В Киноклубе Ельцин Центра 29 января состоялся специальный показ полнометражного фильма Константина Худякова «Мотылёк». Его представила зрителям исполнительница главной роли и продюсер картины, заслуженная артистка России Алёна Бабенко. Вёл вечер киновед Вячеслав Шмыров.
Актриса сразу призналась, что вынашивала замысел фильма больше десяти лет, после того как в первый раз прочитала сценарий. Но сначала не получалось договориться с кинокомпаниями, перепродававшими права на картину друг другу. Потом пришлось искать деньги. Вести переговоры с режиссёром и другими продюсерами. Наконец, получив поддержку в Министерстве культуры России и найдя партнёров в Латвии, Алёне Бабенко удалось воплотить свою идею в жизнь.
– Это было настоящее безумие по любви. Я влюбилась в эту историю. В эту маленькую девочку. Очень хотела это сыграть, потому что никакой я не продюсер. В первую очередь я актриса и для меня очень важны все ваши переживания.
Поэтому Алёна Бабенко предложила зрителям задавать вопросы и делиться впечатлениями от просмотра. Большинство присутствующих благодарили актрису, говорили о свете, который исходит от главной героини «Мотылька» – маленькой девочки Кати, называли её ангелом, вкладывая в это слово скорее библейский смысл. Два прозвучавших подряд вопроса были очень похожи: «О чём вы сняли кино?» и «Зачем вы сняли это кино?». Но если автор первого Денис поблагодарил артистку и выразил восхищение картиной, то взявший за ним слово Дмитрий хотел узнать, почему авторы так в лоб рассказывают нам, «что такое «хорошо» и что такое «плохо»? И «почему было не сделать фильм более тонким и не указывать на очевидное – вот добро, а вот зло?» Он извинился, но назвал картину «розовыми соплями», в которых «чуть не захлебнулся».
– Я просто человек, который задумывается о жизни и смерти, – Алёна Бабенко ответила сразу на оба этих вопроса, – о том, зачем мы живём? О том, как мы живём? С чем мы уйдём туда? И кто нас там встретит? И встретит ли вообще? И я понимаю, что разделена на двух людей – один телесный, другой внутренний. Один с интуицией. А другой хочет есть. Поэтому, когда читала сценарий, то понимала, что все три главных взрослых героя – совершенно неприятные, надо сказать, типы – но каждый мог стать кем-то другим. Спортсменкой, певцом, ещё кем-то. Кто-то о чём-то мечтал, но уничтожил свою жизнь. Превратил себя в другого человека. На всю жизнь. И в самый последний день, а они же не знают, что проживают последний день своей жизни, им посылается вот это существо – девочка, которая для меня была олицетворением нашей потерянной детской души. Взглянув в глаза которой, они совершают что-то хорошее, что, возможно, позволит уйти на тот свет очищенными. А внутри этой истории для меня главным смыслом был один из моих любимых евангельских сюжетов – Христос на кресте с двумя разбойниками. Один говорит: «Сотвори чудо!», а другой: «Помяни меня!» И для меня эта история про «помяни меня».
В «Мотыльке» героиня Алёны Бабенко – Хозяйка придорожного публичного дома – подбирает на трассе шестилетнюю Катю, которая «идёт к бабушке». Она пытается отвезти ребёнка в город и разыскать эту самую бабушку. Сразу не получается. Приходится взять Катю с собой. По ходу пьесы девочка знакомится с двумя другими персонажами притчи – Игроком и Бандитом. И со всеми тремя взрослыми после знакомства с Катей начинают происходить непривычные и странные вещи.
Несмотря на то, что создатели картины намеренно снимали её в «нигде и никогда», постаравшись стереть любые признаки времени и места, одна из зрительниц уверенно опознала описанные сценаристом Иваном Охлобыстиным 1990-е годы и даже пообещала Алёне Бабенко сохранить фильм у себя в коллекции, чтобы «когда мои дети подрастут и спросят, какими были 90-е, и как мы в них жили, я могла бы показать им вашу картину».
Творческий вечер Алёны Бабенко в Ельцин Центре
Алена Бабенко о Музее Ельцина и своих 90-х
Видео: Александр Поляков
В интервью для сайта Президентского центра Б.Н. Ельцина актриса рассказала, кого из знаковых персонажей тех лет она бы могла воплотить в театре или на киноэкране: не мечтала ли она об образе челночницы, например?
– Это было бы очень интересно! В Москве такой термин был тогда «плюшевый десант» – это такие женщины, но чаще бабушки, в плюшевых трогательных шубках, в полосатых цветных платках. У них сумки на колёсиках были – мы их называли «плюшевый десант». И я бы сыграла челнока. Мне так было жалко этих женщин, которые таскали на себе огромные эти полиэтиленовые клетчатые сумки. Я почему-то всё время видела только женщин с ними. И ни одного мужчины. И тогда подумала: вот женщины. В самый критический момент они коня на скаку остановят, на себя всё взвалят и прут на себе. А мужчины страдают дома: «Ах! Как же мне быть?»
– О судьбах мира думают…
– О судьбах мира. Как в том гениальном мультфильме Фёдора Хитрука «Дарю тебе звезду», где древние люди. И он ей – «Я подарю тебе звезду», а она – «хыррр», «хыррр», «хыррр» – чистит сковородку чугунную. Времена не меняются.
– А кем вы были в те времена? Какие они – ваши 90-е?
– Мои 90-е? Оууу! – Алёна вдруг засмеялась и завыла, – в 1990 году я приехала в Москву. Вышла замуж. И мы оказались с мужем совсем одни. Был какой-то небольшой набор его друзей, потому что он учился в Москве. И жили мы у них по разным квартирам, у тех, кто нас пустил и приветил.
– То есть даже не снимали квартиры?
– А у нас не было такой возможности совершенно. Потому что у меня не было никакой работы. У него работа то появлялась, то исчезала. Потом, позже, мы уже стали снимать. Но опять делили с соседями маленькую «хрущёвку» на метро «Выхино». Там было две комнаты. И другой комнате жила болгарка со своим сыном. Она меня называла «Алонка», потому что «Ё» выговорить не могла. И она меня кормила, вернее, подкармливала. Потому что я стала волею судьбы беременной, а врачи говорили, что мне нужно есть много витаминов. Откуда их взять, было непонятно. Потому что, скажем так, «пайки» были у всех одинаковые. А витамины, которые содержались в апельсинах и каких-то там ещё фруктах, продавались только на рынках – появилось очень большое количество рынков – но они были дороговаты. Не так просто это. Один апельсин купил и всё. И весь твой витамин.
Я очень переживала. Плакала. И помню, что это время было очень горестное для меня. Потому что я беспокоилась за своего будущего сына. А поскольку у меня артистический, фантазийный склад ума, то я всё гиперболизировала. Надо витамины? А их нет! Значит всё – это равноценно смерти. Нет гемоглобина. Нет питательных веществ. И ребёнок у меня может быть даже и не родится. Было страшно. И тем не менее, я с радостью вспоминаю это время. Почему? Потому что препятствия в жизни я люблю. Они обучают человека. И вот так вдвоём оказаться с маленьким ребёнком в чужом городе, без денег… Это потом у нас появилась своя квартира… Но всё равно всего не хватало. Да я ещё пошла учиться во ВГИК. И было очень туго. Но голодной я не была. У кого были копейки, тот того и кормил. Булка и три стакана кофе в день. Супчик. И нормально. Как-то мы это проживали. Ещё и умудрялись выпить себе купить. Такая школа жизни у меня появилась, после которой я не боюсь уже, в принципе, ничего.
– Музей Бориса Ельцина в этой связи насколько похож на ваши воспоминания о 90-х?
– Конечно, похож. Даже интересно, что ты забыл о некоторых атрибутах этого времени. Сейчас кажется, что в 90-х ничего не было. А оказывается, столько всего… Консервные банки, какие-то «Кильки в томате». Память, знаете, стирает всё негативное, а вот это помогает восстановить пробелы. Видишь вдруг конфетку «Мечта». Ааа! Оказывается, это мои любимые конфеты. Помогает восстанавливать какие-то истории из твоей жизни, про которые ты уже забыл. И мне лично именно это интересно. Я была на открытии Ельцин Центра. И тогда за час этот музей пробежала. Безусловно, так сразу, за час не охватишь, но я бы ещё раз с удовольствием сюда приехала. Посмотреть поподробнее. В тишине. Когда вокруг немного народу. Посмотреть и сказать: а это я помню, а это мне близко, а это моя история.
