Алёна Долецкая – экс-главред Vogue Russia и Interview Russia, а сегодня креативный консультант Третьяковской галереи, член жюри национальной премии «Большая книга» – 8 февраля в Ельцин Центре в Екатеринбурге прочла лекцию о феномене powerdressing и принципах формирования имиджа властных элит.
Послушать лекцию о том, как манера одеваться подчеркивает такие черты, как сила, решительность и властность, собрался весь екатеринбургский бомонд. Узнать о том, как доказать свою компетенцию в политике и бизнесе с помощью одежды, пришли те, кто пишет и снимает о моде, представляет fashion и beauty-индустрию в Екатеринбурге, консультирует представителей бизнеса и властных структур. Но главным образом те, кто любит читать русскую версию журнала Vogue и является поклонником признанного эксперта моды, журналиста Алёны Долецкой.
Мода как совокупность привычек, ценностей и вкусов стремительно ворвалась в жизнь россиян в начале 90-х. Телевидение, глянцевые журналы, интернет сделали мир политики публичным. Чтобы понять, как изменился powerdressing – внешний вид политиков и бизнесменов, Долецкая рекомендовала внимательно смотреть хронику в музее первого президента России Бориса Ельцина. Она сказала, что была на открытии Ельцин Центра в 2015 году и это произвело на нее сильнейшее впечатление.
– Мы летели назад в Москву с большой командой друзей и обсуждали каждый квадратный миллиметр этого музея, это событие, то, что это значит для Екатеринбурга и для Москвы – какой это широкий, мощный жест для людей во власти открыть первый Президентский центр России не в Москве, а в Екатеринбурге. Таким образом, все замкнулось на наш сегодняшний разговор.
Powerdressing, подчеркнула Долецкая, переводится сложно на русский язык. Для нас человек во власти – всегда политик, а руководитель может быть руководителем чего угодно – производства, благотворительного фонда, галереи. Власть и дресс-код кажутся нам близкими и любопытными явлениями потому, что внешность наших руководителей всегда нам интересна, мы всегда ее обсуждаем. Но, конечно, власть – это куда более сложное явление и костюмом не заканчивается. Дискурс упирается не в костюм или имидж того или иного политического деятеля, или в его репутацию, или в его авторитет – эти три явления совсем не одно и то же. Когда они перепутываются, перепутываются и наши оценки. Мужской дресс-код, подчеркивает спикер, более консервативен, скуп и минималистичен. Поэтому женщины и то, как они одеваются, обращают на себя, куда больше внимания. У мужчин есть официальный выход, есть ежедневный гардероб, есть домашний – их три. И вариантов тут немного.
Алёна задала аудитории вопрос: «Почему это стало важным в ХХI веке, когда на нас наехал интернет со своей прозрачностью?»
Сам термин возник в Америке в середине 70-х годов, когда бушевал стиль хиппи-шик – очень расслабленный и неформальный. Это было связано и с музыкой, и с той модой, которая предшествовала 70-м – 60-е, с их строгой геометрией. В 70-е женщины начали испытывать необходимость не только заняться руководством или пойти во власть, но еще и найти тот дресс-код, который будет адекватен их новой роли. И тут появляется американский имиджмейкер Брайан Молой со своим бестселлером «Как женщине одеться для успеха». Сейчас книга выглядит смешной, признает Алёна Долецкая, но тогда автор довольно жестко высказался за то, чтобы забыть цветочки, оборочки, полосочки, шифончики. Женщины ушли полностью в монохром – строгий пиджак, юбку или брюки с минимумом принтов.
Параллельно с этим происходит бурное развитие моды, появляется молодой Джорджио Армани, который одевает не только киногероев из фильма «Американский жиголо», но и девочек в мужские костюмы. Они немного не по фигуре, но он очень внятно вводит в гардероб тему андрогинности, которая пользуется колоссальной популярностью. Его современники Жиль Зандер и Гельмут Лайн одновременно приходят в моду с уникальным сообщением сухого и невероятно эстетского минимализма. Он выражается в выборе цвета, ткани и кроя. Гельмут Лайн был настолько влиятелен, что, когда ему нужно было перенести свой показ в Нью-Йорк, многие ринулись за ним: Жиль Зандер, и Донна Каран. Так появилась Неделя высокой моды в Нью-Йорке.
Долецкая подготовила прекрасную презентацию, убедительно иллюстрирующую те примеры, которые она использовала в своей лекции. Один из примеров влияния моды на powerdressing – коллекция Донны Каран, в которой фигурирует образ женщины – американского президента. В 1992 году об этом еще никто не думал. Это были очень яркие сообщения, потом случился почти десятилетний провис.
– Ну, а потом, только в 2007-м, в Модный дом Cеline пришла знаменитая англичанка Фиби Файло и стала феноменально популярной и любимой у женщин, которые были руководителями в разных сферах. Она возродила ланговский подход к работающей, но очень женственной женщине.
В 70-х мода так расцвела, что ее уже не могли игнорировать политики – женщины и мужчины, которые находились во власти.
Например, Маргарет Тэтчер, уровня власти которой не достигла ни одна из женщин. Она одевалась так, что женщины запомнили ее навсегда.
– Об этом написаны книги, – говорит Долецкая. – Это абсолютно узнаваемый стиль дамы во власти. Костюм и ожерелье. Серьги и ожерелье. Ожерелье и кольцо. Либо ожерелье и брошь. Воплощенная сдержанность. Прошло 25 лет. Мало, что изменилось.
Долецкая показала современных женщин-политиков: Хилари Клинтон, Мадлен Олбрайт, Ангелу Меркель. Они продолжают быть консервативными. Тот же монохром, костюм и ожерелье. Это дамы №1 – канцлеры, президенты, госсекретари.
Но есть еще и жены первых лиц – первые леди, о которых много сказано. Все помнят знаменитую фразу супруги Джорджа Буша, которая облетела в заголовках газеты и журналы всего мира: «Я вам не Джекки, и не ждите от меня модных сообщений!»
Джекки стала иконой стиля для многих первых леди. Долецкая сделала подборку образов первых леди, среди которых Мелания Трамп и Бриджит Макрон.
Она сравнила powerdressing с калейдоскопом. Каждый новый поворот меняет картинку, так каждый поворот в карьере ведет за собой новый дресс-код. Первая леди призвана оттенять супруга и быть женственным дополнением к нему. Для первой леди женственность – самое главное, считает главный трендсеттер страны. Первая леди – посол своей страны. Мелания Трамп сделала над собой усилие и изменила свой внешний вид. Бриджит Макрон не пришлось ничего менять. Ее французскость сквозит во всем.
Джекки Кеннеди одевалась у Олега Кассини и Коко Шанель, за что ее очень критиковали. Мишель Обама намеренно носила вещи американских дизайнеров. После того как Дональд Трамп вышел с непопулярными лозунгами, более десяти крупных американских дизайнеров отказались что-либо делать специально для Мелании Трамп. Но это нисколько не помешало ей выглядеть прекрасно.
В ХХI веке начал проявляться принцип «соразмерности и сообразности», считает Долецкая, потому что powerdressing работает в других ролях по-другому. Каждая новая роль человека во власти тянет за собой ниточку нового дресс-кода. Это иллюстрирует подборка образов современных влиятельных женщин, среди которых Заха Хадид, Опра Уинфри. Они заступают на территорию мужчин, и это требует от них точного дресс-кода.
Эти бизнес-леди транслируют нонконформизм в одежде, иронию и элегантность.
Образцами элегантности для Долецкой по-прежнему являются Маргарет Тэтчер и Ирина Антонова – президент Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, доктор искусствоведения. Тэтчер экспериментировала со стилем. К концу карьеры она стала позволять себе чуть больше дорогих украшений.
Любимая цитата Алёны Долецкой из Маргарет Тэтчер: «Власть – как леди. Если ты начинаешь об этом говорить, ты не леди, и у тебя ее нет».
У мужчин все намного скучнее, иронизирует спикер, на всех своих форумах и собраниях они напоминают сборище пингвинов, только в разных шарфиках – галстуках. Но у мужчин появилась возможность показать себя вне работы. Алёна предложила не обсуждать политиков, потому что никогда не известно, чем это может кончиться.
Она предложила обсудить двух влиятельных бизнесменов современности – Илона Маска и Романа Абрамовича. Они – как север и юг: два абсолютных антипода. И если Илон Маск – воплощенный пиар, то Роман Абрамович – принц молчания.
– Невозможно найти его интервью. Я как журналист пыталась взять у него интервью несколько раз. Когда мы познакомились, он мне сказал: «Зачем это тебе? Все это – пустое». В его случае молчание – очень мощный инструмент, – считает Долецкая, – как и умение держать паузу.
Она привела в пример самую известную цитату Илона Маска: «Нет никаких проблем для обычного человека сделать выбор и стать необычным». Он в это верит. Он – громкий, внятный, умеет продавать и верит в те продукты, которые продает.
– Цитат Абрамовича вы не найдете: их нет. Я с трудом нашла: «У меня нет наполеоновских планов, я просто прагматик и много работаю». Скромность, граничащая с застенчивостью, – анти-пиар. Но в его случае все решают поступки: Челси, Новая Голландия, «Раш», новый музей и современное искусство. И помощь всем, кому можно помогать. Благодаря ему Нуриев был показан в Большом, хотя казалось, что это невозможно. Это крошечный пример, по большому счету, к деньгам не имеет никакого отношения. Он показывает, чего реально хочет человек. Это очень важно, потому что именно это составляет имидж, репутацию, а за ними и власть. При этом обратите внимание: они одинаково одеваются в пиджаки и галстуки, когда идут к своим президентам, – заключает Долецкая.
Напоследок эксперт моды предложила несколько простых советов:
- – быть крайне осторожными с дизайнерскими, логотипированными вещами
- – следить за моментом, но никогда не быть слишком модным
- – следите за состоянием ваших вещей, прически, визажа
- – быть верным себе, создать собственный стиль или обратиться к профессиональному стилисту.
Алёна Долецкая о стиле Бориса Ельцина
Видео: Александр Мехоношин
Алёна Долецкая более часа отвечала на вопросы слушателей. Ее спрашивали о том, является ли powerdressing явлением культуры, в чем обаяние униформы, как одевались российские первые леди.
Она подписала всем желающим свою новую книгу «Не жизнь, а сказка» и успела дать интервью нашему сайту:
– Вы были на открытии Ельцин Центра. Какое впечатление произвел на вас музей?
– Я была приятно поражена. Несмотря на то, что я делала материал о музее в журнале, интервью с Татьяной Борисовной, и она нам щедро дала возможность показать работу Булатова на эксклюзивной основе, это все равно была одномерная картинка. Все, что здесь произошло с момента открытия, теперь видно как бы в 3D.
В музее и в Центре появилось много тепла и страсти! Я даже пыталась припомнить, когда со мной происходило нечто подобное. Ты попадаешь в какой-то угол музея, и у тебя непроизвольно начинают литься слезы. Не потому, что жалко, не потому, что ты скорбишь – это слезы настоящего сопереживания, углубленного отношения к эпохе и к человеку.
Это большая победа – архитектурная, и самое главное – контентная. То, что собрано в музее, и то, как это подано, как представлены игроки 90-х годов и главные люди рядом с Борисом Николаевичем. Какое счастье, думаешь, что это осталось в архивах и ты можешь услышать голоса молодого Чубайса, молодого Немцова, молодого Авена! Все они молоды до сих пор, но мы говорим про то, что было 30 лет назад. Это убедительно показывает, что такого рода поступок, как жизнь Бориса Николаевича, возможен. В этом сила этого музея. Любой, кто проходит через музей, смотрит, слушает, я уверена, вернется сюда: невозможно объять все за один раз. Я уверена, что екатеринбуржцы, гости города, москвичи – все будут приезжать сюда еще. Как и я пойду еще раз. Невозможно впитать в себя все за одно посещение.
А больше всего мне понравилось, как этот музей ожил. Тут даже само слово «музей» перестает работать. Потому что он стал Центром. В этот приезд я почувствовала, как он центробежен и центростремителен. В его жизни сосредоточено много важного – того, что происходит в городе и в стране.
– В 90-е в Россию пришла высокая мода, появились первые бутики. Желание друг друга перещеголять иногда выглядело комично. Каким вам запомнилось это время?
– 90-е – это часто комизм на двух ногах, с точки зрения моды и стиля. Вдруг оказалось, что можно все, только непонятно как. Это и рождало комизм, который мы все видели и который произошел со многими быстро обогатившимися людьми. Они не знали, как со всем этим быть. Но в 90-е было много веселого. Освобождение вылилось на улицы, и то, как Россия ловила его, отражалось в личной моде. Иногда красиво. Иногда занятно. Иногда комично. Я думаю, всем полезно посмотреть видео, которое выставлено в музее про эту эпоху.
– Ельцин – первый политик, который ввел встречи без галстуков. Мы увидели его, органично одетого в джемперы и кардиганы. При этом мы знаем, что у него никогда не было стилистов – только Наина Иосифовна и дочери. Что вы можете сказать про его стиль?
– Это было заметно, что рядом с ним – тонкие, умные женщины, которые ему говорили: «Так тебе лучше!» Его ухоженность (я говорила об этом сегодня на лекции) бросалась в глаза, при том что он был настоящий русский, большой мужчина, размашистый во многих своих проявлениях. В стиле это проявлялось интересно. Безупречная ухоженная голова – то, что у мужчины, если говорить серьезно, самое важное. Мне не всегда нравилось, как он одевался, но он при этом всегда был верен себе. И главное – он никогда не хотел через одежду что-то доказать. Это были вещи, равные ему, которые не должны были ничего подчеркивать. В них ему было легко, и это хорошо видно на видео. Видно, как он двигается. Ему в них комфортно. Ему в них уютно. И не могу не сказать про одну из моих любимых фотографий. Когда Борис Николаевич уже ушел, стали появляться его фотографии с Наиной Иосифовной, Татьяной Борисовной, где видно, что он совершенно расслаблен. На той фотографии он в рубашке и верблюжьего цвета кардигане на пуговицах. Когда мужчина в кардигане, это обычно дача, пенсия, а на нем это было, как на очень сходной фотографии, на которой Тэтчер приехала к Рейгану; она еще была во власти, а он уже отошел от дел. На нем рубашка, кардиган на пуговицах, и видно, что этот человек продолжает жить полноценной жизнью. Просто расслабился, наконец, и это ему тоже очень идет.
– Как вы относитесь к тому, что глянцевые журналы становятся все более политизированными?
– Это вопрос времени. Возвращаясь к 90-м, вспомните, какие были издания: «Птюч», «Ом», на телевидении – «Матадор»; это были всполохи чего-то фантастически яркого, удивительно творческого, свободного – того, на что ссылаются люди до сих пор. Век их был недолог, к сожалению. Они не прожили так долго как лицензионные издания. Я сама их любила. В них было много свободы. Вы правы, в них почти никогда не было политики, зато было очень много музыки, много кино, театра, любимых актеров и довольно много аналитики. Что касается сегодняшнего момента, у меня двойственное к этому отношение. Мне кажется, что в глянце, как в любой профессиональной журналистике, выбор тем и героев зависит от позиции главного редактора или его издателя. Если редактор считает, что героя надо вводить и как-то с ним работать, значит, сегодня это правильно. Американский Vogue знаменит тем, что регулярно печатал материалы о первых леди, заказывал дорогостоящие съемки. Всегда важен угол, под которым человек входит в глянец, чем продиктован выбор героя. Это куда интереснее. Если герой считает, что ему это зачем-то нужно – о`кей!
– Если говорить о моде, кого вы считаете символами 90-х?
– Версаче, прежде всего. Если говорить о яркости сообщения, это была бомба. С точки зрения культуры и истории моды, все великие –минималисты: Хельмут Ланг, Жиль Зандер, Джорджио Армани и Донна Каран. Они разные, как и те люди, которые носят их вещи. И, конечно, японцы – Йоджи Ямомото, Рей Кавакубо.
