Гостем Ельцин Центра в Екатеринбурге 16 мая стал известный журналист и писатель Александр Рар. Тему своей лекции он сформулировал следующим образом – «Россия – Запад: в чем настоящая суть конфликтов последних 25 лет».
Во время лекции в Ельцин Центре, собравшей полный зал заинтересованных и внимательных слушателей, Александр Рар рассказал о своей новой книге «Россия – Запад. Кто кого?» и видении исторических процессов.
Лекция Александра Рара в Ельцин Центре
Видео: Александр Поляков
«Евросоюз» Карла Великого и «русская Золушка»
– Моя книга – попытка политолога и историка понять, что произошло за последние 25 лет. Эпоху после падения Берлинской стены я хотел описать как эру, которая началась хорошо, а закончилась плохо. Хотел проанализировать ошибки, которые политики разных стран сделали за это время, – рассказал Рар. – Европейский Союз – попытка воссоздания Римской империи: Рим первым объединил Европу. В IV столетии Римская империя распалась на Рим и Византию. Этот раскол разделил европейскую цивилизацию на две части. Византия провозгласила себя вторым Римом, а Западный Рим покорили варварские племена, так что Рим лишился культуры, философии и права. Россия последовательно позиционировала себя как «другая Европа». Московское государство считало себя наследницей тысячелетней Византийской империи, Третьим Римом. Этот статус закреплен за Россией уже 500 лет. Но он же залог трений и взаимного недоверия России и Запада.
– Евросоюзу и России не удалось сгладить противоречия, – продолжил Александр Рар. – Однако, когда после холодной войны прошло столько же времени, сколько между Первой и Второй мировыми войнами, Европа и Россия оказались на грани новой холодной войны. Холодная война начала XXI века – реальность. На вопрос, что Запад и Россия не поделили, четкого ответа нет. Тем не менее, они вступили в горячую фазу информационной войны, которая может продолжаться еще очень долго. Победителей в ней не будет, но обе стороны могут покалечить друг друга. Приемы в этой войне изысканны. Главное, сформулировать свою правду, уничтожить альтернативные точки зрения и объявить позицию противника пропагандой...
История как информационное оружие – опасный прием, при помощи которого противника пытаются лишить достоинства, зомбируют людей, играют на вековых комплексах целых народов. Вообще «историю пишет победитель».
А теперь о жестких приемах политики «мягкой силы». Первый прием – победить противника в международных судах, в интернациональном правовом поле, заставить его признать вину, платить штрафы, «терять лицо». Еще один инструмент – смена политического режима с помощью протестных движений... Россия обвиняет Запад в экспорте революций на постсоветское пространство, а Запад Россию – в ведении гибридных войн.
В чем же суть конфликта? Раньше все было понятно: капитализм и коммунизм пытались завоевать мир, было жесткое идеологическое противостояние, конкуренция систем, железный занавес, два блока целились друг в друга ракетами и вели пропаганду. Мне показалось, что все это в прошлом, что мы, образно говоря, «вышли из окопов». К слову, картины того, как выходили из окопов, запечатлены в вашем Ельцин Центре.
После падения коммунизма Россия во многом переняла западную политическую и мировоззренческую модель, между Россией и Европой развивались торговля и стратегическое партнерство. А теперь – санкции, стороны снова вооружаются, идет небывалая информационная война.
Если кто-то бы в 1989 году в Европе сказал, что 25 лет спустя после холодной войны Россия и Запад будут почти воевать за Украину, которая являлась советской республикой, никто бы не поверил. Владимиру Путину часто задают вопрос, в чем суть противоречий между Россией и Западом. Его ответ прост: Запад не любит конкуренцию России.
После лекции Александр Рар ответил на вопросы аудитории.
– Какое место занимает Россия и российская тематика в западной прессе?
– На Россию больше обращают внимания, чем в конце «нулевых» годов, о ней пишут фактически каждый день, – ответил Александр Рар. – Пишут негативно, односторонне, идеологизированно. В целом к России относятся по-разному. Есть часть элит, которая хочет выстроить Трансатлантический блок, чтобы сдерживать «агрессивную» Россию. А есть элиты, которые хотят создать Европейский дом вместе с Россией. Есть пять государств, которые выступают за отмену санкций Евросоюза, – и пять, которые выступают за их ужесточение...
– Беженцы в Германии – нахлебники или ресурс?
– И то, и другое. Германская социальная система, которая была создана в 70-е годы, обеспечивает финансовую основу достойной жизни в Германии тем, кто нуждаются, или тем, кто по болезни не может больше работать. Но существует опасность того, что под видом беженцев алжирцы, марокканцы или тунисцы приезжают в Германию лишь для того, чтобы жить обеспеченно и не работая. Есть много немцев, которые считают беженцев подарком, что это благо для немецкой экономики. Другие же боятся развала социальной системы. Италия и Франция также перегружены беженцами.
– Как восстановить доверие между Россией и Европой?
– Нужно вернуться к диалогу, научиться слышать друг друга. Не называть точку зрения оппонента пропагандой. Важно признать свои ошибки, в том числе России. Запад же должен признать, что нельзя ставить Украину, имеющую культурную и цивилизационную связь с Россией, перед выбором: входить в ЕС, но взамен отказаться от Евразийского союза, или войти в Евразийский союз, но отказаться от европейского содействия. Это ошибка Запада, и об этом нужно открыто говорить. Также нужно найти общую объединяющую идею.
– Озвучивается ли в немецкоязычных СМИ позиция, принципиально отличная от позиции англоязычных СМИ? И есть ли в Германии понимание того, что при Владимире Путине, который знает немецкий язык и понимает немецкую культуру, у Германии есть шанс выстроить полноценные отношения с Россией?
– Даже во время холодной войны в прессе были разные точки зрения, сейчас же пишут одно и то же. И это вызывает критику. Говорят, что наша пресса лукавит. Когда я приезжаю в Россию, я не вижу здесь негативного отношения к Германии, наши страны примирились после Второй мировой войны. Долг немцев – не допустить размежевания наших народов. Что касается Владимира Путина, думаю, что у него есть особый интерес к Германии, и что это шанс для сближения. И все развивалось именно в этом направлении до 2007 года.
– Кто в Германии позитивно относится к России?
– Грустный вопрос. Но если не в Германии, то где еще найдутся политики, понимающие стратегическое значение России для Европы, стратегическое значение нормализации союза с Россией? Часть немецких элит американизированы, и на них нельзя возлагать большие надежды. На последователей компартии также сложно возлагать надежды. Вы спросили о немецких политиках, а где российские политики, которые предложат конкретные шаги по нормализации российско-европейских отношений?
– Как в Германии относятся к подъему неонацизма в Европе?
– Мое отношение отрицательное. Власти Германии делают все, чтобы это остановить. Проявления нацизма есть, но это происходит в подполье, в подвалах. И этих проявлений гораздо меньше, чем в некоторых других европейских странах.
Несмотря на плотный график, Александр Рар нашел время для обстоятельного интервью для сайта Президентского центра.
– Когда мне было двадцать лет с небольшим, я написал книгу о Михаиле Горбачеве, – рассказал Александр Рар. – Тогда началась перестройка, и немецкое издательство попросило меня написать его биографию. Я, работая на радио, обладал большим объемом информации и имел доступ ко многим источникам. Тогда на Горбачева смотрели исключительно как на лидера коммунистической державы, хитрого политика, который хочет всех обмануть и завоевать Запад. К нему не было доверия. Помню, что в среде русской эмиграции его терпеть не могли, считали, что он человек Андропова или Суслова. А я тогда находился под влиянием идеологов восточной политики, того же Вилли Брандта, которые считали, что с даже с коммунистической Россией нужно договариваться. Изучив жизненный путь Горбачева, я понял, какой он. Я написал книгу «Горбачев – новый человек», изобразил его как российского Александра Дубчека – и оказался прав. Меня невзлюбили из-за этой книги, потому что она была объективна. Я ушел работать в Германский Совет по внешней политике, там занимался ельцинской эпохой. Писал о геополитике России, о том, как распался Советский Союз, а потом восстанавливалось постсоветское пространство. Публикации выходили в немецких газетах, журналах. Кроме того, я привозил в Германию российских политиков.
– Кого именно?
– Геннадия Зюганова, Григория Явлинского, дважды генерала Александра Лебедя, Юрия Лужкова, Бориса Березовского, Бориса Немцова. Тех, кто находились во втором ряду, но были интересны германскому обществу и с удовольствием ездили в Германию. У меня тогда сложились конструктивные отношение и с властью, и с оппозицией. Также я привозил экспертов из Украины и из Казахстана. Это было прекрасное время. Мы проводили много открытых и закрытых конференций. Российских политиков я знакомил с руководством Германии, с оппозицией, немецкими политиками. Этот диалог Германии с Россией шел гораздо быстрее, чем диалог других стран с Россией. Поэтому я был разочарован, когда еще за два года до украинского кризиса увидел, что германские элиты от этого диалога отказываются.
– Какой Россия Горбачева и Ельцина виделась из Германии, с позиции элит, которые сочувствовали России?
– Я был в сдержанном восторге от того, что происходило в России. Информация о Советском Союзе всегда подавалась на Западе негативно. А я понимал, что это историческая родина моих предков, и хотел увидеть там что-то позитивное. И увидел, что, начиная с перестройки, в России происходила нормализация жизни. Россия приблизилась к Западу, а Запад к России. Россия отвергла тоталитарную систему, в 1991 году обрела свободу, открылись архивы. Россия начала сотрудничать с Западом, возникла идея построения европейского пространства от Лиссабона до Владивостока. Для меня мир стал другим. Я решил, что в это стоит вкладывать энергию и силы. Немецкая элита также испытывала восторг, возникли возможности тесного сотрудничества с Россией. К тому же Германия испытывала благодарность России за то, что она выступила за воссоединение Германии.
– Как вы относитесь к исторической роли Бориса Ельцина?
– На Западе все были рады тому, что больше нет конфронтации, и биполярный мир перестал существовать. Я не считал тогда, что победил Запад, – считал, что победила Россия. Потому что начал строиться новый мир, и Ельцин был гарантом того, что он будет создан, что не будет возврата назад. Его появление 19 августа 1991 года в Белом Доме, а ведь он мог там и не появиться, изменило историю. Потом Ельцин десять лет боролся за то, чтобы не вернулось прошлое, которое могло вернуться. Задним числом можно, конечно, рассуждать, что в России мог реализоваться китайский вариант осторожного выхода из коммунистической системы, что это предотвратило бы обеднение большого числа россиян, с другой стороны – тогда не было бы частной собственности. Интересно, как на историю и исторических деятелей будут смотреть лет через сто.
– И как именно их будут оценивать?
– Сталина и Гитлера будут рассматривать как злодеев. Борис Ельцин будет во многом оцениваться как герой путча 1991-го. Также Ельцин не допустил возврата к коммунизму, большевизму и анархии. Владимир Путин запомнится как строитель новой России. А вот роль Горбачева сегодня незаслуженно забывается. Когда отмечалось 25-летие со дня падения Берлинской стены, Горбачев был приглашен, но просто стоял в толпе, хотя сыграл выдающуюся роль в процессе. Сегодня говорят, что не он развалил Берлинскую стену, а демонстранты. Еще утверждают, что поляки, венгры или немцы сами совершили свои революции. Каждая элита присваивает лавры себе. В будущем Горбачева, скорее всего, будут ассоциировать только с распадом СССР.
«Свой среди чужих, чужой среди своих»
– Когда я налаживал контакты между россиянами и немцами, мной двигало искреннее желание помочь, – рассказывает Рар. – Я вырос в среде русской эмиграции, мне все это было близко, мои родители работали в ПАСЕ, мой дедушка возглавлял журнал «Часовой». Мой отец был интеллектуалом, который объединил Зарубежную церковь и Московский патриархат. Немцы вокруг меня также интересовались российской проблематикой, просто они не говорили на русском языке.
– А когда ваша семья эмигрировала в Германию?
– В Прибалтике мы оказались в 1924 году, там вырос мой отец, потом семья перебралась в Германию. В Россию отец приехал только в 1991 году, со слезами на глазах. И я благодарен Владимиру Путину за то, что в 2000 году он вернул моему отцу гражданство, которое тот ждал десять лет. Он и с Ельциным встречался на Съезде соотечественников в период путча в августе 1991.
О Музее Бориса Ельцина
В ходе своего визита в Ельцин Центр Александр Рар побывал в Музее Бориса Ельцина.
– Я окунулся в очень сложную, важную, интереснейшую историю, которую наблюдал из Германии, – поделился впечатлениями Александр Рар. – Она изменила мир. Экспонаты здесь мирового уровня. Надеюсь, что, несмотря на то, что музей находится на границе Европы и Азии, сюда будет приезжать много людей, историков, простых людей, которые смогут здесь составить впечатление об эпохе, даже если у них разные взгляды на историю.
– Как выглядит Музей Б.Н. Ельцина в сравнении с европейскими музеями?
– По технологиям он, конечно, супер. Современный музей, такие музеи редко встретишь даже в Европе. Европейские музеи чаще рассказывают о старом искусстве. Уникальность музея в том, что он сосредоточен на эпохе, которая в России не до конца изучена. Историки, которые будут исследовать это время, смогут воспользоваться уникальным материалом, собранным в музее. Мое пожелание – чтобы музей собирал сведения об этой эпохе со всего мира. Эпоха забывается, но память об этом уникальном отрезке российской истории нужно передать следующим поколениям. Визуально и интеллектуально музей меня очень тронул.
