Книжный магазин «Пиотровский» в Ельцин Центре поддержал ежегодный фестиваль чтения «Библионочь», проходивший в нынешнем году под девизом «Читай кино!» и посвященный отечественному кинематографу. Приглашенным спикером 22 апреля стал российский писатель и историк Леонид Юзефович.
Он рассказал о подходах к написанию биографий и поделился собственными наблюдениями за тем, кто пишет и издает биографии.
Биографы, при всей их общности, делятся на несколько разрядов, считает Юзефович. К первой группе, по его мнению, относятся так называемые сумасшедшие, которые одержимы либо идеей, либо самой исторической личностью. Они уверены, что обладают неким тайным знанием о том, о ком пишут и не признают того, что написано до них.
– Как-то в Санкт-Петербурге я купил изданную частным образом биографию Александра I. Читать ее было страшно интересно, но точно не полезно, потому что все, что там написано – неправда. Автор утверждал, что Александр не сын Павла. Император и старец Федор Кузьмич – одно лицо. А вся жизнь Александра I зашифрована в барельефах Александрийского столпа, который, как известно, расположен на Дворцовой площади. Я бы вообще никому не посоветовал изучать историю по историческим романам, а по таким тем более.
Вторую категорию биографов Юзефович обозначил как людей случайных. Как правило, они выполняют заказ. Это не те люди, которые изучают биографию своего героя десятилетиями. Читать их неинтересно, потому что они не профессионалы, не умеют работать с документами, их самих не очень интересует материал, а по сему нет и увлеченности героем, нет вдохновения. Это очень чувствуется, когда в основании работы лежит чистая прагматика.
Третий тип биографов Юзефович называет учеными, исследователями, которые персонифицируют результаты своих научных разысканий, и привел в пример недавно вышедшую в серии «ЖЗЛ» биографию Иоанна Грозного, написанную Борисом Флорей. Это серьезный ученый, его книга достоверна, но читать ее обычному человеку довольно трудно. Книги подобного уровня не для легкого чтения, а для изучения и пользования. Например, преподавателям истории.
– Но для меня вообще все книги, – признается именитый лектор, – делятся на те, которые я читаю, и те, которыми я пользуюсь. Совсем недавно я прочитал книгу нижегородского ученого Алексея Коровашко, который всю жизнь занимается романом Владимира Арсеньева «Дерсу Узала». Он пытается восстановить биографию Дерсу Узала. И как настоящий биограф постоянно сомневается, собирает знание по крупицам. Читая его, я подумал, что Узала – покровитель всех историков, филологов, этнографов, антропологов. Правда, все мы – переводчики с языка теней. Пытаемся восстановить то, чего нет. Коровашко пишет, что самый древний интеллектуальный жест – это, когда охотник склоняется над следом зверя и пытается на основе своего опыта воссоздать ту реальность, которая не поддается эмпирическому наблюдению. Так же действуют историки: по следам потухшего костра пытаются понять, сколько было дров, сколько людей сидело вокруг костра и что они ели. Нижегородский ученый называет Дерсу Узала первым Шерлоком Холмсом. Наша любовь к детективам коренится очень глубоко. Это наше подсознание, считывающее коды, прорывается на поверхность.
Далее Юзефович указывает четвертую группу биографов – профессиональную. И в качестве примера приводит Эдварда Радзинского, профессионального историка, увлекающегося исторической попсой – фигурами, вызывающими массовый интерес. Но как всякий историк, он так же изучает архивы, вживается в образы, реконструирует ситуации. И разница в том, что тем самым он отвечает на некий социальный запрос. Миссию же биографа Юзефович видит в другом: в извлечении из небытия незаслуженно забытых исторических фигур. Ему кажется, что в биографических исследованиях не должен быть двигателем коммерческий интерес. Хотя иногда история бросает нам вызов, и кто-то просто не может не откликнуться на него. Среди профессиональных биографов есть очень разные люди: глубокие, поверхностные, больше историки или больше писатели. Есть те, кто разрабатывают темы годами, и те, кто разрабатывает тему, пока пишет.
Как некий феномен в биографической литературе Юзефович рассматривает работы Марии Кузнецовой, работающей под псевдонимом Максим Чертанов – глубокие, многогранные, являющиеся результатом исследования материалов солидного объема. Некоторые написаны в соавторстве с Дмитрием Быковым. Набор персонажей тоже впечатляет – Альберт Эйнштейн, Чарльз Диккенс, Марк Твен, Герберт Уэллс и Степан Разин.
– В своей последней работе Мария разоблачает абсолютно ненавистный мне, написанный в режиме реального времени, исторический роман. Нет ничего более бессмысленного, чем после шестнадцати лет читать исторические романы. До шестнадцати они прививают интерес к истории, развивают воображение. Но после – уже нет. Кузнецова полностью разоблачает советский исторический роман. Подробно, обильно, ярко цитируя все, что было написано про Степана Разина в советское время. Я понял, что мы про Степана Разина не знаем вообще ничего. Василий Шукшин – великий писатель, но даже ему не надо было писать про Степана Разина. Раз у нас «Библионочь» – давайте почитаем.
Юзефович зачитал наиболее абсурдные цитаты из разных романов, собранные Марией Кузнецовой, неизменно вызывая смех в аудитории:
«…когда надо было кого-то убить, Степан всегда советовался с народом», «…приходили к Степану казаки целыми отрядами, и для каждого находилось у него доброе слово, ободрение, шутка».
Он наилучшим образом аттестует Кузнецову как профессионального биографа, которая берет одну за другой исторические гипотезы, касающиеся Степана Разина и так же, одну за другой, их опровергает.
К следующему разряду биографов Юзефович относит профессиональных писателей, таких как Дмитрий Быков, который уже выпустил две биографические книжки, посвященные Пастернаку и Окуджаве. Сейчас вышла его третья биографическая книжка «Тринадцатый апостол», посвященная Маяковскому. В случае с Быковым лектор уверен, что автор пытается понять, что чувствовал Пастернак, проживая трагические события своей жизни, через призму собственных переживаний. И это тот случай, когда биографию поэта лучше писать поэту, а не человеку далекому от поэзии.
– Биография Окуджавы мне нравится меньше, – говорит Юзефович, – она изобилует длиннющими цитатами на одну-две страницы и это, кстати, первый признак неудачной биографии. Мы все читаем множество источников и пропускаем их через себя. А эти огромные цитаты, как куски непрожеванной пищи, ими можно подавиться. Хотя в случае с Быковым, у которого феноменальная фотографическая память, это может быть и просто очень близким воспроизведением источника.
Еще один автор, на котором подробно останавливается Юзефович – Захар Прилепин. Он уже выпустил биографию Леонида Леонова. И вышла его новая биографическая книжка «Непохожие поэты», посвященная Анатолию Мариенгофу, Борису Корнилову, Владимиру Луговскому. По мнению лектора, автор берет советских поэтов потому, что сам ощущает себя советским человеком. Советским не идеологически, а по мироощущению. Ему важно доказать, что в рамках советского мироощущения возможны большие художественные достижения. Юзефович отмечает блестящую стилистику Прилепина и глубокое знание предмета.
В завершение вечера автор рассказал о своей последней книге «Зимняя дорога», посвященной малоизвестному эпизоду Гражданской войны в России – походу Сибирской добровольческой дружины из Владивостока в Якутию в 1922–1923 годах. Книга основана на архивных источниках, которые Юзефович собирал много лет. Биография генерала Пепеляева написана в форме документального романа. Герои поистине захватывающего повествования — две неординарные исторические личности, о которых подробно и не без удовольствия рассказывает автор. Один – белый генерал, правдоискатель и поэт Анатолий Пепеляев. Другой – красный командир, анархист и будущий писатель Иван Строд. В центре повествования их трагическое почти месячное противостояние среди якутских снегов. И на фоне этого события – вся история их жизни, любви и смерти.
Следуя девизу «Библионочи» 2016 года – «Читай кино!», следует отметить, что в марте на экраны страны вышел фильм по другому произведению Леонида Юзефовича – повести «Контрибуция». Впрочем, из-за разногласий с режиссером фильма Сергеем Снежкиным автор попросил убрать свое имя из титров.
– Справедливости ради хочу сказать, что фильм мне понравился. В связи с этим вспоминается история про то, как однажды на выставке к Сезанну подошла благородная дама и сказала, указывая на портрет женщины: «Это не женщина, она не похожа на женщину!». «Да, – ответил Сезанн, – это не женщина, это картина!». Вот и я себе сказал: это не история, это – кино.
Вопросы, задаваемые лектору, были посвящены совсем другой его работе – биографии барона Унгерна – мистика, стратега, воина, палача.
Писатель поделился со слушателями впечатлением от посещения Музея Ельцина и подчеркнул, что попадать в архивы и работать с ними при Борисе Николаевиче было значительно проще.
