Артист Гоголь-центра, режиссёр и продюсер Алексей Агранович в онлайн-цикле бесед Ельцин Центра «Мир после пандемии» делится своим пониманием мотивов поведения людей во время вынужденной изоляции и после нее, рассуждает о важности осознания личной ответственности каждого человека за происходящее в обществе.
Интервью записано 16 апреля 2020 года.
Мне представляется, что мир в целом после пандемии и Россия после пандемии – это все-таки разные явления.
В России, как мне кажется, есть большое количество людей, которые либо нечасто, либо давно, а может, и никогда не пользовались этим странным навыком разговора с самим собой, не имеют опыта пребывания с собой наедине. А сейчас они с этим вынуждены столкнуться, в связи с чем из их сознания начинает исчезать это глобальное «мы», с одной стороны, обезличивающее человека, с другой – говорящее о его принадлежности к чему-то большому, например, к государству. В условиях ограничений все больше и больше появляется «я» или «мы» в значении «я, моя жена, мой ребенок, мои дети», то есть это что-то очень индивидуальное, персональное. Этот персональный мир для нас не очень привычен и традиционен. Возможно, этот сдвиг что-то в людях изменит, они поймут, что несут чуть больше ответственности за себя, за свою собственную жизнь, чем им казалось прежде.
Я говорю не про всех, а про какое-то количество людей, с которыми это, возможно, случится. А возможно, и нет – просто все сейчас переждут, а потом обо этой всей истории забудут и бросятся наверстывать упущенное. Но мне кажется, большинству людей все-таки полезно пройти этот путь осознания происходящего именно с ними, воспринять все это не как наказание, а как экзистенциальный опыт. Тогда, возможно, мы сможем говорить о том, что мир после пандемии изменился.
Все изменит только личная ответственность
Когда было объявлено, что по Москве можно передвигаться только по пропускам, я, естественно, взялся этот пропуск оформлять. Чертыхался полчаса, пока пытался понять, сколько звездочек вместо пропущенных документов я должен внести в смс-ку, но в результате всё это освоил и выяснилось, что это работает как по щелчку пальцев: посылаешь смс и через секунду получаешь пропуск.
Прокол случился тогда, когда люди, озабоченные тем, чтобы вообще эта система работала, на вопрос: «Обязательно всех проверять?» ответили: «Да». После этого органы внутренних дел сказали: «Все, ребята, проверки мы берем на себя, а вы продолжайте заниматься IT». В результате, как вы знаете, в первый день действия пропусков в Москве выстроились огромные очереди на вход в метро, потому что там стояло несколько сотрудников полиции, которые поголовно у всех проверяли пропуска, перечеркнув своими на первый взгляд правильными действиями всё то, что в общем так толково и аккуратно делала Москва. А дальше я себе представляю вот такую вещь: стоит полицейский, которому дали команду проверять пропуска у всех. Он видит, что происходит. Он знает, что людям нельзя стоять ближе чем в полутора метрах друг от друга. Что всякий разумный человек в этой ситуации должен был сделать? Думаю, он должен был сказать примерно следующее: «Да гори оно все в аду, проходите, быстрей проходите, рассасывайтесь по платформам, по вагонам, быстрее, быстрее, быстрее». Но у него есть команда, которую он не в праве нарушить. А нарушил бы он это приказ – глядишь, стал бы героем Москвы, или, наоборот, попал под трибунал. Вот это была бы пресловутая личная персональная ответственность. Герои – это люди, которые совершают подвиги индивидуально. И вот эта вечная борьба ценностей личностных и ценностей соборных – это то, что нам присуще на протяжении последних нескольких веков. Может быть, сейчас что-то сдвинется в голове людей? Честно говоря, я в это верю мало.
Я давно так не отдыхал
Моя основная работа связана с постоянным общением с людьми, я имею в виду работу продюсерскую, все эти фестивали, которые мы делаем, и так далее. Естественно, все отменилось, все закрылось. Но мне не скучно, у меня жизнь не очень изменилась: мы общаемся с друзьями, вот как с вами примерно, у нас так проходило даже родительское собрание. Так или иначе мы проходили через разные периоды жизни, поэтому я как-то не сильно боюсь. Жизнь-то не меняется, и никто не будет спрашивать потом, был ли я на карантине. Поэтому думать надо о вечном, желательно об интересном.
Экономика и без пандемии не ахти
Если мы с вами отдельно говорим про господдержку кинопроизводства, про дотации, которые получают кинотеатры, то, во-первых, мы не должны с вами забывать, что пандемия – это полбеды. С экономической точки зрения гораздо страшнее, что с каждого барреля Россия будет в мае получать по одному доллару в госбюджет, и что экономическая ситуация в мире в целом не ахти, а в России кратно. И это без всякой пандемии, достаточно посмотреть на курсы валют.
Стоимость тех денег, которые государство заложило на культуру, уже стала меньше. И теперь индустрия, рынок должен либо произвести меньше, либо пойти на то, чтобы работа каждого участника этого рынка стоила дешевле в привязке к евро или доллару. Скорее всего, сократится количество производимой продукции. Почему-то мне кажется, что новогодняя иллюминация дешевле не станет, хотя можно было бы и сократить количество звездочек и прочих вот этих уличных прекрасных оформлений совершенно безболезненно.
Если же мы говорим про шоу-бизнес в чистом виде, то там-то государство причем? Есть прекрасные промоутеры, которые договариваются с театром, привозят его, например, в город Екатеринбург. Театр стоит столько-то, привезти его стоит столько-то. Значит, чтобы привезти театр и заплатить гонорары, надо продать билетов на столько-то, а для этого билет стоить должен столько-то. А сможет ли человек купить билет за столько-то? И готовы ли все участники рынка – опять-таки понимая, что человек сегодня не готов платить условно тысячу рублей за билет, а готов платить триста – готовы ли все участники рынка к тому, чтобы играть спектакль? Условно говоря, бесплатно люди пойдут в театр или за те деньги, которые они могут себе позволить? Потому что на прежних условиях, конечно, не пойдут – поиздержались.
Я шутил тут с друзьями, что если я в начале в самоизоляции думал про сценарий сериала, то сейчас я уже думаю про полуторачасовой моноспектакль без декораций. Но так или иначе какая-то возможность у нас будет и провести диалог со зрителем, и поделиться чем-то, работать – об этом я не беспокоюсь. Позволит ли это нам с вами и людям поддерживать тот же уровень жизни, какой был? Наверное, нет, и нужно будет вести себя в соответствии с обстановкой.
Онлайн-технологии не заменят театр
Возможно, появятся новые технологии, которые позволят нам даже в той ситуации, в какой мы находимся, создавать иллюзию того, что актеры существуют в одном пространстве, играют спектакль на одной сцене. Чем больше это будет похоже на то, что человек хочет получить и к чему он привык – то есть к сиденью в театральном зале и наблюдению за действием на сцене – тем больший от этого будет прок. А какие-то разовые штуки, какой-то супергениальный спектакль, который можно играть, как мы вот сейчас с вами разговариваем, а кто-то сможет за этим наблюдать, они возможны, но системно я в это не верю. Пока это все скорее из разряда развлечения для самих себя.
Я читаю каждый день книжки вслух. Проект «Сказки на дому», который придумал Вася Зоркий, на данный момент времени не имеет никакой монетизации. Просто решили читать детям сказки. Сейчас я уже себе застолбил самый поздний слот в 22:00. Сначала прочитал весь «Остров Сокровищ», а сейчас я предложил почитать литературу для взрослых, в конце-концов десять вечера уже. И я сейчас читаю «Школу для дураков» Саши Соколова, мою любимую книжку, и получаю от этого огромное удовольствие. Я вижу, что существует какое-то количество людей, которые к этому подключились и слушают. Мы создаем иллюзию, максимально приближаемся вот к этой детской модели, когда я ложусь спать и мне кто-то читает на ночь, и я вижу кто, и это очень похоже на то, к чему человек привык с детства.
А вот как только появляется много лиц в «окошках» – это мне малоинтересно. Хотя Тимур Бекмамбетов эту историю развивал довольно давно уже. Много лет назад он придумал вот этот вот способ снимать кино через монитор компьютера. Фильм «Unfriended» – один из первых подобных фильмов, его Лео Куприятов снимал и продюсировал. То есть в эту сторону, конечно же, человечество тоже движется. Но в целом, мне кажется, что самое лучшее, к чему может привести вот эта пандемия и изоляция – это появление каких-то новых технологий для театра.
Телефон – сомнительный участник спектакля
В спектакле Кирилла Семеновича Серебрянникова на каждый стул или под каждый стул, я уже не помню, как это было устроено, клали конверт, и зрителю в какой-то момент сообщали: «А вам письмо», и каждый человек доставал из-под себя конверт, открывал его, а там действительно было какое-то послание к человеку. Может быть, это можно было сделать и через смс, если я буду ходить по сцене с телефоном, отправлять что-то зрителю, чтобы как-то с ним взаимодействовать. Но при этом я же еще могу и играть, и переписываться с другом, и проверять домашние задания сына, могу поднимать трубку: «Ой, прости, одну секундочку, да, я сейчас не могу, я спектакль играю, давай через полчасика». Это можно себе, конечно, нафантазировать. Но сейчас еще это пока не совсем то, к чему мы привыкли, это мешает, хотя со временем технологии, возможно, победят всё.
Театру уже прочили гибель и с появлением кинематографа. Но со временем выяснилось, что у человека есть потребность в этом простом цирковом номере, когда ты приходишь, садишься, и видишь, как живой человек перед тобой за энное количество времени что-то переживает, с ним что-то происходит, он тебе рассказывают какую-то историю, ты «включаешься» или «не включаешься»... Это тот же цирк, только драматический. И никакой монтаж, никакой кинематограф, никакой аттракцион другого рода этого не заменяет. Это разного вида удовольствия, поэтому я как раз слабо верю в то, что театр как-то будет принципиально меняться, раз он так мало изменился со времен Древней Греции. Принцип останется. Да, камеры, да что-то еще, да, будут какие-то придумки, трюки и так далее. Пока человечество в целом не мутирует уже окончательно, пока оно не научится размножаться по интернету (а когда-нибудь оно обязательно научится это делать), оно будет за вот этим старым удовольствием ходить в старое место, как мне кажется. А новое удовольствие будут получать в новых местах.
После изоляции ждем всплеск разводов и рождаемости
Изначально предполагалось, что в основе брака, в основе взаимоотношений мужчины и женщины всегда есть любовь. Дальше появились институты, дальше девушка мечтает выйти замуж. Не влюбиться, а выйти замуж, потому что (я имею ввиду XIX век, XX век) надо найти мужа, чтобы было легче, чтобы кто-то защищал, на охоту ходил – ну вот это все. Сейчас этот аспект отмирает. Сейчас не факт, что вместе легче. Сейчас, может быть, в одиночку даже проще. Поэтому я думаю, что через год мы зафиксируем довольно высокий скачок разводов, что многие пары уже встали на этот путь, потому что в случае отсутствия или потери человеческих отношений такая долгая замкнутость друг на друге вдруг обнажает какой-то конфликт, возникает раздражение, желание избавиться от партнера. Но в то же время через год будет скачок рождаемости, потому что когда человек чего-то боится, он начинает репродуцироваться. Половое возбуждение зачастую является реакцией на страх, на смерть.
Если сейчас нас не отбросит лет на сто пятьдесят назад, если мы не вернемся опять в мир, где основные ценности добываются тяжелым физическим трудом, то человечество придет к новой форме взаимоотношений, в том числе и в интимном пространстве.
Гоголь-центр на карантине
В Гоголь-центре сейчас ничего не происходит, он закрыт. Все артисты находятся на самоизоляции, дома. Кирилл Семенович тоже дома, насколько я знаю, он пишет сценарий фильма. Ребята чего-то пытаются придумать, но пока это все сводится к тому, что они скидывают какие-то свои ранее сделанные видеоработы. Театр периодически транслирует на своих медиаресурсах спектакли, недавно показывали «Похороны Сталина». В общем, сказать, что идет творческий процесс, нельзя.
Я вот собирался ставить спектакль в октябре месяце, выпускать его где-то осенью, и пока тоже непонятно, что из этого получится. Я пытаюсь заставить себя об этом думать. Но вы знаете, какая интересная вещь происходит: когда люди оказались в такой ситуации, ты сам оказался в такой ситуации, то очень многие вещи, которые казались важными и интересными, сейчас таковыми не кажутся. И вообще не очень понятно, про что сейчас с людьми разговаривать, что человеку действительно интересно. Есть миллион всяких историй, которые ввиду отсутствия привычной жизни и того, что с ней связано, просто перестали существовать.
«Доктор Лиза» – фильм о том, как жить с чистой совестью
Фильм закончен полностью. Он готов. Я его даже видел, мне несколько недель назад присылали ссылку. С моей точки зрения, это очень удачная работа Оксаны Карас, на мой вкус может быть даже лучшая.
Фильм про то, с чего мы начали сегодняшний разговор: про вот этого самого полицейского, который стоит и проверяет пропуска на входе в метро, про то, что он может научиться принимать решения в соответствии с совестью и со здравым смыслом. Доктора Лизу, замечательную Елизавету Глинку очень хорошо играет Чулпан Хаматова, которая каким-то образом даже стала похожа на Лизу. Но это неудивительно, потому что, во-первых, Чулпан замечательная актриса, а во-вторых, Чулпан понимает про доктора Лизу больше, чем мы с вами, потому что она сама отчасти доктор Лиза. Весь фильм – это один день из ее жизни.
Фильм собираются выпускать в октябре. Будет ли это показ в кинотеатре или премьера пройдет в каком-то другом формате, мы загадывать не можем. Надеемся, что это будет так, как мы привыкли.
Каждый – часть большого целого
Чему нас, как мне кажется, учит вся эта история? Как я уже говорил, в нашей стране есть много людей, которым органичней и приятней быть частью большого «мы», и они находятся в вечном конфликте с людьми, у которых другая система ценностей, с индивидуалистами. Получается, что для людей, живущих как «я», этот карантин гораздо менее болезненный, в их жизни практически ничего не изменилось. Есть люди как мой друг, прекрасный музыкант Леонид Федоров. Он как писал музыку, так и пишет и выкладывает. Мы с ним разговариваем каждый день, он такой немножечко социопат, ему даже как-то хорошо сейчас. Но вот для нас, как бы вроде тоже «якающих», это тоже большой урок, потому что вдруг выясняется, при всем этом «якании» мы все же являемся частью чего-то большого целого.
И сидим мы сейчас на карантине не только и не столько потому, что мы пытаемся не заболеть, сколько потому, что хотим помочь врачам, помочь системе здравоохранения, которая, как выяснилось, в любой стране, от самых продвинутых до стран третьего мира, не готова к таким испытаниям. Потому что никто не будет в здравом уме и трезвой памяти иметь в запасе десятки тысяч аппаратов ИВЛ, которые когда-то могут пригодиться. И мы понимаем, что сейчас врачи находятся в самом тяжелом положении. С одной стороны, цена ошибки – жизнь, а с другой – это как первый выход в открытый космос, когда они столкнулись с этим неизвестным, непонятным вирусом, а под рукой есть пасатижи, гвоздь и изолента, и из этого всего нужно что-то сотворить, чтобы выжить самим и всех спасти. И все мы, каждый из нас в этот момент являемся частью этой сложной работы. Мы сейчас помогаем этим людям, которые впервые в открытом космосе пытаются наладить как-то жизнь, чтобы спасти больше людей. И в этом смысле польза этого карантина, я считаю, великая, в том числе и для людей, которые живут совсем индивидуально. Они должны знать, мы все должны знать, что хотя мы себя ощущаем, как «я», мы все-таки живем в мире, населенном большим количеством смертных людей.
Двойная самоизоляция
Я ровно месяц назад очень удачно сломал ногу, так что самоизоляция у меня оказалась такая двойная и уж совсем вынужденная. Давно я так не отдыхал, если честно. Я не делаю примерно ничего. Я читаю какие-то книжки вслух, у меня в доме происходит существенный образовательный процесс, ребенок в свои восемь лет освоил уже окончательно все программы, у него уроки, у него даже тренировка футбольная происходит дома, в Zoom.
Все видео проекта «Мир после пандемии» на Youtube
Сегодня сложно давать прогнозы, но еще сложнее – их не давать. Как заставить себя не думать о том, каким будет мир после пандемии? Как изменится власть, отношения между странами, экономика, медицина, образование, культура, весь уклад жизни? Сумеет ли мир извлечь уроки из этого кризиса? И если да, какими они будут? В новом (пока онлайн) цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты размышляют над этими вопросами. Наивно ждать простых ответов, их не будет – зато будет честная попытка заглянуть в будущее.
