Артист театра и кино Анатолий Белый 18 августа впервые побывал в Президентском центре Бориса Ельцина в Екатеринбурге. По приглашению руководителя Киноклуба Ельцин Центра Вячеслава Шмырова он встретился со зрителями и посетил Музей первого президента России. В интервью сайту Ельцин Центра актёр рассказал, зачем читать стихи и смотреть его авторский проект «Кинопоэзия», а также поделился воспоминаниями о своём студенчестве в 1990-е годы.
Заслуженный артист России, артист Московского Художественного театра, автор проекта «Кинопоэзия» Анатолий Белый начал выступление с обращения к горожанам: «Я бывал в Екатеринбурге очень давно и поражён теми переменами, которые заметил, тем воздухом, которым он дышит теперь, поздравляю вас с вашим городом! Для меня большая честь выступать здесь, в знаковом для нашей страны месте». Он также отметил, что для Ельцин Центра составил специальную поэтическую программу с гражданско-социальным уклоном.
В кино-конференц-зале в темпераментном исполнении Белого (в конце встречи кто-то из зрителей сделает гостю комплимент, сравнит его с Юрским) прозвучали стихи Бориса Пастернака, Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама и Андрея Вознесенского. После чтецкой части публике представили несколько новелл из цикла «Кинопоэзия»: короткометражные фильмы Алексея Смирнова, Ивана Оганесова, Павла Сеплярского и других авторов на стихи Александра Пушкина, Марины Цветаевой, Сергея Аксакова, Анны Ахматовой, Саши Чёрного, Бориса Пастернака.
В творческой жизни артиста Анатолия Белого белая линия «Кинопоэзии» наметилась давно, но явно проявилась в 2016 году, когда проект был создан. Главная цель – просвещение, «средства» – мощная творческая группа, состоящая из кинорежиссёров, актёров, музыкантов и деятелей культуры. В феврале 2019 года в прокате успешно прошли «Четыре идеальных свидания», версия «Кинопоэзии» ко Дню всех влюблённых. В интервью сайту Ельцин Центра Анатолий Белый подробнее рассказал о проекте и о давней любви к стихам:
– После театрального института я долгое время учил стихи для себя, понимал, что могу это делать – педагог сказал: «Толя, это твоё, сможешь на хлеб зарабатывать». Учил то, что ложилось, то, что хотелось, от чего мурашки по коже. Так продолжалось достаточно долго, пока в 2015 году не раздался звонок с телеканала «Культура» с предложением читать стихи в цикле «Послушайте». Вот он волшебный пинок. Я сказал «да», мы сделали запись, и это были три поэта моих любимых – Мандельштам, Пастернак и Бродский. Можно считать этот опыт приближением к «Кинопоэзии».
– Кто делает сегодняшнюю «Кинопоэзию» вместе с вами?
– «Кинопоэзия» – это открытый проект, в команду которого вхожу я, как вдохновитель, технический продакшн, который помогает со съёмками, креативный продюсер и литературный редактор в одном лице, и режиссёр, у которого рождается кино. Каждый фильм дополняет, гармонично раскрывает стихотворение, не преобладая над поэзией. Поэт и его произведение, безусловно, влияют на кино. Так, ритм Маяковского, Пастернака, Фета разный, и контекст времени разный, и всё работает на то, чтобы каждый фильм был отдельным кино-поэтическим произведением, которое служит для донесения смысла. Сейчас читают мало, и одна из задач, мой «пунктик»: «Не хотите читать – смотрите». Вообще слоган «Кинопоэзии»: «Смотри стихи – читай кино». Молодые люди, мои дети, ну не читают! Ок, смотри – одним кликом ты попадаешь в мир автора и считываешь то, что он задумал.
– Одна из новелл «Кинопоэзии» по стихотворению Марины Цветаевой снята молодым режиссёром Алексеем Смирновым. Год назад он, как и вы, был гостем киноклуба Ельцин Центра. Тогда все обсуждали сериал «Садовое кольцо», в котором вы сыграли одну из главных ролей. Я правильно понимаю, что ваш творческий контакт состоялся именно благодаря «Садовому кольцу»?
– Это действительно яркая история и встреча с Лёшей, с которым теперь мы дружим семьями. Я шёл к нему на пробы, не понимая, куда я иду, хотя сама история, острая и злободневная, меня задела – хороший сценарий. На пробах я выкурил полторы пачки сигарет, сыграл 40 дублей – Алексей Смирнов выматывал, доставал, раздражал и бесил так, что в какой-то момент окурок уже хотелось потушить о него, но в итоге я вдруг осознал – а ведь никто так долго от меня ничего такого не добивался, этот парень не просто хочет сделать кино – он может. К тому же история семьи Смирновых такова, что неталантливых людей там быть не может. Алексей очень талантливый человек, высокая планка, особый подход. В процессе работы мы убедились в этом всей группой. Очень конкретный, дерзкий, взрывной – взял всех артистов (а там были и народные!) своей энергией, и это нас захватило. Что получилось на выходе, судить не мне – но понятно, что история про наших современников, и она задела. А это прекрасно.
– Вы только что побывали на экскурсии в Музее Бориса Ельцина. Какое впечатление оставила экспозиция?
– Мощнейшее. До сих пор что-то колотится внутри. Не ожидал такой силы, размаха, не ожидал такого воздействия – очень современно, правильно, умно сделанный музей, он живой, проникает тебя всеми возможными способами. Первая часть («лабиринт») показалась более информативной, и я восторгался техническими особенностями, тем, как это воплощено. А во второй части экспозиции «Семь дней, которые изменили Россию» меня просто заколотило, нахлынули воспоминания и чувства, потому что именно в 1991 году я приехал в Москву учиться. Особенно в контексте сегодняшнего дня воочию увидел историю, уже состоявшееся прошлое страны, вроде бы недавнее совсем время, когда люди действительно думали о свободе и делали её. Да, с минусами огромными, с неудачными реформами и так далее, ну, невозможно же по мановению палочки Гарри Поттера перевести страну, более полувека находившуюся в одном состоянии, в другое! Многое не получилось, но – меня просто трясло от того, что везде и всюду в том времени идёт речь о свободе, которую сегодня мы теряем. Пройдя музей до конца, думаю, что мы её всё-таки не потеряли. Мне хочется в это верить. То, что произошло с людьми тогда, эта свобода, она необратима. Стремление людей к свободе есть всегда, и его не остановить. Я вышел из музея с колотящимся сердцем и мыслями о свободе, это актуальная для меня проблема.
– Вы помните ваше 19 августа 1991 года?
– Именно 19 августа 1991 года я провёл в Тольятти, я помню своё состояние, помню смятение родителей. Мне было 19 лет, я только поступил в Щепкинское театральное училище и на днях должен был приехать в Москву и заселиться в общежитие. Помню оцепенение родных и шушуканье по углам, этот их советский страх. Мама сказала, что не отпустит меня в Москву, но я сказал, что всё равно поеду. Приехал в Москву в двадцатых числах августа, помню ещё следы танков были, эти вмятины были видны на Тверской.
– Было ли тогда, вместе с тем, что вы заметили, ощущение, что меняется страна?
– Тогда я был социально тёмный человек, политикой не интересовался, не осознавал перемены, происходившие в стране, мозги были повёрнуты в сторону учёбы, личных целей и первых любовей. Мне кажется, в августе 1991-го у меня не возникло яркого социально-окрашенного чувства, потому что тогда я с трудом поступил в театральный институт, и мне надо было 12–15 часов в сутки проводить на репетициях и занятиях, вгрызаясь в профессию.
Анатолий Белый. Авторский проект «Кинопоэзия»
Видео: Президентский центр Б.Н. Ельцина
– Какими вы запомнили девяностые годы?
– Запомнил пустые холодильники, папа на трёх работах работал, чтобы хоть что-то заработать, семья у нас жила бедно. Конечно же, я понимал, что происходит что-то другое, и есть возможность жить по-другому, но взрослое осознание перемен и гражданской ответственности пришло в 1993-м. Мы бежали к Белому дому и стояли в этих толпах днём и ночью, это был уже наш осознанный поступок, молодых студентов, которые понимали, что сейчас надо отстоять страну, чтобы не вернуться обратно. В 90-е я весь ушёл в учёбу, работал дворником, чтобы зарабатывать на жизнь, и становление бизнесов, разборки меня не касались. Когда я приезжал к маме на каникулы в Тольятти, видел не город, а военный полигон – стреляли постоянно. Половина моего класса лежит на кладбище. Это 90-е, и для меня это два параллельных мира: вот учёба, знакомство с поэзией, с искусством, а вот – ваучеры, стрельба, пацаны, братва. Я не формировал свой бизнес, не ездил челноком, не зарабатывал на привозе компьютеров, а жил своей жизнью. У меня остались положительные, мои субъективные, ощущения. Это моя свобода, моё становление, мои бутылки сангрии, которые выпивались в весёлой компании, бабушки в переходе, торгующие творогом, и работа в шесть утра дворником. Всё вместе всё равно это была моя молодость, всё равно это был плюс. И во мне, и в стране рождалось что-то новое. Гражданская, социальная активность появилась позже.
