Вспоминая Галича

В Ельцин Центре 22 января состоялся киновечер «Вспоминая Александра Галича», посвященный 100-летию поэта. Свой фильм «Галич» представил режиссер-документалист Петр Солдатенков. Песни и стихи знаменитого деда исполнил внук барда, актер театра и кино Павел Галич.

Вечер провел киновед, член Российской академии кинематографических искусств, лауреат премии Москвы Вячеслав Шмыров.

Александр Галич (литературный псевдоним Александра Аркадьевича Гинзбурга – ред.) родился 20 октября 1918 года в Екатеринославе (сейчас это город Днепр, а до этого – Днепропетровск – ред.). Но отмечал его всегда 19 октября в память о лицейском братстве Царскосельского лицея, в котором состояли Александр Пушкин, Иван Пущин, Антон Дельвиг и Вильгельм Кюхельбеккер и многие другие достойные люди.

Когда-то поэт сформулировал главное правило выживания при советском режиме: «Промолчи, промолчи, промолчи!». Сам он, однако, так жить не захотел, и сменил жизнь вполне благополучного сценариста, драматурга и прозаика на судьбу диссидента, мятежного иcполнителя «крамольных» песен.

«Гитаристу» (под этим «именем» он фигурировал в отчетах КГБ) предлагали даже не покаяться – просто сделать паузу. Но он продолжал петь. Солдатенков в своем фильме показывает единственный официальный концерт Галича в Новосибирске. Запись тысячей тяжеловесных копий разлетелась по стране. Его песни стали символом 70-х. Галича исключили из всех творческих союзов, лишив тем самым средств к существованию. Его сценарии положили на полку, фамилию вырезали из титров даже в мультфильмах. И, наконец, выдворили из страны.

В фильм, посвященный 100-летию Галича, вошли кадры из фильмов «Завещание Александра Галича» и «Монологи на фоне красного кирпича». Первый был снят в 1998 году по заказу ОРТ к 80-летию поэта. Второй, более поздний, содержит размышления известных рок-музыкантов и бардов о феномене Александра Галича.

Галича действительно можно назвать феноменом. Он вырос в профессорской среде, с пяти лет играл на рояле, стихи начал складывать раньше, чем говорить. После девятого класса его, не окончившего десятилетку, одновременно приняли в Литературный институт и Школу-студию Станиславского. Ему повезло быть одним из последних учеников Константина Сергеевича. Кроме того, он был красив, элегантен и энциклопедически образован. Дружил с нобелевскими лауреатами Львом Ландау, Петром Капицей, Виталием Гинзбургом, академиками Владимиром Лебедевым и Андреем Сахаровым. За границей в последние годы жизни поддерживал отношения с эмигрантами, оказавшимися в схожем с его положением: Михаилом Барышниковым, Галиной Вишневской, Мстиславом Ростроповичем, Иосифом Бродским.

Ему и Виктору Некрасову негласно предлагали вернуться в СССР, обещали квартиры, высокие гонорары, восстановление в творческих союзах, естественно, при условии публичного покаяния. Ни тот, ни другой предложением не воспользовались.

Галич прожил за рубежом три года. Умер от несчастного случая, чему в семье и окружении поэта никто не поверил. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де Буа рядом с Иваном Буниным, Дмитрием Мережковским, Марком Шагалом и Андреем Тарковским.

По окончании фильма Петр Солдатенков ответил на вопросы зрителей. Во второй части вечера внук поэта Павел Галич исполнил песни своего деда, прочитал стихи и отрывки из его прозы.

Незадолго до встречи со зрителями Павел побывал в Музее Бориса Ельцина. Поделился своими впечатлениями от посещения экспозиции.

– Какое впечатление от музея?

– Что страна у нас большая, богатая и самый главный ее ресурс – люди. Здесь возникает ощущение свободы – главное ощущение моего детства, которое пришлось на конец 80-х – начало 90-х. Прекрасно помню, что происходило в 1991 году, и то, что было в 1993-м. Помню дефолт 1998 года. Помню вечерние новости. Вся семья собиралась у телевизора. Мне кажется, это даже больше не музей Бориса Николаевича Ельцина, хотя конечно он – самая знаковая фигура того времени, это музей того, как мы вырулили из одного времени в другое. Очень здорово! Много интересных документов. Большая экспозиция и, к сожалению, очень мало времени, чтобы с нею познакомится. Мы буквально по верхам пробежались. Мне представляется это очень важным для следующих поколений, тех, кто родился уже в эпоху Владимира Владимировича. Это прежде всего для них. Мы в этом жили, ощущали на себе. И нехватку продовольствия, и талоны, и очереди за хлебом. Я лично стоял в этих очередях. Мы жили на Брестской улице, и отлично слышал, как стреляли по Белому дому в 1993 году. Родители говорили мне: «Не смей выходить на улицу! Там снайперы! Там пули свистят!».

– У вас было ощущение, что происходит что-то исторически важное?

– Когда ты живешь в этот момент, то не осознаешь. История постигается спустя какое-то время. Может быть, сейчас происходит то, чего мы не знаем. И сможем понять лет через 15–20. В то время, я сейчас понимаю, было много людей, способных повести за собой. Была многопартийность. И сейчас это все существует, но выглядит по-другому. Тогда было больше свободы, демократии.

– В целом это совпало с вашим ощущением?

– Совпало, да.

– Было ли что-то, о чем вы узнали впервые?

– Прямо, чтобы совсем не знал, такого не было. Что-то вспомнил. Что-то наполнилось нюансами. Особенно интересна была Стена Цоя – там хотелось все внимательно изучить: что в театре ставили, какие фильмы снимались. Интересно сопоставлять то время с тем, что происходит сейчас. Это же было сумасшедшее время. Трудно сейчас об этом рассуждать.

– Чего ждать от вашего вечернего мероприятия?

– Мы посмотрим фильм Петра Солдатенкова «Галич». Увижу его впервые вместе со зрителем. Потом буду читать стихи деда. Исполню несколько его песен. Вместе мы попытаемся понять, как успешный драматург, обласканный властью, вдруг выбрал для себя другой путь.

– Вы погрузились во все это потому, что фамилия обязывает, или возник личный интерес?

– Сначала, наверное, фамилия обязывала. Все-таки дед, хотя я его никогда не видел, он умер раньше, чем я родился, мой дедушка Саша. У меня был другой дед – Юрий Аверин, актёр театра и кино. С возрастом я стал слушать песни Галича, читать стихи и пьесы. Когда знакомишься с его биографией – это затягивает. Любая человеческая история интересна, а его история была еще и очень яркой – невозможно пройти мимо. Он говорил о свободе тогда, когда и думать об этом было нельзя. Его песни и сегодня абсолютно актуальны.

– Ваш дед был запрещен, он не публиковался, как вам удается собирать материалы?

– Все пока еще очень разрозненно. Есть архив, который хранится у моей мамы (актрисы Алены Галич-Архангельской – ред.), у его друзей и случайных людей, которые пересекались с ним в 60–70-е годы. Сейчас многое переиздается – стихи и сценарии. Надеюсь все собрать в одном месте. В передачах к столетию появилось много хроники. Хотелось бы добраться до нее. Существует много любительских записей с домашних концертов, они раскиданы по всему бывшему Советскому Союзу. Хочется все просмотреть. Недавно видел хронику с Гайдаем, где они вдвоем жонглируют. У деда лучше получается.

– Как вам кажется, то, как мы отметили 100-летие Галича, соответствует масштабу его личности?

– На Первом канале состоялся большой концерт, посвященный этой дате. Первый канал отражает официальную позицию государства, а Галич все-таки был диссидентом. Современные музыканты исполняют его песни. Я рад, но мне хотелось бы большей глубины во всем этом. Конечно, хочется, чтобы было привлечено больше внимания к творчеству Александра Аркадьевича. Не делю людей по их социальной принадлежности, но люди, которые читают, интересуются поэзией, литературой, историей нашей страны, тем, что с ней происходит – они знают его. И знают, что всё, что исходило от него, не было показным. Это не эпатажный поступок, он пришел к нему с глубокими внутренними убеждениями. Сейчас, наоборот, слишком много эпатажа и в творчестве, и в жизни. Каждому хочется заявить о себе, накачать себя мышцами и этим удивлять, нежели сопереживать людям, говорить о чем-то глубоком и действительно важном.

Петр Солдатенков также посетил Музей Бориса Ельцина. Мы застали его за общением с коллегами в кафе «1991» и попросили поделиться впечатлениями от знакомства с музеем.

– Ваша экспозиция – это уже плоды работы в архивах, где сформировалась идея, которой пронизано все, начиная от первой фотографии до последнего эфира. Мне трудно быть объективным, прежде всего потому, что это и моя история, которую я знаю. Знаю ее как участник, член того общества, с которым все это происходило. Ничего не могу здесь поменять или отвергнуть, это уже имеет свой готовый образ. Думаю, есть много людей, чьи ощущения совпадают с этой историей. Кроме того, это полезно огромному количеству молодых людей, которые ничего не знают об этом. Здесь история представлена для них ярко, красочно, современно и оставляет ощущение серьезного запаса исторической прочности. Мы чувствуем, что здесь не только факты, которые всплыли на поверхность. Под всем этим котел, еще бурлящий и наполненный разными фактами. Может, ваша экспозиция готова предоставить возможности для исследования. К сожалению, я был только спешащим посетителем. Мне интересно самому что-то добыть, узнать, понять, сопоставить. Мне интересно создавать свою историю.

– Расскажите вашу историю 90-х?

– Я был наблюдателем путча и расстрела Белого дома издалека. Жил в деревне, без работы. И все это так доносилось оттуда, тревожило, огорчало. Мне никак не хотелось в этом участвовать. Ни на одной стороне. Скажу вам откровенно, это было не для меня. Когда это стало историей, можно об этом размышлять. Но, может быть, и сейчас рано с точки зрения изучения истории. Борис Ельцин – партийный и государственный деятель, а я – крайний индивидуалист. Не анархист, но мне партийные деятели не интересны, как явление они чужды моему сознанию. Мне было бы интересно во всем этом копаться. То, что вы создали – это здорово, профессионально, мощно, помпезно. Это ошеломляет. Это памятник человеку и его истории. Может ли это приносить пользу? Думаю, да. Мальчики и девочки, которые ничего об этом не знают, здесь могут почувствовать исторический ветер, который носится в экспозиции. Это есть! И, наверное, не один государственный деятель мог бы позавидовать Борису Николаевичу в этом отношении. История в этих стенах упакована красиво и надежно.