суверенитете РСФСР. Закон отменял цензуру, давая небывалую прежде свободу слова. Да, при Горбачеве гласность имела место, но как привилегия, а не норма, то есть не для всех. СМИ не имели самостоятельности. Например, журнал сверхпопулярный журнал «Огонек» с огромными тиражами юридически был всего-навсего подразделением издательства «Правда», целиком и полностью принадлежавшим ЦК КПСС. И остальные газеты и журналы юридической самостоятельности не имели, равно как и типографии. Диктат партии был абсолютным. После принятия закона ситуация стала меняться: часть местных газет удалось от диктата избавить, были созданы независимые межрегиональные газеты. События 19-21 августа 91-го и последовавший за ними 23 августа указ президента Ельцина о приостановлении деятельности КПСС на территории РСФСР и конфискации ее имущества, а затем, в ноябре, и указ о запрещении компартии дали новый мощный импульс свободе мысли и слова, процесс стал, казалось, необратимым. СМИ стали самостоятельными и идеологически (цензура умерла), и юридически. Возникло множество новых газет и журналов. Был и сопутствующий эффект: многие суды получили хорошие помещения, принадлежавшие прежде райкомам КПСС. Попытки ограничить свободу слова, конечно, были, постоянные и многочисленные, но президент России жестко их пресекал и ни разу не позволил себе «власть употребить» по отношению к журналистам, хотя ему доставалось ох как немало.
М.Федотов обратил внимание участников круглого стола на количество указов президента, посвященных СМИ, свободе слова, информационным гарантиям общества. Впечатляюще! Но постепенно такие указы выходили все реже. В закон о СМИ стали вноситься все больше поправок. Картина и ландшафт СМИ понемногу менялся.
Если Михаил Федотов в своем выступлении акцент делал на юридической стороне темы, то Анна Качкаева, много лет проработавшая на Радио Свобода в Москве, и также много лет преподававшая журналистику в Высшей школе экономики, подошла к теме с другого ракурса. Поскольку все познается в сравнении, то Качкаева привела наглядный пример. В недавно открывшемся Ельцин Центре в Екатеринбурге, в одном из залов Музея Б.Н. Ельцина представлены маски героев программы старого НТВ «Куклы», в том числе и маска самого Бориса Николаевича, отнюдь не комплиментарная. Сегодня, считает Качкаева, таких кукол и таких программ на телеэкранах быть не может.
Первая половина 90-х, по мнению Качкаевой, время расцвета свободных, неподцензурных СМИ. Родилось немало частных СМИ, например, агентство Интерфакс, газета «КоммерсантЪ». Сформировалось законодательство о СМИ, настоящий медийный рынок (тогда еще не монополизированный), появился рынок медиаразвлечений. И прочая, прочая. Роль средств массой информации в установлении демократии в стране безусловна и общепризнана. Была, и это признавалось всеми, власть СМИ. Тогда формула «пресса – это четвертая власть» еще не вызывала улыбки и каламбуров.
Затем в этой сфере стали набирать силу тенденции, видимо, неизбежные при развитии этой сферы (отрасли). Какие-то из них можно считать положительными, другие – очень неоднозначными. В положительной части изменения огромны. На рынок СМИ, в том числе в эфир, были допущены иностранные средства массовой информации, что, безусловно палитру мнений сделало более богатой, более репрезентативной, интересной для потребителя. Стали выдаваться частоты вещания, на рынок СМИ пришла мировая реклама, международные бренды. И параллельно или следом начались медиа-войны, когда хозяйствующие субъекты решали свои споры друг с другом с помощью СМИ. Начался передел прессы, олигархические группы стали подминать под себя СМИ, образовывать мощные медиа-холдинги. Приснопамятная «семибанкирщина» в лице каждого из ее представителей имела под контролем свой пул ручных СМИ и активно задействовала для решения своих узких целей, в то числе и политических. Положение поменялось: не власть СМИ, а власть через СМИ. И сегодняшний результат этих процессов, по мнению Качкаевой, разделение всей сферы на три медиаолигополии. Как себя в этих обстоятельствах чувствует свобода слова? Иногда некоторые вопросы бывают неуместными, пусть риторическими.
А как сегодня обстоят дела, каждый знает сам, и оценить может самостоятельно, без круглых столов с участием крупных ученых и экспертов.
