Андрей Нечаев: «Гайдаровские реформы предотвратили экономическую катастрофу»

В зале Свободы в Музее первого президента Б.Н. Ельцина в Екатеринбурге 16 мая прочел лекцию ученый-экономист, президент банка «Российская финансовая корпорация», министр экономики России в 1992-1993 гг., председатель партии «Гражданская инициатива» Андрей Нечаев.

О непопулярных мерах от первого лица

Лекцию «Предотвращенная катастрофа» об опыте экономических реформ 90-х Андрей Нечаев посвятил другу и соратнику Егору Гайдару, рано ушедшему из жизни, и его – недооцененным, непонятым «гайдаровским» – реформам.

– Сколько бы ни прошло времени, – сказал бывший министр, – интерес к этой теме в обществе не утихает. И определяется он не только тем, что «гайдаровские» реформы затронули судьбы миллионов людей, кардинально изменив облик страны, но и масштабом личности самого Гайдара – ученого и мыслителя, поставившего точный исторический диагноз советской империи и создавшего новую парадигму развития России. Без преувеличения можно считать реформы правительства Гайдара ключевым шагом в масштабной экономической и политической модернизации России в последнее, бурное десятилетие ХХ века. Когда я так говорю, то мне кажется, что я сам исторический артефакт, а не действующий политик.

Лекция была организована в основном для студентов «ельцинского» блока «Школы экскурсоводов» – совместного проекта Центра екатеринбургских гидов, УрФУ и Президентского центра Б.Н. Ельцина. Но могли попасть на нее и все желающие, которых оказалось довольно много. Проявили интерес к встрече с Андреем Нечаевым преподаватели УрФУ. Многие из них просили известного экономиста и политика в лекции «перекинуть мостик» от реформ 90-х к кризисам 1998, 2008 и 2012 годов.

– В своей лекции мне хотелось бы развеять пропагандистские мифы, которые сегодня навязывают обществу, списывая неудачи современной политики на реформы 90-х, – продолжил Андрей Нечаев. – При обилии других исторических заслуг Бориса Ельцина главными бы я назвал зарождение новой российской государственности и радикальные экономические преобразования, которые позволили предотвратить экономическую катастрофу в России в 1992 году и создать основы рыночной экономики. Это были очень непростые годы, которые тяжело сказались на уровне жизни населения. Слава богу, что у нас короткая историческая память, и мы стали забывать очереди за товарами первой необходимости.

Нечаев рассказал, что к концу 1991 года было сформировано правительство реформаторов во главе с Ельциным, который получил чрезвычайные полномочия от V Съезда народных депутатов и сам возглавил правительство. Это было одним из условий этих чрезвычайных полномочий, поскольку в стране была ситуация полного экономического коллапса. Дефицит бюджета превышал 30 процентов. Фактически, настаивал лектор, это был развал государственного бюджета. После распада СССР на еще не окрепшие плечи России легли многие бывшие союзные расходы: содержание армии, государственных границ, посольств, торгпредств и вся международная деятельность. Бюджет уменьшился – затраты возросли.

Правительство Гайдара не украло и не растратило сбережения народа

– Я хочу развенчать один из главных мифов всех последующих лет, – сообщил Нечаев, – что правительство Гайдара украло или растратило все сбережения российского народа. К тому времени все средства были уже давно истрачены на покрытие дефицита бюджета, задолго до того, как счета и вклады населения были заморожены. Советский Союз давно и плотно сидел на нефтяной игле и был крупнейшим импортером зерна. В то время как царская Россия была крупнейшим экспортером зерна. Сталинская коллективизация полностью уничтожила сельское хозяйство. Экономический спад наметился уже в семидесятые годы, когда были свернуты знаменитые косыгинские реформы. И только сказочные нефтяные залежи Самотлора (месторождение, шестое по масштабам в мире, было открыто 22 июня 1965 года Мегионской экспедицией под руководством Владимира Абазарова. Из скважины бил фонтан мощностью в тысячи тонн нефти в сутки. Внутрипластовое давление было столь высоким, что нагревались стальные трубы – Ред.) продлили агонию советской экономики еще на пятнадцать лет. Мы жили за счет обмена нефти на продовольствие. После августовского путча все международные кредитные линии были закрыты. Страна оказалась на грани голода и хаоса. И прогнозы, что Россия не переживет зиму 1992 года, вовсе не были преувеличением. Это была абсолютно реальная ситуация, в которой собственно и был назначен Егор Гайдар – 6 ноября 1991 года.

Нечаев рассказал, что, когда Гайдар пришел в правительство, валютный резерв страны составлял двадцать шесть миллионов долларов – при внешнем долге сто двадцать четыре миллиарда доллара. И двадцать миллиардов с процентами нужно было заплатить уже в начале 1992 года. Личные переговоры Ельцина и принятие на себя долговых обязательств СССР позволило России ослабить долговую петлю и хоть как-то выровнять экономическую ситуацию. В связи с этим молодые реформаторы часто вспоминали слова одного из персонажей фильма «Операция Ы» Леонида Гайдая: «Красть ничего не надо, все уже украдено до вас!» Так Нечаев обрисовал ситуацию в стране в канун 1992 года – красть нечего, все уже украдено задолго до прихода в правительство Ельцина и Гайдара.

Китайский путь или шоковая терапия?

Другой миф, который взялся развенчать бывший министр экономики, говорит, что надо было постепенно вводить реформы, а не устраивать шоковую терапию через либерализацию цен:

– А ничего другого было сделать нельзя. Чтобы контролировать цены, необходимо было платить дотации, а у нас дефицит бюджета составлял тридцать три процента. И зарплату бюджетникам было нечем платить. Что делать? Если вы не можете контролировать цены, отпустите их, что мы и проделали, вызвав шквальный огонь критики на себя. Конечно, это была болезненная мера. Уровень инфляции исчислялся сотнями процентов. Если раньше инфляция была скрыта наличием дефицита, то сейчас она приобрела открытую форму. И через какое-то время появились товары. В плановой экономике каждое предприятие было монополистом и затыкало свою дыру дефицита в бюджете. Мы до сих спор демонополизируем экономику и до сих пор еще не завершили приватизацию.

По мнению Нечаева, именно плохое состояние экономики диктовало радикальность многих политических решений. После распада СССР страна практически оказалась без государственного аппарата. Бывшему министру правительства Гайдара задали вопрос: был ли возможен так называемый китайский путь постепенных и щадящих преобразований. Он был возможен, считает Нечаев, при реформах Косыгина 1965-68 годов, которые были свернуты из-за боязни повторения «пражской весны». Были бы возможны в начале правления Горбачева в 1985-87 годах. Медленное, постепенное создание рыночных отношений при тотальном контроле государства и коммунистической партии, как в Китае.

– Но давайте не будем забывать, – напомнил Нечаев, – что вслед за либерализацией цен в Китае студенты потребовали больших свобод для граждан, и что тогда сделало государство? Танками подавило народные волнения. Возможен был для нас этот путь? В России не было ничего, что могло бы обеспечить этот китайский путь. Не было всевластия КПСС после отмены шестой статьи Конституции. Не было госаппарата. После путча все министры были отправлены в отставку, и союзный центр уже реально ничем не управлял. Когда Россия оказалась самостоятельным государством, у нас не было армии, государственной границы, таможни, не было государственной валюты. Не было Центрального банка. Отсутствовали все базовые признаки государства. В Министерстве иностранных дел мой добрый друг Андрей Козырев вместе с тремя секретаршами занимался выдачей виз. Вся политика была у союзного руководства. Вся экономика была у союзного руководства. Все серьезные ключевые для экономики предприятия были под союзным Госпланом, Минфином, Госснабом. Отсутствовали базовые государственные и экономические институты. Ход реформ определялся отсутствием государственных институтов.

Когда у вас нет реальной государственной власти и вы что-то разрешаете – это проходит легко. Когда что-то запрещаете, надо иметь сильную власть и государственную машину, – продолжил Нечаев . – Мы были настоящими камикадзе. И заметьте, в правительство тогда никто не рвался. Вот через несколько месяцев, когда мы немного стабилизировали ситуацию, начали снижаться цены и курс доллара – вот тогда появилось большое количество желающих рулить и что-нибудь распределять. А в ноябре 1991-го, как говорил позднее Егор Гайдар, власть была как печеная картошка: ее перекидывали друг другу, чтобы не обжечься.

Уровень накопленной инфляции был настолько велик, что не помогало уже и троекратное повышение цен. Поскольку правительство Павлова запустило печатный станок, зарплаты росли, а покупать на них было нечего. В том же 1991 году Горбачев выпустил указ от 19 марта «О реформе розничных цен и социальной защите населения».

По факту они повысились в два-три раза. И это не дало никакого эффекта – повсюду наблюдался тотальный дефицит. Спад производства продолжал расти – примерно на 10-12 процентов в квартал. И это за восемь месяцев до гайдаровских реформ. Остановить падение уровня производства было уже невозможно, не передав его частному капиталу. И вот тут мы подходим к еще одному, главному мифу 90-х, - продолжает бывший министр экономики России.

Несправедливая «приХватизация»?

– 90-е были разными. Непростыми. С ошибками, - говорит Нечаев. - Приватизация – это наиболее болезненная часть экономических реформ. Мы все несем за это ответственность. Могла ли быть приватизация справедливой? Конечно, нет. Можно ли было не проводить приватизацию? Конечно, нет. В России практически происходило разбазаривание государственной собственности. И стояла задача привести приватизацию в нормальное правовое русло. Тут уже не до поиска идеальных вариантов. Альтернативой хоть сколько-нибудь упорядоченной приватизации была та самая «приХватизация», о которой мы все любим говорить. У нас изначально и ваучеров никаких не должно было быть, а только именные приватизационные счета. Но чтобы их открыть и производить учет, кто и какие акции купил, Сбербанку понадобилось бы два года заниматься только этим. Сбербанк сказал: «Нет у нас такого ресурса!» И мы пошли по чешскому варианту – неименных ваучеров. Нет, и не может быть идеальной схемы приватизации. Три модели приватизации – все были моделями Верховного Совета. Было ясно, что все они не дают эффективного собственника, и за ними последует такое же болезненное перераспределение собственности. Но мы шли на это, чтобы как-то сдвинуть процесс с мертвой точки. Вся приватизация – это один сплошной компромисс. Как хозяйственники, мы понимали, что стабилизировать ситуацию надо рыночными методами, избегая при этом военного коммунизма, жесткой и тотальной карточной системы и продразверстки. Никто не хотел в конце ХХ века наступать на большевистские грабли.

Преподаватели экономических дисциплин припомнили лектору, что колхозы и фермеры не захотели отдавать урожай бесплатно или по фиксированным ценам. И тогда ввели чеки «Урожай-90»: за сдачу зерна были обещаны товары длительного пользования – автомобили, сельхоз- и бытовая техника. Чеки оказались просто бумажками. Затем предложили зерно покупать за валюту. Крестьяне согласились, только долларов не нашлось. Когда их «кинули» второй раз, крестьяне попросили больше не обращаться. Не было армии, которая могла бы отобрать зерно у крестьян. Да никто и не мог бы дать приказ к началу гражданской войны. Вот тогда на центральных площадях городов появились стихийные базары, которые давали и насыщение рынка и рабочие места. Челноки, поставляющие товар из Польши, Турции и Китая, спасли себя, свои семьи, российский рынок и всю страну.

Оказалось, что за семьдесят лет из русского народа не смогли выкорчевать предприимчивую жилку. Как только дали коммерческую свободу, люди начали активно заниматься предпринимательством. Первые предприниматели были далеки от христианской морали, но они достойны уважения. Мы управляли страной, когда нефть стоила 8 долларов за баррель. Нашим коллегам повезло больше – они управляли страной, когда нефть стоила сто восемь долларов за баррель, а это, как говорил Егор Гайдар, две большие разницы. Но и они не избежали кризиса, который случился в 2012 году.

Итоги реформ правительства Ельцина-Гайдара

Правительству Ельцина-Гайдара, в котором работал Андрей Нечаев, многое удалось сделать с точки зрения финансовой стабилизации. Это были драматические решения, но они принесли свои плоды.

– Сократили закупки вооружений в пять раз. Я лично этим занимался в свои тридцать восемь лет, – перечисляет Андрей Нечаев.

– Военный-промышленный комплекс был священной коровой, никто не мог на нее руку поднять. Сейчас я бы не решился на такое. Но тогда мы принимали стратегически важные решения. Например, профинансировать разработку ракетного комплекса «Тополь». Сегодня это наша гордость.

– Резко сократили дефицит бюджета. В том числе за счет эмиссий. Банк печатал деньги и давал их в долг правительству.

– Провели налоговую реформу. Ввели налог на добавленную стоимость. В условиях высокой инфляции прямые налоги не работают. Поэтому нужны косвенные: налог с оборота или на добавленную стоимость, которые растут вслед за реализацией продукции, и они адекватны обороту.

– Ввели собственную российскую валюту. И сделали это одними из последних. Долго пытались сохранять рублевое пространство, как финансовую скрепу для СНГ. Но бывшая рублевая масса стекалась в Россию, создавая огромное напряжение на рынке. Гривны, тенге и зайчики вдохновляли многих руководителей регионов на создание собственной валюты. Возможно, вы помните, как появились уральские франки. Они целый год ходили на одном из Серовских металлургических заводов, которым управлял Антон Баков. Мы чудом удержали Россию от распада на регионы. Конечно, это была борьба за ресурсы. События были настолько драматичными, что один из моих замов подал в отставку, заявив, что не будет участвовать в развале России.

– Либерализация цен прошла мирным путем. Население оказалось гораздо более мудрым, чем бывшие советские руководители. Никто не мог на нее решиться – боялись голодного бунта. Постепенно, медленно, не отступая от намеченного курса, мы избежали гражданской войны.

– С нуля была создана банковская система и система финансовых институтов.

– Серьезные усилия предпринимались по конверсии оборонной промышленности и коммерциализации экспорта оружия. Потому что в Советском Союзе вооружение расходилось бесплатно.

– Колоссальный сдвиг произошел в аграрной реформе. Трансформация совхозов и колхозов, раздача через паи основных средств крестьянам. А дальше они уже могли объединяться в кооперативы и другие формы объединений и сотрудничества. У крестьян впервые появилась мотивация. И мы сильно преуспели в развитии аграрно-промышленного комплекса. Россия снова стала крупнейшим экспортером зерна в Европе. И по некоторым другим видам сельскохозяйственной продукции мы вполне конкурентоспособны. Вот только игра в импортозамещение и анти-санкции никому не идет на пользу. Все должно происходить естественным путем.

– Очень непростая была история, но все-таки удалось перейти на нормальные, вполне коммерческие отношения с бывшими советскими республиками. Россия в составе СССР играла очень странную роль – она была колонией и метрополией одновременно. Политически она, несомненно, была метрополией, потому, что все базовые решения принимались в Москве. Вплоть до избрания секретаря райкома в каком-нибудь далеком районе Узбекистана. Но в экономическом смысле Россия была колонией всех остальных республик. По бросовым ценам она снабжала республики сырьем. Переход на общемировые цены при республиканских расчетах давал колоссальные прибыли России. Политически это было очень непросто.

– Мы продвинулись в стабилизации рыночных институтов: были созданы основы фондового рынка. Первое постановление правительства Гайдара «по формированию фондового рынка и бирж» было принято 28 декабря 1991 года. Страна рушится, грядет полный коллапс потребительского рынка, приезжает делегация из Санкт-Петербурга и говорит: «У нас зерна осталось на два дня, через три сдохнут куры, а потом начнут голодать люди». Правительство Гайдара работало на перспективу. Кстати, постановление было настолько удачным, что на его основе еще потом десять лет страна жила, вплоть до принятия закона о рынке ценных бумаг. Получили колоссальное развитие биржи, появились первые инвестиционные институты, фантастически развилась банковская система, появились нормальные страховые компании, а не только «Росгосстрах», который никакого отношения к реальному страхованию не имел.

– Появилась антимонопольная служба, чего в Советском Союзе не было.

– Появились первые негосударственные инвестиционные фонды.

– Были заложены основы страховой медицины. И все это меньше, чем за один год.

– И самое главное: стал конвертируемым рубль. Можно за многое ругать правительство Гайдара, но за полгода обеспечить конвертируемость рубля – это действительно фантастический результат. Двадцать пять лет назад никто и подумать не мог, чтобы поменять валюту на рубль.

– Практически с нуля создавалась государственная машина: армия, граница, таможня, органы внутренней безопасности. В России не было министерства обороны. И много чего не было. Как большевики использовали буржуазных специалистов, так мы использовали союзных специалистов, которые много чего знали, например, об экономике.

– Была создана совершенно другая внешняя политика – чрезвычайно важное достижение Ельцина. Мы потом это часто обсуждали: что сделали, что не доделали. Помню, Гайдар всегда говорил: «Самое главное, что мы не допустили гражданской войны в стране, напичканной ядерным оружием». Вариант Югославии был абсолютно реальным. И то, что распад СССР прошел бескровно – это величайшая заслуга Бориса Николаевича. И кстати, Крым был платой за отказ Украины от ядерного статуса. Весь ядерный стратегический потенциал перешел под юрисдикцию России.

– Нам очень быстро удалось обеспечить правопреемственность. Весь мир признал Россию правопреемницей СССР, сохранив ее место в Совете безопасности ООН и других международных организациях, подтвердив все международные договоры СССР. Сейчас об этом никто не думает, но это было огромное достижение молодой российской дипломатии. Все посольства за рубежом стали российскими. И одновременно вся международная собственность СССР тоже стала российской. Это было справедливо потому, что Россия приняла на себя и все долги СССР.

Напоследок я хочу сказать, что нельзя 90-е мазать одной краской – они все разные. Были ошибки и серьезные отступления. Но если говорить глобально, то положа руку на сердце можно сказать – другого пути не было. Все отложенные реформы становились минами замедленного действия. Я рассказал о том, что сделало правительство Гайдара, в котором работал я. Но ведь были и другие правительства, и они тоже сделали немало. Но все-таки мы были первыми.